Klangfarbenmelodie
Шрифт:
Аллен не хотел возвращаться в Семью.
Но он боялся, что именно так в итоге всё и выйдет.
В комнату после негромкого стука, обеспокоенно хмуря брови, вошёл Неа, но юноша просто не нашёл сил хоть что-нибудь сказать ему: предстоящие экзамены высасывали из него все силы и теперь ему хотелось лишь спать.
О том, что ему больше всего сейчас хотелось в объятия неожиданно ласкового Тики, Аллен пытался не думать. Мужчина к нему за эту неделю толком даже не прикасался, что уж говорить о всяких нежностях (Неа присутствовал почти при каждом
Но сегодня… сегодня была суббота (которую юноша снова провел в школе с классом, готовясь к экзаменам дополнительно), и можно наконец будет выспаться. А потом — идти петь в кафе. По воскресеньям Аллен всегда проводил репетиции, и вот что было истинным наслаждением.
И можно было, наверное, пригласить Тики?.. Неа с ними точно не пойдет — он все-таки не настолько любит джаз, чтобы еще и слушать его в черновом варианте, а вот Микк… и они смогут наконец поговорить. И просто… побыть вместе.
Аллен не хотел себе признаваться в этом, но он ужасно скучал по мужчине, и те двадцать-тридцать минут, которые они три раза в неделю проводили в машине вдвоем, были просто каплей в море. А Аллену очень хотелось прикасаться — он даже не думал, что это будет настолько сильно ощущаться, когда… когда найдет свой выход.
Но когда Тики поцеловал его, это… Аллен ужасно опешил, в общем. Потому что это было настолько неожиданно и… и горячо, что… ему отчаянно хотелось еще. Но Тики как будто специально ускользал от него, целовал совсем легко и чаще всего даже не в уголок губ, и это…
Аллен боялся, что мужчина передумал, что ему перестало быть это интересно, как только он добился своего, и это было, в общем, довольно закономерно на самом деле. Потому что Тики был взрослым мужчиной, которому как бы нужно больше, чем невинные обжимания с увечным мальчишкой, которому даже и двадцати еще не исполнилось.
Другой вопрос — в том, что юноша не хотел в это верить и ужасно боялся, что подобное его предположение окажется правдой.
Наверное, Аллен просто должен смириться, что такое вполне может произойти (если уже не произошло), потому что Микк был не просто взрослым мужчиной, ужасно привлекательным и самостоятельным, а ещё умным и невероятно притягательным, и… и… и… ещё много самых разнообразнейших «и», о которых юноша, как оказалось, мог думать часами, но он всей душой надеялся, что мужчина не бросит его, не оставит.
И, видимо, в этом Уолкер был ещё слишком мальчишкой — в этой бесполезной вере во что-то лучшее.
Но в то же время Аллен всегда разделял мечты и реальность.
Остаться с Тики было больше похоже на прекрасную мечту, потому что невозможно влюбиться в такого изуродованного инвалида с кучей психологических травм, как младший Уолкер.
А юноша, хоть иногда и называл себя мечтателем, ложных надежд не питал.
А потому… он просто заранее смирится, что вскоре наскучит Тики, что тот скоро потеряет к нему интерес, чтобы потом не было так больно.
Аллен проворочался из-за этих мыслей всю ночь в каком-то
И когда выполз на кухню за своей порцией кофе «специально от Неа», совершенно не ожидал увидеть предмет своих терзаний сидящим за столом и с аппетитом уминающим принесенные накануне из кафе ватрушки.
— Доброе утро, Аллен, — широко и солнечно улыбнулся юноше брат, отворачиваясь от плиты, где помешивал кофе в большой турке, и юноша на автомате кивнул ему, не отрывая взгляда при этом от лукаво прищурившегося Микка.
— Доброе утро…
— Доброе утро, Малыш, — покорно отозвался мужчина, отламывая от ватрушки еще кусочек (Уолкер заметил, что Тики не слишком любит японские сладости — он вообще много чего заметил, когда они стали… ближе) и отправляя его в рот. — Хотя выспался ты, я смотрю, паршиво?
— Сегодня на работу, — отговорился Аллен, не слишком горя желанием говорить о причине своего плохого сна, и устроился за столом. — А завтра начинаются экзамены. Я беспокоюсь, — это всегда было самой беспроигрышной отмазкой, вообще-то. И совершенно неважно в данном случае, что экзамены имеют самое посредственное отношению к происходящему у юноши в голове.
Тики был так близко, что его можно было коснуться. Даже не просто протянуть руку, а коленом под столом задеть — под скатертью все равно не видно.
Но что-то останавливало от этого по сути простого действия. Возможно, собственное смущение, незнание, неопытность в таких делах: как нужно проявлять привязанность? Есть ли какие-нибудь правила для этого? Посчитается ли что-то неправильным, а что-то — слишком обыденным?
Как вообще нужно строить отношения и выражать свои чувства к человеку, к которому неровно дышишь?
…или же, что более вероятно, Аллен боялся, что он больше не интересен Микку. Что тот получил что хотел, или же, возможно, получит (юноша слишком стеснялся думать о том, что мужчина намеревался просто затащить его в постель), а потому в скором времени просто уйдёт.
Мысли об этом казались мрачными и утомительными для и так не отдохнувшего толком разума, а потому юноша тряхнул головой, силясь отогнать их, и поспешил глотнуть кофе, тут же обжигая себе язык из-за своей идиотской горячности и ощущая неприятный зуд.
— Какая работа, Аллен? — вздохнул Неа, приземляясь на свободное место рядом. — У тебя же экзамены! И сегодня воскресенье, а ты совершенно не отдохнул! Ты же вроде уснул вчера рано.
Младший Уолкер сморщил нос под обеспокоенным взглядом брата и немного искоса посмотрел на тут же нахмурившегося Тики.
— Ерунда мне снилась какая-то, — нехотя буркнул он в конце концов и тоже потянулся к ватрушкам. — Не помню, что это было, но оно какое-то утомительное…
Мужчины как-то непонятно переглянулись между собой, и Микк покачал головой.