Клуб для избранных
Шрифт:
Опять... Все лето этот туман не давал ей покоя, но в сентябре он исчез — точнее, она изгнала его, — как и туман Сан-Франциско. И вот вернулся. Не за тем ли, чтобы сказать ей, что теперь это не так уж невозможно? Что она может думать... о нем?
Чтобы разгадать символический смысл тумана, не надо быть филологом — правильный диагноз поставит любой врач, даже стажер.
Диагноз до смешного прост — Марк Дэвид Тейлор, доктор медицины.
Глава 2
Будильник назойливо задребезжал, резко вторгаясь в приятный сон. Застонав,
Это радостное чувство переполняло его до такой степени, что заглушило утомление. Никогда Марк не испытывал ничего подобного, даже когда влюбился в Дженет.
Сознание услужливо подсказало причину столь необычной эйфории: Кэтлин. И тут же стало ясно, почему он не выспался. Кэтлин ушла в три. Еще четыре часа назад она была в его постели. Стоя под душем, Марк мысленно перебирал подробности прошедшей ночи и в очередной раз поражался тому, что знает Кэтлин всего неделю.
Почти весь последний месяц Марк жил тем, что пытался понять, почему Дженет вдруг возненавидела его. Ночью, не в силах уснуть, он вынашивал планы по спасению их брака, стараясь не думать о том, что станет делать, если эти планы не осуществятся. Днем, в те редкие минуты, когда его внимание не было сосредоточено на пациентах, он с болью вспоминал язвительные слова Дженет. Откуда в ней столько злобы?
Но неделю назад все изменилось. Появилась Кэтлин, оттеснив тревоги по поводу Дженет на задний план.
Теперь и дни, и ночи Марка были заполнены одной Кэтлин.
Они познакомились на Хэллоуин. В ту ночь Марк дежурил.
«Ты всегда дежуришь на Хэллоуин», — могла бы упрекнуть его Дженет, если бы они не расстались тремя неделями раньше.
Она любила повторять, что он «всегда» дежурит в День благодарения, на Рождество (совпадавшее с ее днем рождения), в годовщину их свадьбы и в собственный день рождения. Разумеется, это было не так. Просто дежурить приходилось раз в три, а то и в две ночи, и, естественно, это время часто совпадало с чьими-то днями рождения, годовщинами и праздниками.
«Интересно, — мог бы продолжить диалог Марк, — куда бы мы пошли, будь я свободен, — на вечеринку к друзьям, которых ты презираешь?»
О том, как жена относится к его друзьям и к его профессии, Марк узнал три недели назад.
— Ненавижу твоих друзей и твою медицину, — в один прекрасный день объявила Дженет и неожиданно добавила: — По-моему, ты тоже.
Поскольку теперь жены рядом не было, Марку было безразлично, дежурит он в Хэллоуин или в любой другой праздник. Правда, на Хэллоуин безумств творилось больше, чем в полнолуние, и их последствия заметнее всего ощущались в отделении неотложной помощи. Там будет вдоволь глубоких рваных ран, куда жертва, находясь в изрядном подпитии, непременно занесет грязь. Будут сломанные кости — результат жарких стычек между участниками традиционного парада и возбужденными подростками. Будут наркоманы —
В общем, Марк был рад, что ему выпало дежурить в отделении критических случаев, а не в «неотложке». Его пациентами будут обычные больные — без маскарадных костюмов, не накачанные наркотиками и не в угаре всеобщего безумного веселья.
Из «неотложки» ему позвонили в десять вечера.
— Женщина, пятьдесят шесть лет. Боли в грудной области, отдаются в левую руку, длятся до пяти минут. Кардиограмма без изменений. Боль удалось снять, — в телеграфном стиле доложил встревоженный ординатор. — Может, просто грудная жаба, но я бы госпитализировал. Хотя случай несложный...
Фраза осталась неоконченной, однако все было ясно без слов. «Несложные случаи» считались коньком Марка. Он всегда предпочитал ошибиться в пользу пациента.
— Согласен. Сейчас спущусь. Что там внизу — зверинец?
— Еще какой!
— Буду рад помочь. У нас как раз тихо.
— Спасибо. Было бы очень кстати.
Спустившись, Марк обнаружил, что новая больная, хотя и пребывала в здравом уме и не находилась под воздействием наркотиков, все же была в костюме — во всяком случае, ее голова. Белоснежный парик, увенчанный алмазной тиарой, вероятно, должен был символизировать Марию Антуанетту. «А она и впрямь похожа на королеву», — отметил про себя Марк, пожимая протянутую ему руку с безупречным маникюром, унизанную кольцами.
— Добрый вечер, доктор Тейлор, — светским голосом проговорила дама.
— Здравствуйте, миссис Дженкинс. Как вы себя чувствуете?
— Прекрасно. Нет, в самом деле уже ничего не болит. Haверное, я могу идти...
Она осеклась, и Марк понял, что его элегантная пациентка не слишком стремится попасть домой. Она пыталась бодриться, но чувствовалось, что ее что-то тревожит. Очевидно, вопреки ее заверениям боль все же не прошла. Госпитализировать, и немедленно.
— Нет, вам придется задержаться, — возразил он. Женщина с облегчением кивнула и улыбнулась. В это время сзади раздался жизнерадостный голос:
— Мамочка, я только что разговаривала с отцом... Ох, извините! Здравствуйте!
А вот дочь была в костюме, да еще в каком! Фиолетовое бархатное платье, украшенное крошечными жемчужинами, спускалось до пола. В низком вырезе виднелась роскошная грудь. Черные полосы, высоко поднятые надо лбом, тоже были унизаны жемчугом. Опушенные темными ресницами фиалковые глаза при виде Марка зажглись от удивления и удовольствия.
— Кэтлин, это доктор Тейлор. Моя дочь Кэтлин.
— Привет, — сказал Марк и подумал: «Какая красавица!»
— Привет, — отозвалась Кэтлин. В голове ее мелькнула стандартная фраза: «высокий красивый брюнет», — только на этот раз она не вполне передавала обаяние того, кто стоял перед ней. Не «высокий», а такой, как надо; не просто «брюнет», а мужчина, чьи темно-каштановые кудри чувственно спускались на уши и шею, а серьезные карие глаза казались темнее из-за синеватых кругов под ними. Красавец? «Да он невероятно, потрясающе красив!» — мысленно поправила себя Кэтлин. — Как мама? — помолчав, спросила она. .