Клинки максаров (Сборник)
Шрифт:
— Почему ты лежишь в этой. смердящей яме? — спросил Хавр. — Неужели ты не в состоянии раздобыть ложе, подходящее твоему возрасту и положению. Мне известно, сколько сокровищ собрала для тебя эта вонючая братия.
— Сокровища предназначены для благих дел и не принадлежат мне, сынок. А эта, как ты говоришь, смердящая яма — лучшее средство от пролежней. Если бы не она, мое мясо давно бы прогнило до костей. Ведь за время, проведенное мной в полной неподвижности, сменились уже три поколения этих добрых и бесхитростных существ, которых ты столь безосновательно оскорбляешь. Разлука не изменила тебя,
Хавр приоткрыл рот, словно собираясь возразить, но обезьяны, подняв оглушительный галдеж, уже посыпались вон из дупла. Увлекаемый десятками цепких рук, Хавр последовал за ними наружу, где царил такой шум, словно эвакуировалось население не только одного этого дерева, но и всей рощи.
— Может быть, до начала нашей беседы ты хочешь спросить меня о чем-нибудь? — произнес старик после того, как гомон за стенами дупла утих.
— Как называть тебя, отец? — спросил я. — На мой слух, Живущий В Дупле не слишком благозвучное имя для столь достойного человека, как ты.
— Так и зови, как назвал сразу. Уже давно все те, что общаются со мной, называют меня просто Отче.
Вот кого он мне напоминает, подумал я. Всевидящего Отче народа болотников. Человека, которому доверены нечеловеческие тайны, смертного, способного общаться с небожителями.
— Тогда больше ничто не мешает начать нашу беседу, Отче.
— Почему ты хромаешь? Твое предназначение требует не только ума, силы и удачи, но и легких ног.
— Несколько дней назад на Забытой Дороге, недалеко от Стеклянных Скал, мы подверглись нападению каких-то странных созданий. Одно из них повредило мне ногу. Но кость уже почти срослась.
— Срослась за несколько дней?
— В одном из миров, оставшихся позади, мое тело буквально по косточкам перебрали существа, которым известны все самые сокровенные тайны человеческого организма. Им нужен был сильный, выносливый, неуязвимый воин-слуга, и они придали мне эти качества.
— Качества слуги — тоже?
— Нет, тут судьба благоволила ко мне… Прости, Отче, что перебиваю тебя. Ты только что упомянул о каком-то моем предназначении. Что тебе известно об этом?
— Не больше, чем тебе самому.
— Еще раз прости за назойливость и бесцеремонность. Ты служишь бессмертным и всезнающим созданиям. — Я глянул вверх — туда, где с потолка этой мрачной берлоги свешивались тяжелые полуистлевшие штандарты, изображавшие золотисто-красную птицу на фоне черного, рассеченного молниями неба. — Почему они не могут вернуть тебе молодость и здоровье?
— Ты говоришь о Предвечных? Их побуждения настолько далеки от наших, что они вряд ли способны отличить здорового человека от больного, а старика от юноши. Им не дано осознать бренность человеческой жизни, как нам не дано осознать бремя бессмертия. Впрочем, я никогда и не просил их об этом. Раньше не осмеливался, а теперь не хочу. Природа человека в надлежащий срок требует смерти точно так же, как до этого она требовала пищи, воды и воздуха. Мои дни приближаются к концу, и я рад этому.
— Возможно, я веду себя непочтительно…
— Не нужно извиняться. Наш разговор уже начался, и начался как раз
— Твой сын немного просветил меня. Этот мир — гнездо Предвечных.
— Он был их гнездом задолго до того, как в природе появился род человеческий. Теперь это ловчая яма, западня для них. Давным-давно, когда великая распря сотрясала Вселенную, тогдашние враги Предвечных, Иносущие — создания, властвовавшие над Миропространством, — окружили эту страну стенами, сквозь которые могли проникнуть лишь они одни. Предвечные были обречены метаться в этом замкнутом кусочке Мировремени. Их соплеменники, находившиеся в других пространствах, уже не могли прийти на помощь тем, кто остался в родном гнезде. А сейчас стены, которые мы называем Окоемом, медленно сжимаются, грозя уничтожить все живое и неживое. По пути сюда ты должен был преодолеть пропасть, называемую Гробницей Вечности. Это неизгладимый след, оставшийся после попытки Предвечных расколоть Окоем.
— Подожди, Отче… Мне еще многое непонятно… Сокрушения есть результат перемещения Предвечных в их родной стихии, которую ты называешь Мировременем? Так?
— Примерно. Но мы употребляем другое слово — Перемежовка. Только дитсы верят в злые козни Изнанки, в перевертней и тому подобную чушь. Хотя, как это ни назови, хорошего мало. Ткань Мировремени здесь так обветшала, что скоро сама начнет разваливаться на мелкие клочья.
— И причина этому — Перемежовки?
— Не только. Окоем сжимает наш мир, как крепкий кулак сжимает орех.
— Значит, все то, что появляется здесь при Перемежовке, является частью этого же мира, только принадлежащей к другому времени?
— Да. Перемежовка может занести сюда и самых примитивных существ, не имеющих даже настоящей кожи, а может — и город Стеклянных Скал, жители которого умеют такое, что до сих пор недоступно нам.
— Но, если ваш мир закрытая со всех сторон ловушка, каким же образом проник в нее я?
— Щель, удобная для мышонка, не подходит льву. Наверное, потому тебя и послали в этот трудный путь, что по натуре своей ты мышь. Ловкая, удачливая, пронырливая мышь.
Вот как, с горечью подумал я. Называется, похвалили. Ну пусть я и в самом деле не лев, но на статус медведя мог бы рассчитывать. А тут, пожалуйста — мышонок!
— Почему Предвечные забросили меня сюда? — проглотив обиду, продолжал я свои расспросы. — Именно в этот момент Мировремени?
— Потому что здесь сейчас нахожусь я. Единственный, кто может быть посредником между человеком и его бывшими творцами. Кстати, я забыл упомянуть еще об одной особенности твоего появления тут. Перемежовка, захватившая тебя, могла проскочить мимо нас и в будущее, и в прошлое. Это мой сын Хавр вынудил ее разразиться именно здесь. По этой части он мастак.