Клеймо дьявола
Шрифт:
— Что вам здесь надо? — услышал он позади голос Тауфлиба.
— Это я, — не нашел ничего лучшего в ответ Лапидиус.
— Вижу. И что дальше? — Тауфлиб не собирался отступать.
— Я… э… хотел только спросить, есть ли у вас второй ключ от замка на верхнем этаже.
Тауфлиб скрестил руки.
— Нет. А вам надо?
— Э… нет. Я тут подумал, вроде не надо. Извините. И всего хорошего.
Лапидиус смущенно улыбнулся, повернулся и прошмыгнул меж кустов.
Спиной он чувствовал недобрый взгляд Тауфлиба.
ДВЕНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ЛЕЧЕНИЯ
Лапидиус спускался по лестнице. Он навещал Фрею, которая в это утро снова жаловалась на сильные
— Марта! Марта! — Он вошел в кухню. — Ты здесь? Как дела у матери? Грудки ей вчера понравились?
В этот день Марта опять была замкнута. Она стояла над чаном с водой и мыла посуду. Наконец сподобилась на сухое: «Да, хозяин».
Лапидиус пропустил неподобающее поведение служанки.
— А как ее подагра? Все еще мучает?
— Да, хозяин, прям-таки мука.
— Тогда сходи к ней. Можешь прямо сейчас. До обеда ты мне не будешь нужна.
— Дак… дак я же щё ничё не сготовила.
— Ладно, иди, — Лапидиус легонечко подтолкнул ее к двери.
Чуть позже Марта ушла, а Лапидиус вытащил из погреба свой трофей. Его вид красивее не стал. И запах не стал приятнее. Но что поделаешь, надо довести обследование до конца. Нельзя же держать мертвую голову в подполье до скончания времен. Лучше всего еще сегодня отнести ее Кротту, в закрытом ящике, конечно. Дать могильщику пару крейцеров, и он зароет. Без лишних вопросов.
Содрогаясь, Лапидиус осмотрел срез с путаницей из торчащих костей, лоскутов мяса и пятен засохшей крови. Края свидетельствовали о том, что голова была не отрублена, а отрезана — как и Гунды Лёбезам. Ну, этого-то он ожидал. Интересно, чем был рассечен шейный позвонок? Лапидиус осмотрел это место и установил, что он был распилен. След был тот же, как на козлиных рогах. Привет от Filii Satani!
Нахмурясь, он продолжил осмотр, но ничего достойного внимания больше не попалось на глаза. Разве что белые вкрапления на срезе. Это оказались яйца навозных мух. Должно быть, они были отложены назойливыми насекомыми, пока голова висела над дверью. Лапидиус пригляделся, он увидел еще россыпь яиц. Они прятались в уголках глаз и в буквах на лбу. Поскольку он не знал, вылупятся ли из них личинки, на всякий случай взял пинцет и удалил их. Потом еще раз осмотрел голову со всех сторон. Им овладели сострадание и печаль. Когда-то эта девушка смеялась, любила, жила, как все остальные, а теперь она была мертва. Лицо обезображено, черты заострились. С этими дырами во лбу она выглядела не по-человечески.
Он подумал, уж не вставить ли рога обратно, но решил, что не стоит. Посторонние тела ничего не исправят в ее облике. Снова и снова он осматривал ставшую уже до последней черточки знакомую голову. «Нет, Кротту я тебя пока не отдам, — пробормотал он. — Не знаю почему, но мне все кажется, что ты еще скрываешь какую-то тайну, так что пока полежи на холоде».
Отнеся голову на место, Лапидиус сказал себе, что пора отрешиться от постоянного круговорота мыслей об этом. Он вернулся в лабораторию и взялся за свои алхимические штудии. Поскольку теперь он был более чем ограничен в лабораторных средствах, пришлось оставить опыты с амальгированием и попытаться прийти к цели иным путем.
Из семи принципов герметики, известных каждому алхимику, он решил применить третий. Он гласил, что в мире ничто не находится в состоянии покоя, и все находится в состоянии
13
Hydrargyrum (лат.) — ртуть.
От прежних экспериментов у него еще осталось железное колесо с ручным приводом. Если вертеть приводную рукоятку, колесо приходит в движение — очень простой и очень полезный механизм. На протяжении следующего часа он установил на ободе колеса деревянные головки, а над ними закрепил деревянную доску. Теперь, если вертеть рукоять, каждая головка передавала крошечный толчок на доску. Достигнув этого, он испытал глубокое удовлетворение, потому что осталось только зафиксировать на доске стеклянную колбу с ртутью, и опыт можно начинать.
Он взял аламбик в форме медведя и влил туда небольшое количество жидкой ртути. Потом запустил колесо. Как и положено, с этого момента аламбик получал незначительные толчки через равные интервалы. Ртуть внутри пришла в движение.
Лапидиус остановился. Надо подходить по-научному. А это значит, точно установить ход эксперимента. И, разумеется, придерживаться вариативности. Слава богу, его журнал пережил нашествие вандалов, так что можно было вносить соответствующие записи. Острым пером он написал:
«Pagina 20
Experimenta ad principium hermeticum III.
Variatio I
Воскресенье, 23 апреля, AD 1547»
Так, еще нужны минутные песочные часы. Установив их, он начал крутить колесо, одновременно отсчитывая повороты. Когда минута истекла, оно совершило пятьдесят восемь оборотов. Поскольку на ободе колеса сидело тридцать головок, ртуть получила за минуту: пятьдесят восемь на тридцать — тысячу семьсот сорок толчков. Но в колбе ничего не изменилось. В последующее время Лапидиус повышал и понижал скорость оборотов, многократно менял продолжительность вращений и все скрупулезно заносил в журнал. В монотонном верчении колеса его мысли то и дело сбивались на другое. Мертвая голова с двумя рогами стояла у него перед глазами. Без сомнения, самим этим фактом кто-то жаждал самым жестоким образом показать всем, что Фрея заключила союз с дьяволом — чтобы снова бросить на нее тень и в конце концов уничтожить. А заодно и его, Лапидиуса.
Колесо ровно жужжало. Ртуть колыхалась в аламбике… Где смерть настала бедняжку? Здесь много возможностей. Скорее всего, где-то в непосредственной близости от его двери, куда потом была повешена. Исходя из этого, логично предположить, что и козел, чьи рога здесь использованы, тоже был из ближнего окружения. И такое животное было в наличии: козел Тауфлиба. Лапидиус и не заметил, как начал крутить колесо быстрее. Тауфлиб убийца? Вон как! Чем дольше он об этом думал, тем вероятнее казалось предположение. Он вспомнил все странности этого человека. Его чудаковатые манеры, скверный характер, его холостяцкую жизнь и слабоумного подмастерья Горма. Горм, которого не хотел брать ни один мастер — а Тауфлиб взял.