Клуб одиноких зомби
Шрифт:
– Семь – одно из самых таинственных чисел и наиболее употребляемых в магии, уж не этим ли вызван твой интерес больными с парапсихологическими способностями? Саша, расскажи, почему ты выбрал именно такую тему диссертации?
– Не надо об этом, – перебил меня Голявин так, будто я затронула запретную тему. – Знаешь, Оля, если честно, я жутко хочу есть, потому что сегодня практически ничего не ел... По-моему, скоро будет ужин, я пойду, попробую выбить себе порцию и, если ты не возражаешь, вместе поужинаем.
– Во-первых, ты ушел от ответа, но я свой вопрос не снимаю. Во-вторых, ты можешь не выбивать себе дополнительную порцию
– Давай, для начала подойдут и яблоки – сказал Голявин. – Насчет больничной еды ты права, она ужасна, хотя картофельные котлеты еще хуже...
– Картофельные котлеты? – удивилась я, пытаясь представить их вкус. – Никогда не пробовала...
– Гадость, – с отвращением сказал Саша. – Я сейчас пойду, что-нибудь куплю в магазине. Ты что хочешь?
В тот момент я больше всего хотела перевести на язык чисел домашний адрес Голявина, а уже потом, в случае удачи, перед расшифровкой последнего четвертого числа, я не отказалась бы от пирожного с крепким кофе. Алексадр смотрел на меня с такой готовностью выполнить любой мой гастрономический каприз, что я решила прежде всего позволить ему сделать мне приятное, а уже потом спросить его адрес. Но я не успела рассказать ему, какие я люблю пирожные. Дверь неожиданно открылась и зашла медсестра Тося.
– Александр Геннадьевич? – удивилась она. – А что вы тут делаете? Разве у вас сегодня не выходной?
Непосредственность медсестры сначала обескуражила Голявина, но он быстро пришел в себя и поставил ее на место.
– Вы меня спрашиваете, что я здесь делаю? – начальственным тоном спросил он, и я обрадовалась, что избранник моего сердца не такой уж тюфяк.
– Я... нет... Извините, Александр Геннадиевич, я просто зашла спросить, будет ли Калинова ужинать. Она все время отказывается, а сегодня такие вкусные творожники, – оправдывалась Тося.
Голявин вопросительно посмотрел на меня, и я поняла, что он интересовался моим мнением о творожниках.
– Буду, я буду сегодня кушать творожники, – ответила я, не желая отпускать Александра в магазин.
– А не будет ли лишней порции для меня? – спросил он Тосю. – Сегодня, кажется, трое больных отпросились домой.
– Будет, Александр Геннадиевич, – заискивающим голосом ответила Тося. – Вам сюда принести?
– Да, – ответил Голявин.
Мы снова остались вдвоем, я решила не тратить зря время, поэтому сказала:
– Знаешь, Саша, очень важную роль играет место жительства, давай посчитаем его число...
– Ты хотела узнать, как появилась тема диссертации, затрагивающая особенности больных с исключительными парапсихологическими способностями, пожалуй, я расскажу тебе эту историю...
– Да нет, если не хочешь, не рассказывай. Давай лучше посчитаем число места твоего проживания.
– Нет, пока я настроен, давай лучше расскажу, – стал настаивать Голявин.
Внутренний голос настойчиво говорил мне о том, что медлить больше нельзя, поскольку вот-вот должно случиться что-то страшное. У меня уже не было сомнений, что я на правильном пути. Но теперь, когда до активизации антикода оставалось всего два арифметических вычисления, Александр решил их отложить и отвлечь, хотя и интересующим меня, но не слишком своевременным
– Место жительства! – воскликнул Александр с чувством. – Если честно, то я хотел бы его поменять, даже несмотря на высокие потолки и огромные окна. Нет, число моего адреса меня совсем не интересует!
Я убедилась, что проблемы Голявина все-таки связаны с его домом и родителями, и настаивать на своем интересе к его месту жительства, не объясняя истинных причин, было бессмысленно. «Может, ему все рассказать? – спросила я себя. – Это мысль неплохая, но как объяснить ему, что он – человек, предназначенный мне судьбой, а я – ему. Поэтому только сообща, мы можем активизировать антикод». Мне не хватало смелости рассказать Саше об этом, зато уверенности что это именно так, было больше, чем на сто процентов. Внутренний голос все громче и громче говорил мне: «Да это – он, тот, кто станет твоим спутником жизни!»
Глава 28
Острая боль пронзила тело Валерии. Она предполагала, что такое произойдет, но все равно падение было неожиданным. Ее любимый ласковый котик Абдулла разжал цепкую пасть и виновато прижался к двери. Он ждал, что хозяйка даст ему сдачи, ударит в отместку, но Валерия не осмелилась наказать перса. Она понимала, что он сделал это из лучших побуждений, он предчувствовал беду и хотел спасти Валерию, не выпустив из дома.
Превозмогая боль, она смотрела на свою ногу. На черном шелке выступили темные пятна. «Кровь», – мгновенно догадалась она и перевела взгляд на Абдуллу. Кот втянул голову в туловище. Валерия нагнулась, взяла кота зашкирку и подняла, когда он опомнился и внова выпустил когти и оскалил зубы, было уже поздно. Она на вытянутой руке перенесла его в туалет, бросила на пол и закрыла дверь. Абдулла истошно замяукал, понимая, что теперь он не сможет больше ничего предпринять.
Валерия дохромала до кухни, села на угловой диванчик и попробовала заставить себя остаться дома. Она приподняла штанину и отрешенно смотрела на кровоточащий укус, осозновая, что эта боль – ничто, по сравнению с тем, что пришлось испытать одиноким женщинам, попавшим в ее сети.
Нет, это были не угрызения совести, это была боязнь оказаться в одном ряду с ними.
Валерия ощущала внутренний зов покинуть уютную квартиру и поехать к Большому театру на встречу с Даниилом Святославовичем. Она понимала, что надеяться на его помощь – это самообман, она зависела от него и жить без подпитки числовыми кодировками не могла. Числа вошли в ее подсознание, как наркотики в кровь, и сейчас было что-то вроде ломки.
Боль от кошачьего укуса ушла на дальний план. Валерия кое-как залепила ранку пластырем, критически посмотрела на испорченные брюки. Не в силах воспротивиться зову магического числового ряда, боясь опоздать на встречу, Валерия решила, что нет времени на переодевание, и подошла к двери. «Никто не обратит внимания на маленькие дырочки от кошачьих зубов и на пятна от крови, – подумала Валерия. – Абдуллу жалко, если я не вернусь, что с ним будет? Если Толик до сих пор не вернулся, значит его больше нет». Дальше жалостливой мысли о персидском коте Валерия не пошла, отпустить его из заточения она не решилась, открыла дверь, секунду поколебалась и все же шагнула прочь.