Клинок Гармонии
Шрифт:
— Да, — она посмотрела на меня глазами, полными слез, но в ее взгляде читался интерес, — большую часть времени я готовила для всех.
— Знаешь, она так понравилась Юмико, что та без умолку трещала о том, как это вкусно.
— Правда? — похоже мне удалось ее отвлечь.
— Правда, — обнадежил я, — она даже хотела выйти за тебя замуж.
— Ч-что? — испугалась девушка. — Так же нельзя!
— Не бери в голову, она была пьяна в тот вечер.
— Она меня не любит? — поплыла Итачи.
— Брось, мы все любим тебя, просто тогда она переборщила.
Итачи улыбнулась и снова уткнулась мне в грудь.
— Не волнуйся, мы
— Разве это возможно? — пробурчала она.
— Нет ничего невозможного, Итачи.
Пусть я и сказал так, зная, что однажды она заживет как прежде, но кое-что невозможное в этом мире было — вернуть мертвых к жизни. Все мы кого-то потеряли, и никто не сможет снова взглянуть в глаза тем родным людям, которых все мы когда-то ценили. Пусть для меня потеря родителей уже была не так велика, Хорнет потеряла всех своих родных, которых она очень любила, Юмико потеряла родителей, о которых я до сих пор не слышал ни слова, Леонхардт потерял маму и может потерять сестру, если я ему не помогу. Итачи тоже многое потеряла, хоть у нее и не было в памяти родни, все те горничные, с которыми она работала, тоже были для нее близкими людьми. Я благодарен судьбе за то, что хотя бы она выжила, но теперь сердце этой невинной кошечки придется долгое время залечивать, и не только его.
— Знаешь, Ашидо, — Итачи развеяла тишину, — ногами не так просто управляться, особенно в чулках.
— Знаю, солнце.
— Я все время тренирую моторику, но все, как будто нарочно, валится из ног, мне очень сложно адаптироваться к такой жизни.
— Рано или поздно все получится, — подбадривал я, — нужно лишь стремиться и не опускать руки.
— Ашидо, — она нахмурилась.
Что я только что сморозил. С этой девушкой надо уметь выбирать выражения, реплики на уровне привычки могут обернуться оскорблением.
— Прости, я не подумал, что сказал.
— Все в порядке, — размякла она, — я знаю, что ты не специально.
Эта девушка добрее любой из тех, с кем я когда-либо общался, но таких людей, точнее кошек, очень легко обидеть, особенно когда они делают для тебя что-то хорошее, а ты отвергаешь их труд, потому надо поддерживать Итачи во всем и быть с ней помягче.
— Можно с тобой немного поговорить? — обратилась ко мне Итачи.
— Конечно, о чем угодно, только давай пойдем ко мне в комнату.
На кухне все еще пахло гарью, в такой обстановке нормально не поговоришь. Слезы Итачи уже высохли, мы уверенно двинулись ко мне в комнату на второй этаж. На лестнице нам навстречу вышли Хорнет и Юмико, а следом за ними плелась Сильвия. Она была такой пушистой, при движении ее длинная шерсть аккуратно укладывалась от ветра.
— Почему в доме пахнет гарью? — возмутилась Хорнет.
Говорить, что это Итачи во всем виновата совсем не хотелось, потому я приму удар на себя.
— Я спалил кухню.
— Что? — обе девушки ахнули.
— Нет! — закричала Итачи. — Это я ее спалила! Ашидо ни в чем не виноват!
— А ведь я почти поверила, — буркнула Юмико.
— Ашидо, — Хорнет смотрела на меня с упреком, — я конечно понимаю, что ты хочешь оправдать Итачи, но не надо, мы не станем ругаться.
— Правда? — удивилась Итачи.
— Правда, — подтвердила Хорнет, — но в следующий раз позови на кухню кого-нибудь с собой, хорошо?
— Хорошо, — она стыдливо отвернулась.
Никто и не заметил, что кошки даже не завелись,
— Мы займемся кухней, — сообщила Хорнет, — а вы отдохните.
Они спокойно пошли по лестнице вниз, а мы с Итачи продолжили наш путь до комнаты. Войдя внутрь, Итачи сразу завалилась на мою незаправленную кровать. Такого кресла, как у Лео, у меня не было, потому я присел рядом. Итачи глядела в потолок, не отворачиваясь, было похоже на то, что внутри нее таятся большие переживания, скорее всего по поводу рук.
— Ашидо, — послышалось от нее в тишине.
— Да, я слушаю.
— Как думаешь, кто-нибудь сможет полюбить меня такую? — ее лицо снова приобрело грустный вид.
— Конечно, почему ты об этом думаешь? Ты в себе сомневаешься?
— Я не знаю, чего от женщины хотят мужчины, потому и попросила тебя со мной поговорить. Есть и обычные одинокие женщины, которых никто не любит, а я к тому же безрукая.
— Итачи, брось, — я снова ее подбадривал, — ты очень красивая и добрая девушка, тем более кошка, о таких многие мечтают, а учитывая то, что тебе нет аналогов, переживать вообще не о чем.
— Мне есть о чем переживать, Ашидо, — оборвала она. — В мире не так много надежных мужчин, ровно так же, как и женщин. Я боюсь за свое будущее, боюсь оказаться никому не нужной или чей-то игрушкой. Мы оба уже достаточно взрослые люди, и я понимаю, что если привлекаю кого-то как девушка, это вовсе не значит, что мной не будут пользоваться только для удовлетворения своих фантазий.
— В этом ты права.
— Ашидо, — она повернулась ко мне, — ты бы смог полюбить меня такую, какая я есть? Если бы у меня не было этих ушей, увидел бы ты во мне обычную девушку?
— Я не знаю, — оторопел я.
Этот разговор был похож на признание, пусть Итачи меня привлекала как девушка и располагала к себе, мне всегда казалось, что она думает больше о себе, чем о других. Такой вывод я сделал из всех наших откровенных разговоров. Может она и изменится, оказавшись в семейной жизни, но сейчас я не готов ответить ей взаимностью. Я сам еще не разобрался в своих чувствах, сам все еще не понял, кто такие женщины и что они могут тебе дать. Когда я впервые встретил Юмико, меня безумно к ней тянуло, но это были дружеские отношения, потом Хорнет сказала, что я ее привлекаю как партнер, но она не готова вмешиваться наши с Юмико потенциальные отношения. Сейчас Итачи мягко намекает на симпатию, и я начинаю сомневаться настолько глубоко, насколько это возможно. Если несколько девушек говорят мне о том, насколько я привлекательный и хороший, не значит ли это, что все они что-то недоговаривают? Я не вижу в себе Леонхардта, готового бегать за любой юбкой, мне нужны искренние чувства, человеческая привязанность и верность, готовность вкладываться в своего партнера во всех аспектах. Я не вижу этой готовности ни в одной из этих девушек, все они ведомы чувствами, но не все осознают ответственности.
Тем не менее, раз я вызвался на разговор, нужно разговаривать с Итачи честно и мягко. Ей сейчас нужен человек, который ее выслушает, а возможно и тот, который полюбит ее. Я могу расценивать ее как потенциальный вариант, пока еще рано завязывать какой-либо узел.
— Итачи, тебе когда-нибудь кто-то выражал симпатию?
— Нет, — оборвала она.
— Никто ни разу не говорил тебе, что ты могла быть для него хорошим парнером?
— Зачем ты так говоришь? — у нее наворачивались слезы.