Клубничный Яд

Кенна Дж. Л.

— Нет, — я отступаю назад, но Ребел делает шаг вперед, хватает меня и закидывает на плечо.

— Я буду прямо за вами, — говорит Килл, но в его словах читается явная ложь, от которой у меня холодеет внутри.

Его глаза не отрываются от моих, пока Ребел несет меня вниз по лестнице, словно в его взгляде заключены тысячи невыраженных слов.

Я кричу. Я кричу всю дорогу вниз, пока вижу Килла, пятно крови на его боку всё ярче и шире, пропитывая рубашку до пояса. Но он стоит, колени дрожат. Я тянусь к нему через плечо

Ребела, кричу его имя, признаюсь в любви, проклинаю за то, что заставил меня уйти. Но ничто не останавливает этот момент. Ничто не возвращает меня к нему.

Как только он исчезает из виду, я чувствую, будто часть моей души вырвана из тела. Я бьюсь и кричу, но мои руки и ноги слишком изранены, чтобы сопротивляться Ребелу. Всё, что мне остается — это плакать. Я кричу, надеясь, что он услышит. Надеюсь, что знание того, как сильно я его люблю, даст ему силы продолжать бороться.

Мое сердце зовет его, надеясь, что этого будет достаточно.

Надеясь, что этого достаточно.

К тому моменту, когда Ребел выносит меня на свежий воздух, мое сердце болит сильнее, чем окровавленные ступни и израненное тело. Горло сорвано от криков, язык пересох.

Как только мы подходим к линии деревьев, где припаркован ряд спортивных мотоциклов, кто-то подбегает к нам сзади. Ребел поворачивается, поднимает пистолет, готовясь стрелять.

— Это я, это я! — кричит знакомый голос, и я вскидываю голову, видя своего кузена, Джино.

— Джино! — кричу я. На мгновение кажется, что Ребел выстрелит, но он этого не делает.

Ребел опускает пистолет и убирает его в кобуру. Затем помогает мне встать на траву, всё еще поддерживая меня за спину.

— Ты сможешь стоять? — спрашивает он.

Я киваю, злобно глядя на него за то, что он оставил Килла внутри.

— Ты собираешься убежать? — его голос полон сомнений.

Я бы убежала, если бы могла. Но я едва могу ходить, не говоря уже о том, чтобы бежать. Я слишком зла, чтобы говорить, слишком сбита с толку тем, почему мой кузен здесь и почему он ведет себя так вежливо с Хулиганом. Поэтому я просто качаю головой.

— Отведи ее к машине, — говорит Ребел Джино, отступая и внимательно наблюдая, как я стою на своем.

— Что происходит? — спрашиваю я. — Почему он здесь? — показываю на своего кузена.

— Килл заключил сделку с твоим отцом, принцесса. Если Альдо поможет ему найти тебя, Жнец убьет всех, — отвечает Ребел.

Слова о том, что Килл обратился к моему отцу за помощью, словно удар в живот. Он, должно быть, отчаянно пытался найти меня, потому что иначе не пошел бы на такой шаг.

А затем до меня доходит другая часть слов Ребела.

— Мой отец хочет, чтобы они все были мертвы… — шепчу я в пустоту. Вот почему Килл взял телефон Лоренцо. Чтобы добраться до Алессандро, как он и обещал, но зачем?

Я хочу

спросить, хочу узнать, что, черт возьми, происходит, но это больше не имеет значения. Важно только одно — Килл. Он всё еще в этом особняке.

Ребел смотрит на Джино.

— Уведи ее к машине. Сейчас! Я возвращаюсь за Киллом. Мы никогда не бросаем своих братьев, — говорит он и поворачивается к нам спиной, отправляясь обратно, и в груди у меня загорается искорка надежды.

На миг я представляю, как Ребел выходит из этого дома, поддерживая Килла своими руками, и на моих губах расцветает улыбка.

Джино подходит ко мне.

— Пошли, Би, — говорит он. — Ребел вернется за твоим парнем.

Мы оба поворачиваемся, и в этот момент оглушительный взрыв сотрясает мрачное, облачное небо, озаряя темные деревья перед нами. Мы с Джино разворачиваемся, и я вижу, как Ребел отшатывается назад, подняв руки вверх, когда куски крыши особняка разлетаются в небо.

— Нееет! — кричу я, делая несколько шагов вперед, но Джино хватает меня за руку.

Ребел бросается к особняку, передняя часть которого всё еще стоит. Он добегает до подъездной дорожки, как вдруг раздается второй взрыв, и фасад особняка сотрясается, отбрасывая нас на несколько метров назад, где мы приземляемся на траву.

В ушах стоит звон, и к горлу подкатывает тошнота. Я лежу на спине, слишком ошеломленная, чтобы думать, слишком потрясенная, чтобы дышать. Кажется, что проходит несколько минут, прежде чем я начинаю приходить в себя после шока.

— О, Боже! — кричу я, поднимаясь на колени.

Ребел делает то же самое.

— Блядь! Нет! Ебать! — он поднимается на ноги, дрожа, и обхватывает голову руками, шагая из стороны в сторону.

Джино тоже встает, с открытым от шока ртом.

А я просто стою на коленях, неподвижно, не веря в то, что вижу. Не веря в то, что дом, в котором я оставила Килла, теперь разрушен и охвачен пламенем.

Мир останавливается, пока слезы жгут мои глаза, а горло сжимается так сильно, что я едва могу дышать. Время словно исчезает, и гравитация не держит меня, как будто я уношусь прочь. Прочь от этого момента, чувствуя себя настолько оторванной от жизни.

Мое сердце сжимается под тяжестью всех событий, которые привели к этому. К потере его.

Я могу только запомнить всё до мельчайших деталей, зная, что буду возвращаться к этому моменту снова и снова всю оставшуюся жизнь.

Летающие искры в сером, безрадостном небе.

Запах дыма и смерти.

Жар, настолько сильный, что кожа горит даже на расстоянии в несколько десятков футов.

Треск древесины и рушащийся фундамент.

Потеря…

Такая огромная потеря.

Я как будто сгораю в этом доме вместе с ним. Без Килла я — просто оболочка, лишенная души, лишенная бьющегося сердца, улыбки, любви. Всего, что делает жизнь стоящей. Всё это исчезло.