Клеймо сводного брата
Шрифт:
Все потому что Герман не считает нужным передо мной отчитываться. Он продолжает считать меня девчонкой. А Петя теперь видит во мне угрозу своей власти.
Мне нельзя находиться рядом с ним. Теперь, когда я мама, мне нужно думать о своем малыше. О его безопасности.
В ближайшем банкомате я снимаю с карты все, что там было. Приличная сумма, на которую я смогу уехать в другой город, снять квартирку, найти няню и начать строить свою жизнь так, как я всегда хотела. А не так, как того требовали другие.
Машину я меняю
Глава 39.
Мне очень повезло. Я устроилась в художественную школу, нашла на пол дня няню и даже умудрилась завести умудренную опытом подругу врача.
За три месяца моя жизнь пришла в подобие нормы, хотя я ни на один день не забывала о том, что оставила. Я часто держала трубку телефона, чтобы просто позвонить Герману. Услышать его голос. Но сдерживалась, несмотря на то, что, когда вернулась память, я уже перестала воспринимать его поступок как зло.
Простила во второй раз, потому что это не было следствием желания сделать больно, он просто не сдержался.
И я знала, чувствовала, что Герман где-то рядом. Опять как в Питере я кожей ощущала его взгляды, его незримую поддержку.
Я решила, что хочу быть с ним, что достаточно побыла свободно. Пришла к решению спустя много одиноких ночей, что мне нужен только он. Всегда был нужен. Пусть я немного не понимаю, почему Герман сразу не сообщил мне о том, что я потеряла память. Но ведь это можно просто спросить? А еще спросить, почему он не признался в своих чувствах много лет назад.
А пока Жанна, та самая подруга, что живет по соседству, помешивая сахар в чае о чем-то спрашивала меня:
— Тебе надо проветриться. Юбилей больницы отличный повод.
Я поднимаю голову, выплывая из своих мыслей и хмурюсь.
— Но я не врач.
— Ты со Славой постоянные пациенты, — пожимает она плечами, а я вспоминаю ежемесячный прием для взвешивания малыша. Да уж, завидная регулярность. — Тем более я уже достала пригласительный. А со Славой посидит Алла Ильинична, я уже ей позвонила.
— Жанна, я говорила, что не люблю, когда решают все за меня, — напрягаюсь всем телом. Только я начала жить своей жизнью, как опять двадцать пять.
— Соня, прошу тебя, сходи на вечеринку. Тебе там понравится.
Она так посмотрела. Состроила такое виноватое лицо, что скажи она мне сейчас выйди в окно, я бы и на это согласилась.
— Ладно. Зайду на пол часа и домой. Не хочу, чтобы Алла подумала, что я гулена. Она очень строгая.
— Она ханжа, — фыркает Жанна и поднимается. – Отлично. А завтра идем выбирать тебе платье.
Надевая очередное платье в примерочной, я думаю о Германе и о том, что он сделал с компанией отца.
До меня
Это позволило мне не быть найденной, ведь теперь даже если я буду претендовать на свою часть, у Пети все равно больший процент акций.
Герман спас меня.
И это еще больше убедило меня к нему вернуться, если, конечно, он сам того захочет. Навязываться я точно не собираюсь.
— По-моему это отличное, — кивает Жанна, наблюдая, как струится ровными волнами голубое, под цвет глаз, на мне платье. Мне оно тоже понравилось больше всех. Особенно вырез на груди. Он напоминал мне тот халат, который я снимала с себя перед массажем. Тем самым массажем, что я не могу забыть ни днем, ни ночью.
Их всех интимных действий, что совершал со мной Герман, это казалось самым эротичным.
Выходя из дома вечером следующего дня, я волнуюсь. Не из-за Славы. В няне я уверена. А из-за вечеринки, на которой так настаивала Жанна. И только на самом вечере понимаю почему.
Это был сговор.
И даже странно, как это я сама не догадалась. В Белгороде только одна крупная больница. Что удивительного, что Герман пришел работать именно в нее.
А то, что он в городе, я не сомневалась. Он бы не оставил меня, потому что действительно любит. Только не приближается. Выжидает.
— Давно он приехал? – спрашиваю Жанну в лоб. Она смущенно улыбается, и мне хочется дать ей щелбан за такое самовольство. Они опять решают за меня. А может быть я еще не готова? А может быть Герман еще не готов?
— Он, кстати, не причем. Я увидела у него на телефоне твое фото и все выспросила. А ты знаешь, я умею быть настырной.
— Знаю, — вздыхаю, прикрываю глаза, вспоминая, как не хотела с ней общаться. Но она буквально пробралась в мой дом, чтобы выпить чашку чая. Теперь постоянный гость.
Ладно. Пора действительно поговорить. И в платье я чувствую себя гораздо увереннее, чем в пижаме, в которой я хожу по дому.
Я прохожусь мимо нарядных врачей и их именитых пациентов, почти не слышу музыку, что льется со сцены, зато почти оглушена биением своего сердца, когда вижу впереди Германа.
Сейчас я спрошу у этого разодетого в приличный костюм франта самое главное. От откровенности его ответа будет зависеть наше будущее. Совместное или нет.
Глава 40.
Герман смотрит мне прямо в глаза, не двигается. И я шагаю медленно, чувствуя, как от страха и предвкушения внутри все переворачивается. Стоит мне подойти ближе, как Герман словно оживает. Отставляет бокал с шампанским, хватает меня за руку и куда-то тащит.
По больничным коридорам все дальше от зала, где проходит вечеринка. Он заводит меня в кабинет, где, судя по пустым столам, давно никто не работает.