Клеймо дьявола
Шрифт:
— Да уж видел, — проворчал Тауфлиб. — Только у меня полно своих дел. Если я за это возьмусь, то одним паршивым талером не обойдетесь.
— Приступайте. О цене поговорим позже.
Тауфлиб сверкнул на Лапидиуса глазами, словно тот его смертельно обидел, усмехнулся и повернулся к Горму. В двух словах он объяснил подмастерью, что надо делать. Колосс, долго не раздумывая, подхватил дверь и снял ее, будто перышко. Мастер склонился. Качая головой, он осмотрел останки механизма.
— Это нельзя отремонтировать, —
На протяжении следующего часа он вставлял другой, более массивный замок, заменял вырванные с корнем скобы засова, навешивал петли. Лапидиус, который с удовольствием наблюдал, как работает мастер своего дела, неожиданно спросил:
— А где вы были, когда утром толпа ворвалась в мой дом?
Тауфлиб насторожился:
— Это что, допрос? Но я отвечу, мне скрывать нечего. В своей мастерской был, и Горм со мной. Посмотрел бы я на того, кто ломится в мой дом! Горм сделал бы из него котлету!
— Ха-ха, котлету… вот умора! Котлету… ха-ха! — загрохотал подмастерье.
Лапидиус кивнул.
— А о том, чтобы… так сказать по-соседски помочь, вы не подумали? Могли бы послать ко мне Горма.
— От других ничего не жду, и другим ничего не должен. — Тон Тауфлиба был крайне заносчив. — Горм, давай, ставь дверь на место!
— Дверь, угу, ставить. — Великан выполнил распоряжение.
— А что с запорами в верхнем этаже? — осведомился Тауфлиб. — Марта сказала, он тоже вырван и его надо чинить.
— Да.
— А зачем? Я думал, пташка улетела из клетки.
— Похоже, вы внимательно прислушивались к тому, что кричала чернь сегодня утром.
Мастер предпочел промолчать. Вместо ответа он приказал подручному:
— Горм, иди-ка наверх да посмотри, что там надо.
— Нет, Тауфлиб! Я не желаю, чтобы эту работу делал ваш помощник. — Мысль о том, что Горм будет заглядывать к Фрее, бросила его в дрожь. — Позаботьтесь об этом сами.
Мастер пожал плечами.
— Если вам это так уж важно, пожалуйста.
Он мотнул головой, и колосс послушно затрусил обратно в мастерскую.
— Спасибо. Ваш подручный повинуется вам беспрекословно.
Тауфлиб усмехнулся и передал Лапидиусу ключ от нового замка, а потом пошел наверх. Лапидиус остался сидеть. Его мысли улетели к Фрее. Она, несмотря на слабость, сумела спастись за стропилами чердака. Маленькое чудо. Смертельный страх придал ей силы. Даже про свои боли забыла. Удивительная реакция организма, которую он уже наблюдал и раньше: в крайней нужде тело становится невосприимчивым к мукам. Интересно, а как это происходит на костре?
А та девушка, чья голова лежит у него в погребе, она испытывала страдания? Он надеялся, что нет. Белокурая девушка, такая же, как Гунда Лёбезам. И как Фрея. Но Фрея, слава Богу, еще жива.
И снова вырезаны эти буквы «FS» на голове, голове, которую прикрепили над его дверью. Зачем? Напрашивается только один вывод: чтобы снова поставить под удар Фрею Зеклер. Они даже не поленились наставить козьи рога. Они… кто они? Filii Satani? Лапидиус решил при первой же возможности как следует обследовать голову. Интересно, какой там след на срезе.
Он неожиданно подумал о своем многогорлом аламбике: каждое горлышко, выступающее из его корпуса, имеет свое назначение. В этом случае должно быть то же. Есть многочисленные следы, есть подозреваемые, есть доказательства чего-то, есть отсутствующие детали, но снова и снова перед ним воздвигается стена, которая не дает дойти до цели. Где же то связующее звено, которое поможет соединить все воедино? Может, это голова, наделенная рогами? Лапидиус тяжело вздохнул. Даже испытанный метод при экспериментировании, решать проблему шаг за шагом, здесь не срабатывал.
Концы с концами не сходились. Нигде. Это приводило в отчаяние.
— Все сделано, — сообщил Тауфлиб, спустившись с верхнего этажа. — Ваша диковинная постоялица снова под замком и запором.
— Спасибо, — Лапидиус взял ключ, протянутый мастером, и спросил, сколько тот хочет за работу. Тауфлиб назвал сумму. Лапидиусу показалось, что цена из ряда вон, но он беспрекословно заплатил.
Мастер пошел к выходу, а по дороге еще раз обернулся.
— Да, вот еще что, — обронил он, будто это только что пришло ему в голову, — Горм и впрямь слушается меня по первому слову. И думаю, я единственный, кому он повинуется.
Лапидиус не знал, что на это ответить. Он встал.
Дело клонилось к вечеру. Марта ушла к матери, так и не приготовив ужина. Ладно, можно обойтись и без еды. Он пошел на кухню и приготовил для Фреи транквилизатор. Потом поднялся наверх. Дал ей питье, поговорил о том о сем, никак не касаясь своих забот и тревог. Уже кончался десятый день лечения, а в деле с обвинением Фреи он не продвинулся ни на шаг.
Заметив, что Фрея задремала, он оставил лампу гореть и спустился в кухню.
Марта уже вернулась. Она стояла, наклонясь над кружкой воды, и держала в руках какой-то предмет. Увидев хозяина, она вздрогнула.
— Чего ты так пугаешься? — мягко спросил Лапидиус.
— Я… ничё, — она попыталась спрятать предмет, — так сготовить чё-нето?
— Нет, спасибо. У меня нет аппетита. Что ты там от меня прячешь?
— Ничё, хозяин. Энто мое, не дам!
Лапидиус усмехнулся.
— Дай.
Она неохотно вложила ему в руку то, что прятала. Это был маленький образок — написанная золотистой краской Мадонна с младенцем. На одеянии Девы Марии виднелись царапины.
— Ну, и что это значит?
— Энто Пресвятая Дева Заступница, хозяин. Надоть чуток соскрести в воду али в вино и выпить.