Кладбище ведьм
Шрифт:
– Пойдёмте, - велел Крыгин и первым прошёл за двери в коридор.
– Сначала спальная комната и гостиная на первом этаже.
– В ней меньше негативной энергии, - подал голос сутулый. – Разомнёмся.
Следующие минут десять он расставлял по углам свечи.
Дом уже успел выстыть, в просторной гостиной было холодно, гулял морозный воздух.
– Обратите внимание на пламя, - бормотал вполголоса Крыгин.
– Видите, оно тёмно-жёлтого цвета? Это значит, порча. Плохая энергетика скопилась.
– И что он будет с ней делать?
– Чистить, что же ещё?
Сутулый,
– Давит что-то со всех сторон, - сказал Крыгин.
– Раньше не было. Мы с супругой часто сюда заглядывали. Зоя Эльдаровна отлично гадала, судьбу смотрела. Чай пили с мёдом и с пышками. Замечательные пышки.
Сутулый задрал полы плаща, присел на корточки и коротко, с надрывом, взвыл.
– Сейчас он расставит свечи, читая молитвы, - продолжал говорить Крыгин.
– Потом, когда каждая из свечей соберёт частички порчи, он будет тушить огонь и разжигать так называемое очищающее пламя.
– Чертовщина какая-то, - буркнул Грибов (хотя имел в виду определения более хлёсткие и матерные) и вышел из гостиной в коридор.
Оказалось, что в коридоре дышится легче, откуда-то тянет морозным сквозняком. В гостиной же действительно как будто давило что-то со всех сторон – сначала и не замечаешь, пока не выберешься.
– Чушь и чепуха, – пробормотал Грибов, тряхнув головой. Ему захотелось выпить и покурить. Причём именно в таком порядке. Он вспомнил, как укладывал холодные бутылки водки, оставшиеся после поминок, в погреб на заднем дворе.
Из-за двери снова хрипло взвыл сутулый специалист по порче. Показалось, что ему вторит какой-то другой вой, далёкий и едва слышный. Когда вой сутулого оборвался, второй продолжался ещё несколько секунд и только потом стих.
В это же время Грибов увидел, что за окном около лестницы кто-то стоит. Кто-то тёмный, едва различимый. Тень его расползалась по дощатому полу, накрыла горшок с фикусом, мелкую земляную крошку и желтые листья, рассыпанные вокруг горшка.
– Эй, вы кто? – спросил Грибов, делая шаг в сторону окна.
Наверняка, это был тот же человек, что наблюдал за ним в летней кухне. Бомж какой-нибудь, или очередной сосед, вроде надоедливого Антона Александровича. В деревнях, слышал Грибов, о личном пространстве и частной собственности вообще мало кто задумывался.
Чернота за окном стёрлась, будто стоящий там человек быстро ушёл. А вот тень его осталась, и она продолжила расползаться, покрывая пол тонкой плёнкой голубоватого инея. Грибов остановился, не понимая, что делать и как реагировать. Это же не фильм ужасов, чтобы вот так запросто начать орать и звать на помощь. Но и в реальной жизни такое случается, прямо скажем, не часто.
Он нащупал в кармане связку ключей, сжал её в кулаке, выставив между пальцев длинный офисный ключ. На всякий случай.
Тень добралась до плинтусов и поползла по стенам. Иней полз следом за ней. С инеем было что-то не так. Местами он будто обходил невидимые препятствия, оставляя тёмные провалы. И эти провалы напоминали то чьи-то следы, то отпечатки рук, то длинные извилистые царапины на полу…
Вот здесь действительно стало страшно.
Из-за спины донёсся вой сутулого. Грибов вздрогнул. Темнота, облепившая стены, вдруг оторвалась от старых обоев
Шлёп!
и густым желе обвалилась на пол вокруг фикуса. Она мгновенно впиталась в щели пола, слизав следом за собой иней, землю, осыпавшиеся листья, образовав на полу ровный тёмный квадрат. Тут же Грибов отчётливо увидел на этом месте дверь. Точно! Дверь в погреб или в подвал. Так просто никогда бы не заметил, но заметив – уже точно будешь знать, где он находится.
Кадка с фикусом стояла на том месте, где должна быть ручка двери.
Вой за спиной оборвался. Раздались голоса, и кто-то начал звонко вышагивать по дому – то ли в гостинице, то ли над головой. Охваченный азартом Грибов даже не подумал возвращаться за Антоном Александровичем или сутулым. Он отодвинул тяжелую кадку с фикусом, увидел овальную дыру в полу, куда могла бы пролезть ладонь. Ухватился, потянул на себя. Доски пришли в движение, поддались легко и бесшумно, обнажая квадрат черноты с едва видными бетонными ступеньками, уходящими куда-то вниз.
Грибов присел на корточки, включил на телефоне фонарик, посветил. Белый луч вгрызся в кирпичные стены и щербатые ступени, но до самого низа не добил. Почему-то сразу захотелось спуститься и разведать, что же такого могла скрывать в подвале тёща. Может быть, это очередная ведьмовская штука, о которой судачат все вокруг. Или закрутки с огурцами и помидорами. Или деньги в аккуратных пакетиках, скопленные за много лет честным трудом на ниве приворотов, снятия порчи и лечения чужой скотины…
Он сам не заметил, как осторожно перешагнул через первую ступеньку, одной рукой держась за шершавую стену, а второй подсвечивая себе путь фонариком. Чернота расступалась перед ним, рассыпая под ногами иней.
Воздух здесь был ещё холоднее, злее.
Через десять ступеней неожиданно возник странный неприятный запах. Грибов будто погрузился в него, как в бассейн с холодной водой.
Ещё несколько шагов.
Шлёп
Ступени кончились, стены раздвинулись, свет телефонного фонаря высветил бугристый земляной пол во всём том же инее. Иней был исцарапан, истоптан, смят и разбит. Виднелись отпечатки босых ног, ладоней, зигзаги, извилистые тонкие линии.
Воздух пришёл в движение, огорошив новым едким запахом. Так пахнет в общественных туалетах, где сто лет никто не убирался. В переполненных мусорных баках. В подвалах, где прорвало канализационную трубу.