Клуб шальных бабок
Шрифт:
Тут ее осенило.
Ведь она буквально несколько минут назад видела точно такой же телефон в руках медсестры Наташи!
Может быть, партию таких телефонов купила для своих сотрудников клиника?
Надежда набрала единственный номер, хранившийся в памяти красного мобильника, поднесла его к уху…
В ту же секунду телефон взорвался взволнованным женским голосом:
– Алена, куда ты пропала? Тебя уже все обыскались! Охрана стоит на ушах! Ты понимаешь, что у меня будут неприятности! Тебя нет уже три дня! Алена?!
Надежда все еще молчала, и голос в трубке стал неуверенным:
– Алена, это ты?!
– Нет, это не Алена, – ответила наконец Надежда Николаевна. – А это, как я понимаю, Анна Миленко?
– Кто вы? – настороженно спросил голос.
– Нам нужно встретиться.
– Кто вы?! Откуда у вас этот телефон?
– Мое имя ничего вам не скажет, а вот я… Я могу кое-что вам рассказать. Я сейчас у вас в клинике. Давайте встретимся, скажем, через четверть часа в каком-нибудь укромном месте по вашему выбору. Вы явно знаете клинику лучше меня.
– Я не знаю вас, – опасливо проговорила собеседница.
– Я тоже знаю только ваше имя, – ответила Надежда, – так что мы почти в равном положении. Но если вы придете, я смогу вам сказать, где Алена. А вот если мы сейчас не встретимся, то мне придется вытаскивать всю эту историю на свет божий, ведь Варвара Сергеевна твердо собралась вызывать полицию. Шутка ли, пациент пропал, да еще из вашего спецкрыла… А уж с полицией, дорогая моя, у вас будет совершенно другой разговор.
– Ладно, – согласилась Анна, – сразу за малой гостиной есть кладовка. Дверь ее закрыта, но ключ лежит сверху на притолоке. Я приду туда через десять минут.
– Хорошо, я буду ждать вас там!
Надежда отключила и спрятала телефон, покинула свое убежище и вернулась к двери в малую гостиную.
Чуть дальше по коридору была невзрачная дверь. Как и сказала Аня Миленко, на притолоке Надежда нашла ключ. Оглядевшись по сторонам, она открыла этим ключом дверь и проскользнула в кладовку.
Внутри было темно, пахло пылью и какой-то бытовой химией.
Через пару минут глаза Надежды привыкли к темноте, и она разглядела полки, заставленные коробками и банками с какими-то моющими и чистящими средствами.
Мимо кладовой по коридору кто-то прошел. Шаги приблизились, возле двери ненадолго задержались и наконец удалились. Надежда облегченно вздохнула: она представила, что кто-нибудь из сотрудников клиники застанет ее здесь, в кладовой. Объяснить это будет довольно трудно.
Прошло еще несколько минут.
За дверью снова раздались осторожные шаги. Дверь с негромким скрипом открылась, пропустив женский силуэт, и снова захлопнулась.
– Вы здесь? – послышался приглушенный голос.
– Аня? – прошептала Надежда, пытаясь в темноте рассмотреть лицо вошедшей.
– Да, это я… – отозвалась та негромко. – Зачем вы пытались меня напугать? Зачем угрожали полицией?
– Я просто хотела показать вам всю серьезность положения.
– Что вы знаете об Алене? – Девушка придвинулась к ней вплотную, схватила за руку. – Куда она пропала? Где ее носит три дня? Она опять влипла в какие-то неприятности?
– Вы с Аленой были подругами? – спросила Надежда вполголоса.
– Были?! – вскрикнула Аня. – Значит… значит, она умерла? Я боялась, что этим все кончится!
– Вовсе не этого ты боялась. – Надежда решила, что с этой девицей надо быть построже. – Ты боялась, что Алена сойдет с катушек и сама кого-нибудь убьет, ведь так? Скажи, это ведь ты помогла ей выбраться из клиники?
Вместо ответа Анна вдруг бурно разрыдалась. Как ни прислушивалась, Надежда не смогла уловить в рыданиях фальши. Видно, за три дня безвестности Анна уже дошла до ручки. Надежда не мешала ей плакать, не пробовала успокоить: она решила, что девушка должна выплакаться, выплеснуть таким образом эмоции.
Только когда рыдания стихли и перешли в негромкое всхлипывание, Надежда повторила свой вопрос.
– Да… Я время от времени помогала ей выходить в город и даже давала Алене свой паспорт.
– Вот что, моя дорогая, – Надежда присела на большую хозяйственную коробку, судя по запаху, заполненную дешевым стиральным порошком, и потянула Аню за собой, – давай-ка по порядку. Ведь я знаю, что ты с Аленой после того случая отношений не поддерживала, или все матери врала?
– Раз все знаете, чего спрашиваете? – буркнула Аня раздраженно. – Ну ладно, слушайте…
Аня работала в больнице сменной медсестрой. Это мать уговорила ее пойти после школы в медицинское училище – дескать, профессия в руках – верный кусок хлеба.
– Кусок хлеба! – фыркнула Аня. – Сухая корочка! Работа тяжелая, зарплата маленькая, вечно не выспавшись, а что видишь? Уколы да капельницы! Еще и горшки за больными выносить заставляют!
– Ну, пошла бы потом в медицинский институт… – вставила Надежда, – стала бы доктором.
– Угу, а кто работать будет? Никто не поможет, да еще и мать на моей шее.
По первости Аня бралась за любую работу, бегала по уколам, нанималась в сиделки к тяжелым больным, но по прошествии некоторого времени поняла, что сил у нее больше нет, а денег в доме не прибавляется. И вот когда примерно год назад ей представился случай перейти в частную лечебницу, Аня согласилась, не раздумывая.
Зарплата там была в пять раз выше, больных под надзором меньше, везде чистота, порядок, кормят на работе отлично… А то, что пациенты опасные, так это еще сравнить, кто хуже: алкаш какой-нибудь замурзанный, который все мозги пропил и под себя ходит, или интеллигентный старичок Аристарх Андреевич, что находится у них в спецкрыле. Тихий такой, милый, лет пятнадцать назад отравил газом своих соседей: мать, сына и беременную невестку. Сейчас все больше книжки читает и музыку классическую слушает. А еще стихи учит, говорит, очень от склероза помогает.