Клеймо дьявола
Шрифт:
— Не знаю.
Он распахнул заслонку как можно шире и пошарил по тюфяку возле ее груди.
— Надо посмотреть, подожди.
Немного погодя зуб нашелся.
— Верхний резец.
— Да, — прошептала она, — я становлюсь все безобразнее.
Лапидиус поднес зуб к свету.
— Чепуха. Когда-нибудь он снова сядет на место. Мы постараемся.
— Закрой дверцу.
Лапидиус почувствовал, как краска заливает его лицо.
— Конечно, извини.
— Как это?
— Что?
— Как это может быть, что зуб снова будет на месте?
— Ах, вон ты о чем, — Лапидиус пододвинул сундук, поставил на него кружку с питьем и сел рядом.
— Мечта о вечно здоровых зубах сродни мечте о вечной юности. Я читал, что многие ради этого долгие годы питаются только травой, щавелем и морковкой, как кролики.
— Как кролики?
— Да, чтобы резцы постоянно росли.
Фрея тихонько засмеялась.
— До чего только человек не додумается, когда дело касается его тела! Но я знаю и достойные внимания случаи, когда восстанавливали нормальные челюсти. Из слоновой кости, ребер или твердых пород дерева. Лучше всего подходит слоновая кость. Искусно отшлифованная, она почти не отличается от человеческого зуба. Вся беда только в том, что эти протезы не могут прочно держаться в деснах.
— И свои зубы тоже нет?
— И они не могут. Что однажды выпало, то уже не вырастет снова. Поэтому остатки собственных зубов служат мостом для вставных. Их соединяют проволокой, скобами, но, честно говоря, все это ненадежно, и приходится рано или поздно снова обновлять. Если же не хочешь всем этим довольствоваться, придется обходиться тем, что осталось.
Фрея кивнула:
— Как ты?
— Как я. — Лапидиус снова скорчил рожу, которую она уже знала.
И снова Фрея рассмеялась.
— Тогда мне тоже не нужны фальшивые зубы!
— Вот и хорошо. А ивового питья хочешь? Отвар уже немного остыл.
— Да.
Лапидиус дал ей попить.
Она снова задремала. Он посидел возле нее еще немного, а потом спустился вниз.
— А зубы твои я все-таки сохраню, — пробормотал он по дороге.
Лапидиус оттиснул печать со своим знаком на сложенное вчетверо письмо, сунул его в льняной пакет с адресом мануфактуры в Мурано, скрепил печатью и его, обвязал прочной нитью, еще раз все перепроверил и направился в переднюю, где на крюке висел его плащ. Он едва успел накинуть верхнюю одежду на плечи, как из кухни вышла служанка.
— Покушать сготовлено, хозяин. Перчику положила, как вы любите, свежепомолотого.
Лапидиус проклял свою медлительность. Если бы он поспешил, давно бы уже был за дверью.
— Спасибо, Марта, потом поем. У меня еще есть дела.
От возмущения Марта едва не потеряла дар речи:
— Хозяин-чё-опеть-за-новости-делаю-чё-могу-обихаживаю-вас-дак-вы-даже-чё-сготовлю-гнушаетесь! Щас все выкину в окошко, ежели не станете есть! Помяните мое слово, штоб я вам еще чё сготовила, хоть на коленях просите!
— Ладно, ладно, Марта.
Лапидиус понадеялся, что служанка не слишком долго будет лютовать, и испарился. На улице в нос ему ударил все тот же запах мочи и отбросов, сгустившийся за ночь при оттепели. Солнце сияло, птички пели, с гор задувал легкий весенний ветерок. Лапидиус, стараясь глубоко не вдыхать, обошел кучи мусора и талого снега и вскоре оказался на Гемсвизер-Маркт, откуда в этот день отправлялась почтовая карета через Инсбрук в Северную Италию. Порасспросив, он выяснил, что возница сидит в «Квершлаге» за кружкой пива, подкрепляясь перед дальней дорогой. Передав ему письмо, Лапидиус велел хранить его как зеницу ока и заплатил положенную пошлину.
Оказавшись вновь на рыночной площади, он вздохнул свободнее, потому что теперь спокойно мог заняться хромоножкой, оставившим свои следы у пещеры Шабаша. Поначалу ему показалось самым разумным пойти в ратушу и расспросить там, но потом он передумал. Мысль о том, чтобы встретиться с бесстыдным судьей Мекелем и его советниками, отвратила его от такого шага. Вместо этого он повернул к церкви Святого Габриеля.
Фирбуш и церковный служка находились в алтаре, где вставляли в серебряные подсвечники новые свечи. Они были так погружены в свое занятие, что не заметили вошедшего в церковь Лапидиуса.
— Нежели ты не видишь, Якобс, что алтарные свечи стоят криво? Разуй глаза! — обычно благочестивый елейный голос пастора на этот раз звучал раздраженно. — Отойди на три шага и увидишь!
Лапидиус покашлял.
— А, магистр! Бог с вами. Что привело вас в дом Божий? Исповедаться пришли в тиши и покое? — Фирбуш снова впал в привычный тон.
Лапидиус смутился. На такой поворот дела он не рассчитывал.
— Ну, э… если уж быть честным, мне нужна ваша помощь. Я ищу одного человека, одного хромого. Возможно, он из Кирхроде.
Пастор высоко поднял брови:
— А как его зовут, не знаете?
— К сожалению, нет.
— А что-нибудь еще вам о нем известно?
— Подождите, дайте подумать… мужчина должен быть в соку, здоров настолько, чтобы, несмотря на хромоту, мог проходить большие расстояния.
— Странное пожелание. Не могу не признать, что меня разбирает любопытство, однако не хотите ли пояснить, зачем вам это нужно?
— Вполне резонный вопрос. Если я найду этого человека и добьюсь, чего хочу, то это будет богоугодное дело.
— Ну, раз так… конечно, помогу вам. — Фирбуш махнул служке, который все это время пытался выправить свечи. — Якобс, принеси мне книги записей о смерти. Вниз спусти, к большому амвону, на нем достаточно места, чтобы их пролистать.
Фирбуш подхватил Лапидиуса под руку и повел его к месту, объясняя по дороге:
— Вообще-то книги смертей могут также называться и книгами записей о рождении. Или о крещении. Или о венчании. Поскольку в них заносятся все эти важные события.
— А также книгами пороков и других приметных черт? — пошутил Лапидиус.