КЛАССЫ И СОСЛОВИЯ, СОСЛОВНО-КОРПОРАТИВНОЕ ГОСУДАРСТВО

ГОРОДНИКОВ Сергей

Марксизм стал наивысшей точкой развития немецкой протестантской философии, вплотную приблизился к отрицанию аристотелизма. Но марксизм не смог переступить через аристотелизм! Идеи социализма и коммунизма имели христианское происхождение, а учение Маркса о научном социализме было рассчитано на индустриальный пролетариат, то есть на первое поколение крестьян в индустриальном городе, переносящем в город традиции народного миросозерцания, народных этики и морали, которые сложились при христианском идеалистическом феодализме. Использование достижений научного естествознания, научной методологии для теоретического обоснования индустриального социализма, но таким образом, чтобы это было понятным пролетарскому и крестьянскому народному умозрению, как раз и делало идеи социализма приемлемыми для народников крестьянской России, которая только ступила на путь капиталистической индустриализации.

Хотя в пореформенной России гуманитарными интеллигентами и предпринимались попытки создать философское обоснование реформации русского православия на основании аристотелизма в духе протестантских вероучений, наиболее значительной из которых была разработка философского учения В.Соловьёвым, однако такие попытки

не воспринимались политической практикой, не породили ни одного церковного реформаторского или политического движения. Они не отражали ни настроений большинства представителей сословия русского народного дворянства, ни тех жизненных интересов, которые зарождались среди самых многочисленных слоёв горожан Российской империи второй половины XIX и начала ХХ веков. Индустриализация и быстрое развитие естественнонаучных знаний в державах Европы и в самой России создавали духовную атмосферу, в которой идеи протестантской реформации христианства уже не представлялись передовыми. Передовыми становились идеи и идеалы рационального индустриального социализма и коммунизма, обществ социальной справедливости для всех участников индустриальных производственных отношений, а так же философские учения позитивизма и прагматизма, отражающие интересы средних слоёв связанных с производством городских семейных собственников. Эти идеи и идеалы, философские учения возникали тоже вследствие реформации народного христианства, но уже с самой крайней позиции аристотелизма, доходящей до его отрицания естественнонаучным материализмом, когда рациональной реформации подвергался сам протестантизм. Индустриализация создавала предпосылки для становления городских классов имущественных собственников и наёмных рабочих, вовлечённых в общегосударственные производственные отношения, на основании которых оказывалось возможным развивать национальное классовое демократическое самоуправление без народных сословных отношений, обуславливаемое развитием национального демократического материализма как основы мировосприятия.

Поиск собственной идеологии в таких исторических обстоятельствах привёл революционно настроенных русских дворян-народников к социалистическим учениям, которые в то время неуклонно набирали политическое влияние во Франции и в Германии. Главное, что привлекало русских народников в этих учениях, революционные представления о непримиримой классовой борьбе, и они воспринимались ими, как учения о непримиримой сословной борьбе. Сами же идеи городского индустриального социализма были восприняты и переработаны первыми народниками с дворянских позиций, как обосновывающие осовремененный идеал народно-сословных общественных отношений. К борьбе за такой идеал они приспособили и идею социальной революции, рассматривая её, как крестьянскую революцию, направленную против надобщественной государственной власти, основанной на сословном антагонизме. Причина того, что в 60-70-х годах девятнадцатого столетия столько русских дворян и даже представителей аристократии, как князь Кропоткин, пришло в революционное движение, принялось за развитие идей народного социализма и народного коммунизма, было следствием традиционной, длящейся несколько поколений борьбы русского дворянства с сословным антагонизмом государственных отношений в Российской империи. Русское дворянство, воспитанное на традициях золотого, Екатерининского века дворянской демократии, выступало при этом с позиции революционных демократов.

Разночинцы не смогли изменить существа политических идей дворян-народников, их нацеленность на борьбу с сословным антагонизмом, защищаемым феодально-бюрократическим самодержавием. Но они приспособили эти идеи к экономическим интересам горожан, стали рассматривать политические отношения в России с позиции средних имущественных слоёв горожан. Благодаря бурной деятельности разночинцев и началась собственно капиталистическая индустриализация России, которая подготовила почву для распространения в империи идеологий революционного марксизма. Но первыми стали распространять революционный марксизм в России отколовшиеся от движения народников «Народная воля» дворяне, возглавленные уехавшим за границу Г.Плехановым.

Если Маркс и Энгельс, как и большинство западноевропейских последователей их учений, были представителями среды буржуазии, то главные идеологи русского марксизма, Плеханов и Ленин, вышли из среды дворян, воспитывались на дворянских традициях борьбы с сословным антагонизмом самодержавия. Они увидели в революционном подходе марксизма наиболее подходящее средство для осуществления целей этой борьбы, но восприняли теорию классовой борьбы, на которой основывались политические выводы марксизма, иначе, чем в Западной Европе. В Западной Европе классовая борьба представлялась борьбой за политическую победу того или иного класса городских имущественных собственников или участников производственных отношений, её целью не было уничтожение классового противоборства как такового. Вследствие подъёма политического сознания буржуазии и рабочих такая борьба должна была свестись к устраивающему их политическому плюрализму и парламентаризму. Тогда как Ленин и большевики наиболее последовательно пересмотрели теорию классовой борьбы с чисто русской позиции, они подхватили идею Маркса о диктатуре пролетариата, но поняли её, как оправдание уничтожения сословием крестьян и пролетариев правящего сословия ради устранения сословного антагонизма из государственных отношений имперского государства.

В России исторически не сложилось традиций борьбы третьего сословия горожан за свои интересы. Поэтому не только социалистические, но и все партии, которые возникали накануне и после царского манифеста 1905 года, в котором объявлялись политические свободы, становились организационно устойчивыми, многочисленными и влиятельными постольку, поскольку они создавались дворянством или дворянской интеллигенцией. В том числе и, так называемые, буржуазные партии, то есть партии, выражающие частные и корпоративные капиталистические интересы. Все эти партии рассматривали политику с позиции второго управленческого сословия, то есть как средство управления государством, предлагая разные способы совершенствования устройства управленческих учреждений империи, в которой быстро нарастали признаки общегосударственного кризиса.

В

начале ХХ века основанная на сословном антагонизме империя Петра Великого исчерпала возможности исторического существования, она больше не могла осуществлять ускоренное развитие производительных сил и государственных отношений посредством использования немецкого протестантизма. В это время и сама германская империя, созданная лютеранской Пруссией, переживала вытеснение протестантского христианского мировоззрения индустриальными классовыми идеологиями, в которых народный идеал общества заменялся социалистическим идеалом. Хозяйственное и социально-политическое развитие в России всё в большей мере зависело от деятельности кулачества в деревне, слоёв семейных предпринимателей в городе и от усложнения производственных отношений в индустрии, – а не от военно-бюрократического регламентирования деятельности городских семейных собственников и общинного крестьянства со стороны царского самодержавия. Надобщественное регламентирование царской власти всё очевиднее стесняло развитие производительных сил страны. Выражением кризиса государственного устройства были непрерывный рост русского народного самосознания, подъём русской народной культуры, идеализация допетровской эпохи истории страны, сопровождающаяся усилением критики Преобразований Петра Великого, всё более определённые требования преобразовать военно-бюрократическую империю в русскую народную империю. Уже с эпохи Александра Второго царская семья стремилась показывать своё обрусение, своё духовное родство с русским народом. И эта тенденция год от года усиливалась, в том числе из-за растущих противоречий между Россией и быстро набирающей индустриальную и военную мощь Прусской империей, достигнув апогея с началом Первой мировой войны. Смена в 1914 году названия столицы с Санкт-Петербурга на Петроград отразила окончательную духовную смерть Российской империи.

Однако духовная смерть Российской империи не означала возможность возврата к народной православной монархии допетровского прошлого. Сами православное мировоззрение и христианские этика и мораль, как основа народных сословных отношений, вытеснялись ещё со времени либеральных реформ правительства Витте спекулятивным и потребительским мировосприятием, асоциальных индивидуализмом и эгоизмом. Огромные жертвы войск на полях сражений Первой мировой войны, нравственное разложение знати, вовлечённой в спекуляции на поставках вооружений и продовольствия воюющей армии, неспособность военно-бюрократического аппарата власти справиться с разнузданным мздоимством, взяточничеством внутри этого аппарата окончательно подорвали доверие интеллигенции и низов не только к надобщественному царскому самодержавию, но и к идее монархии. Февральская революция 1917 года стала закономерным итогом затянувшегося общегосударственного кризиса. Она разрушила государственное устройство Петра Великого, уничтожила феодальный сословный антагонизм в качестве главной причины государственного развития России. Вследствие революционного развития событий в политике удержались только партии, которые боролись за конституционную республику городских и земельных семейных собственников, а так же всевозможные социалистические партии, главными из которых были меньшевики, эсеры и большевики. Едины они были в одном, каждая партия, как могла, избавляла политические отношения от наследия сословного антагонизма рухнувшего самодержавия. Подтверждением тому служило быстрое исчезновение в стране какого-либо влияния немецких протестантских сил, чистка власти от немцев.

Первая Мировая война показала, что наступила новая историческая эпоха, в которой выжить крупное государство может только при предельно ускоренной индустриализации. Но в условиях крестьянской страны осуществить ускоренную индустриализацию было нельзя иначе, как превратив её в общенародное дело. Соответствующую политику в России предлагали только большевики. Они и захватили власть, установили политическую диктатуру народного пролетариата, опирающегося на поддержку народного крестьянства. Такая диктатура позволяла возродить идеал народной империи, но на новом витке исторического развития, а именно в эпоху устанавливающегося господства индустриальных производственных отношений и соответствующих им государственных интересов. Ею стала Советская коммунистическая империя русского народа.

Глава седьмая. Классовые отношения до Первой Мировой войны

1. Народные сословно-классовые отношения

Особая социальная этика городского корпоративного труда и городских корпоративных материальных интересов, а с ними и сословно-классовых общественных отношений зарождалась в городах Западной Европы после начала протестантской революции во втором-третьем десятилетии шестнадцатого века и в течение последующей протестантской Реформации. Но подготавливало необходимость в такой социальной этике развитие мануфактурного производства, которое появилось с расширением рыночных товарно-денежных отношений внутри феодально-бюрократического строя, когда господствовали интересы земельной собственности феодалов, то есть удельных землевладельцев. После Крестовых походов и после открытия Колумбом Америки быстрый рост товарно-денежных отношений и морской торговли, который наблюдался в Западной Европе, привёл к тому, что с XVI века в Англии и в Нидерландах, в ряде других стран, стало выгоднее осуществлять местную специализацию производства товаров для рыночного обмена. То есть продавать на зарубежных рынках свои товары, которые оказывались самыми дешёвыми при производстве в сравнении с производством их в других странах, и закупать в других странах то, что дешевле было производить именно в тех странах. Так, в Англии, которая оказалась на пересечении морских торговых путёй между Европой и Америкой, перевоз товаров на кораблях столь подешевел, что для землевладельцев юго-восточных графств этой страны стало выгодным отказаться от выращивания зерна и получения всевозможного оброка с крестьян и сосредоточиться на овцеводстве. Они продавали овечью шерсть купцам, которые распространяли пользующиеся высоким спросом шерсть и изделия из шерсти в континентальной Европе, а зерно и иные сельские товары, более дешёвые при производстве в Европе, закупали там и завозили в Англию.