Клиент Пуаро
Шрифт:
– С чего это вдруг? – В голосе старухи, не привыкшей к неожиданным подаркам судьбы, прозвучало явное недоверие.
– Говорю же – деньги начислены, их обратно сдавать – одна морока! А вам наверняка пригодятся…
– Да уж, лишними не будут, – согласилась старуха, – а у тебя, милый, документы какие-нибудь имеются?
– Это обязательно. – Маркиз поднес к дверному глазку раскрытое удостоверение депутата законодательного собрания города Замухрыщенска.
Он носил в кармане кучу всяких визитных карточек, удостоверений и бланков –
Загремели засовы, и дверь отворилась.
На пороге стояла небольшая худощавая старушка в детском спортивном костюме фирмы «Адидас» – наверняка из немецких гуманитарных поставок.
Старушка внимательно осмотрела Маркиза с головы до ног и, по-видимому, осталась удовлетворена. Как всякий мошенник высокого класса, Леня производил на малознакомых людей исключительно хорошее впечатление.
– Вот ваши деньги, – поспешно полез он в карман, – только распишитесь, пожалуйста, в ведомости, а то мне отчитываться перед руководством…
– Это обязательно, – кивнула старушка, – разве же я не понимаю? Всюду порядок должен быть… Ты извини, милый, что я с недоверием, сам понимаешь, сейчас такое время…
– Конечно, – кивнул Маркиз, – я без претензий…
– Пойдем на кухню, хоть чаем тебя напою! Надо же, такие деньги мне вдруг! А говорят, нет на свете добрых людей!
– На кухню? – Маркиз сделал вид, что колеблется. – Ну, вы мне тогда там и распишетесь, а то на весу неудобно…
Старушка расписалась в подсунутой Леней ведомости и поставила на стол две яркие чашки с петухами.
– У меня варенье-то вишневое, – проговорила она, доставая вазочку. – Где ты еще вишневого-то попробуешь?
– Ну, если вишневого. – Маркиз устроился поудобнее. – А что, вы с соседкой-то своей, Анной Ермолаевной, хорошо были знакомы? Общались с ней?
– Да как? – старушка пожала плечами. – Рядом живем, обе одинокие, как не общаться? Когда за солью зайдешь, когда за спичками, когда так просто… Цветы тоже взять… у меня хорошие цветы, так я ей рассаду давала.
Леня вспомнил одинаковые балконы и согласно кивнул. Старушка подложила ему на блюдце варенья и продолжила:
– Теперь-то небось погибнут цветочки. – Она горестно вздохнула. – Дверь-то опечатали… Да кому они и нужны? Верке на них наплевать. – И она неодобрительно махнула рукой.
– Верке? – переспросил Маркиз. – А это кто же?
– Племянница ее. – Старушка поморщилась.
– Так разве у нее племянница имеется? – Леня изобразил недоверие. – А у нас отмечено, что она одинокая. И пособие ей выписано как одинокой, в полуторном размере…
– Ну уж и одинокая! И племянница, и племянник. Только племянник-то, Алексей, – тот мужчина солидный, и все тетке чем-нибудь помогал. То денег немного подкинет, то продуктов… Она, покойница-то, мне все рассказывала. Видно, похвастаться передо мной хотела…
– Еще и племянник! Вы ничего не путаете? – Леня отхлебнул чая и поставил чашку на стол.
– Что уж я – врать, что ли, буду? Солидный человек, вроде как писатель… А Верка только прибежит, чаю напьется и начинает на Алексея наговаривать… что нечестный он, да неискренний, да будто нарочно к тетке ходит, из-за наследства… Какое уж там у нее наследство? Картинки старые да несколько чашек… но Анна-то ей, конечно, не верила. «Алеша, – говорила, – мой любимый племянник, все ему оставлю, а Вере – сервиз отпишу чайный, раз она чай пить приходила, да вышивки мои…»
Старушка протянула Лене кухонное полотенчико с вышитым на нем букетом полевых цветов.
– Вышивала покойница и правда очень хорошо. Вот мне в прошлом году подарила…
Леня с уважением оглядел полотенце и вернул хозяйке.
– Очень красиво!
– А разве молодежь это ценит? – старушка скривилась. – Анна-то и говорила, мол, только бы Вера не узнала про завещание, а то ходить совсем перестанет, да еще гадость какую сделает… У нее, у Верки-то, характер гадкий, такая сплетница, все за спиной, все тишком…
После посещения нотариальной конторы Лола решила, что пришла пора ей немножко отдохнуть. Она сняла светлый парик, стерла с губ помаду и прогулялась по Каменноостровскому проспекту, заходя по пути в некоторые магазины. Время пролетело незаметно, и, когда Лола поглядела на часы, оказалось, что прошло уже довольно много времени. Лола ахнула и полетела домой. С Леней она столкнулась в собственном дворе. Вид у него был сердитый, в руке компаньон держал клетку с попугаем.
– Вот так новость! – удивилась Лола. – Откуда вы, друзья мои?
– С твоей телестудии, – ворчал Леня, – позвонили – срочно, говорят, забирайте своего попугая! Он у них там всех до смерти заговорил, режиссер уже на грани нервного срыва! Актрисы тоже: одну, что похудее, он в нос клюнул, а у второй парик стащил!
– Батюшки! – ахнула Лола. – Перришон, что ты наделал! Теперь тебя уволят!
– Ничего подобного, – заявил Маркиз. – Режиссер сказал, что у Перришона отличный типаж, но характер ужасный. И что раз он такой невоспитанный, то сериал будут снимать без него, а потом отработают все сцены с попугаем за три дня и смонтируют, вот!
– Сами они все невоспитанные, верно, Перришончик? – обиделась Лола. – Просто ты – тонкая творческая натура…
За разговором они незаметно добрались до квартиры, где насмерть разобиженный Пу И лежал на Лолиной кровати и делал вид, что страдает. Пу И страшно жалел сам себя и осуждал Лолу. Всеми фибрами своей собачьей души он не уставал поражаться ее вероломству. Восхищение талантом попугая понемногу сошло на нет, и теперь позабытый и позаброшенный Пу И мучился от ревности. Кот, как всегда, держался невозмутимо – его-то никто не бросал. Все же по некоторым признакам было заметно, что Лолино поведение Аскольд не одобряет, но никакой моральной поддержки песику он не оказывал.