Классические книги о прп.Серафиме Саровском
Шрифт:
Я вздрогнул от неожиданности… Смотрю, у моих ног лежит апельсин. Не придавая ему значения, я наклонился, чтобы поднять его и положить на стол под изумительным портретом… Елена Иванована меня порывисто остановила:
— Не кладите апельсина на стол — он ваш: его вам сам батюшка дает! Я недоумевающе взглянул на Елену Ивановну. Как ни был я подготовлен к чудесам Дивеева, восклицание Елены Ивановны показалось мне странным — этак, подумалось мне, во всем можно усмотреть чудо. Нехорошее чувство зашевелилось во мне…
— Ваш он! я вам говорю. Вам его батюшка дает. Чему вы удивляетесь — ведь не воплотиться же для вас отцу Серафиму, чтобы из рук в руки дать вам этот апельсин. Неужели же можно
Я не стал противоречить. Нехорошее чувство сменилось светлой радостью веры, начавшей было колебаться. Апельсин этот цел у меня и поныне. Конечно, он успел высохнуть за время с июля 1900 года по май 1903 года, когда я пишу эти строки, но вид и цвет апельсина он сохранил неприкосновенными — порча его не коснулась, даже пятнышка нет на этом Серафимовом даре.
На этом, однако, не кончилась моя незабвенная встреча с дорогою Еленой Ивановной. Продолжая наш разговор с ней, я рассказал ей о знаменательном сновидении моего знакомого, поведал о своем сне перед своим отъездом в Саров, о том, какая была виденная мною во сне икона…
— Вы не помните, в ночь на какое число вы видели ваш сон?
— В ночь с 18 на 19 июля.
— Знаете ли вы, что это за день 19 июля?
— Нет, не знаю.
— Это день рождения о. Серафима!.. Вы посмотрите только, под каким руководительством вы находитесь, и как необыкновенно и знаменательно все с вами совершающееся… Для чего-нибудь важного привел вас к нам батюшка!.. Меня это до того поражает, что я хочу подарить вам великую святыню, доставшуюся мне от покойного моего мужа: возьмите себе вот эти три камешка, — это осколки того камня, на котором о. Серафим молился тысячу ночей. Большой осколок этого камня хранится в алтаре, а эти — от того же осколка. Пусть они останутся в семье вашей, как благословение отца Серафима.
— Спаси тебя Господи, родная! За 800 с лишком верст не всякий может из наших мест собраться на поклонение твоей святыне, благословенный батюшка!..
Сергей Нилус
1903
Е.Поселянин. А Серафим?
— Гряди, радость моя, гряди ко мне!
А то я вижу его стоящим в молитве на камне тысячную ночь, с безбрежною верою в то, что Бог поможет ему одолеть "врага". Он поднял к небу свои светлые голубые глаза, и бледные уста шепчут чуть короткие слова молитвы мытаря:
— Боже, милостив буди мне грешному!
А
Вижу его с ангельскою улыбкой на лице, сидящим на колоде у дальней пустыньки. Усердно подает он кусок хлеба из лежащего у ног его мешка большому медведю, а умное животное бережно принимает удлиненным ртом угощение пустынника.
Вижу, как сияние яснее дня наполнило его келью, как стены ее раздвинулись, и старец на коленях, протянув руки вперед, восклицает:
"Се Пресвятая, Пречистая, Преблагословенная Госпожа Богородица и Приснодева Мария грядет к нам?!"
И в небесной славе нисходит к "убогому Серафиму" Всесильная Царица земли и неба и долго говорит с ним, как с близким и родным человеком.
… И чудится мне, поверх этого земного Серафима, согбенного старичка в белом балахончике, с больными ногами, с лицом, светящимся радостью и благодатью, другой образ.
Там, превыше небес, где непоколебимо стоит утвержденный до начала веков страшный престол Господа Славы, где первые чины ангельские не смеют поднять очей на зрак Вседержителя, — там, близко-близко к великому престолу стоит он, оправданный, венчанный победным венцом, непостижимый Серафим. И звучат в моих ушах слова, сказанные в одном явлении святителя Митрофана больному в Сибири:
— Что ты не просишь помощи у Саровского старца Серафима? Он еще не прославлен на земле, но имеет великое дерзновение у Бога.
И куда обращены взоры этого праведника? К нам, на ту землю, где он был утешителем страдающих, другом одиноких. И как чудно то, что вы по опыту знаете, какое близкое участие в вашей жизни, во всех ваших обстоятельствах, может принимать, если вы призываете, этот небожитель!
И чем дольше вы думаете о нем, тем светлее и чище становится на душе, — вы точно переродились и на время вернулись назад, в лучшие дни отрочества и юности. Снова, как тогда, душа расширяется предчувствием чего-то светлого, прекрасного; вам кажется столь достижимо легким начать полезную, безгрешную жизнь, не готовя себе для будущего ни одного упрека. И в созерцании этого человека вы забываете все печальные опыты жизни, — все, на что вы надеялись, чего трепетно ждали, и что не пришло, образовав незаполнимую пустоту в вашей жизни, все разочарования и горькие уроки. Все, все нечистое, печальное, темное смыто с вашей души, когда вам светит Серафим. И на все зло в мире, на всякое свое горе вы можете воскликнуть: "А Серафим?"
Евгений Поселянин
10 июля 1903 г.
В.Розанов. По тихим обителям
Понетаевка