Клинок Тишалла
Шрифт:
Жители Анханы, со своей стороны, полагали тем временем, что вспышка бессмысленного насилия, захлестнувшая столицу, является частью террористической атаки кейнистов в ответ на недавние массовые аресты и задержания. Патриарх Тоа-Сителл объявил в городе военное положение; армия теперь собирала в тюрьмы оставшихся на свободе кейнистов, их сочувствующих и сторонников – а также всех, на кого поступил донос, – в ходе подготовки к варварскому аутодафе, назначенному на приближающийся праздник Успения. Собрать достаточное количество жертв было нетрудно; от ужасов последних дней царствия Ма’элКотова ситуация мало отличалась. Как глумливо
Вместе с весьма красочными записями актеры в столице поставляли пугающие отчеты. В нелюдском гетто – Городе Чужаков – разразилась настоящая война между городской стражей и частями имперской армии с одной стороны и массовой полувоенной организацией нелюдей, скорей всего членами бывшей банды из Лабиринта, известной как фейсы, – с другой. Когда простые стражники поняли, что с могучими чарами нелюдей им не потягаться, они вызвали на помощь Серых Котов и большую часть Тавматургического Корпуса.
Битва на улицах гетто длилась больше суток, и к концу ее в дымящихся руинах лежала шестая часть города, но имперские силы одержали верх. Серые Коты подавляли остаточное сопротивление, а комментаторы в сети несколько дней качали головами, порицая жестокость и выясняя, кого винить в бойне, «полуцивилизованных сквоттеров и люмпенов» или «фракцию безответственных «охотников за ведьмами», устанавливающих политический курс».
Интерес общественности к делам Студии достиг пиковой отметки за последние семь лет; со времен «Ради любви Пэллес Рил» ситуация в Поднебесье не завораживала публику до такой степени. Проекция прибылей Студии стремилась ввысь такими непристойными темпами, что представители президента Тернера публично объявили, что тот намерен пересмотреть в суде условия контракта, с тем чтобы удвоить нынешний свой оклад.
И среди этого хаоса Джед Клирлейк – что было почти неизбежно – добыл сенсацию года: интервью в прямом эфире с бывшим императором Анханы.
– Очевидно, – мрачно гремел Тан’элКот, поворачивая свой чеканный профиль под лучи прожекторов, – что Студия умалчивает о чем-то. Вспомните: семь лет тому назад, чтобы спасти жизнь Пэллес Рил, Кейн уничтожил мою власть, начав тем самым кровавую войну за престол. Я не верю, что он пошел против нее, невзирая на причины.
О том, что она была безумна и представляла угрозу всему живому в моем мире, спорить не стану; как вы можете помнить, я сражался с ней лицом к лицу – мысль против мысли. Я знаю ее душу глубже, чем, полагаю, знал ее супруг. Но мои слова не в силах были тронуть его, когда речь заходила о Пэллес Рил. Когда-то он заявил, что ради ее спасения готов предать огню весь мир.
Полагаю, что это не пустая похвальба.
Он настолько своенравен, настолько эгоистичен, настолько равнодушен к нуждам общества и цивилизации.
И что за чушь – якобы он завещал похоронить себя в Анхане? Нелепость! Анхана не была ему домом; это было место работы , и любил он ее не больше, чем клерк любит свой терминал.
В этот момент Клирлейк обратил внимание публики на то, что та могла бы заметить и сама: что Тан’элКот до сих пор говорил о директоре Майклсоне в настоящем времени.
– Разумеется, – ответил Тан’элКот по обыкновению своему учтиво и спокойно. – Я не верю, что Кейн мертв.
Клирлейк залопотал, точно сломанный наладонник; Тан’элКот молча улыбался в камеру до тех пор,
– Безусловно, президент Тернер солгал, – ответил великан без колебаний. – Руководство Студии всегда врет; им за это платят. Вопрос в другом: о чем именно солгал президент? Если Кейн мертв – где тело? «Потерялось в скалах под Кхриловым Седлом», как же! – презрительно процитировал он. – Это вправду было Кхрилово Седло или все же Рейхенбахский водопад* 3 ?
*3*
В Рейхенбахском водопаде Артур Конан Дойль утопил Шерлока Холмса, чтобы через несколько лет по просьбам читателей оживить великого сыщика.
Он обернулся ко всему миру, что смотрел на него через видеокамеру:
– Пока я собственными глазами не увижу тела Хэри Майклсона, пока не стисну в руке его холодное остановившееся сердце, я не поверю, что Кейн мертв.
Он развел руками – не просительно, но как бы в чародейском пассе:
– Покажите мне тело, президент Тернер. Покажите нам тело. Или покажите тело или признайтесь: где-то как-то, но Кейн продолжает жить.
Репортер Клирлейк был привычен к полемике; иные поговаривали, что он построил свою мечту в «глазу бури». Но есть разница между тем, чтобы оседлать ураган, и тем, чтобы дергать дракона за хвост. Будучи человеком разумным, он предпочел закруглить интервью вполне нейтральным вопросом:
– А вы, профессионал? Что станет с вами? Вернетесь в свою личную студию?
– Едва ли. Моему народу – моему миру – все еще угрожает чума, принесенная безумицей. Уничтожение Пэллес Рил не спасет мой мир. Студия и компания «Поднебесье» начали массированную и, скорей всего, безуспешную операцию по эпидконтролю, которая ставит под удар тысячи жизней и обойдется в миллиарды марок, в то время как они продолжают игнорировать решение очевидное, эффективное и недорогое.
Они могут вернуть меня домой.
Вернуть в мой мир. К моему народу, что взывает ко мне из темноты. Я могу совершить то, о чем лгала Пэллес Рил: стереть ВРИЧ с лица Поднебесья – и Студии это не будет стоить ни гроша.
Он снова повернулся к камере, обращаясь ко всему миру. По странной прихоти освещения глаза его словно вспыхнули изнутри, будто треснула каменная корка, обнажив раскаленную лаву.
– Вот ваш выбор: растратить миллиарды – и потерпеть неудачу или спасти мир бесплатно. Если Кейн вправду мертв – как можете вы оскорблять его память? Позволить ему погибнуть напрасно. Не дайте его жертве пропасть впустую. Вы знаете, что должно быть сделано.
Верните меня домой.
3
Двери броневика социальной полиции распахнулись в ночь. Посадочная площадка на крыше была залита светом прожекторов, бледным, словно лягушачье брюхо. Тан’элКот расправил плечи и ступил на потрескавшийся от времени асфальт.
Дышал он медленно и глубоко, усилием воли заставляя себя сохранять спокойствие. Главное – это готовность, готовность естественно и без задержки отреагировать на любое событие. Хотя это было бы куда проще, мрачно признал он про себя, если бы он имел малейшее понятие, чего ожидать.