Клубничный Яд
Шрифт:
Я наклоняюсь вперед, рука соскальзывает с груди Гоуста. Джино подхватывает меня, обнимая за плечи, не давая мне упасть на землю, чтобы разрыдаться в грязи, как я того заслуживаю.
Вдалеке я слышу рев мотора, пойманного ветром, но вскоре он исчезает, и мне кажется, что я это просто вообразила. Я подавляю рыдания, делая глубокие, ровные вдохи, чтобы взять себя в руки. Но затем звук возвращается, немного громче. Он доносится сквозь деревья и извилистые дороги с какой-то решимостью, и в этом звуке есть тяжесть.
Моя спина выпрямляется.
Шон
Теперь его слышат все. Все замирают, устремив взгляды на длинную подъездную дорогу, ведущую к дому Шона, туда, где мы стоим. Мои глаза напряженно всматриваются в тени за деревьями, туда, где не проникает солнце, и дыхание замирает.
— Кто-то едет, — говорит Ребел, как раз когда два шара света прорываются сквозь деревья — фары.
Хулиганы рассредоточиваются по площадке, и все, включая Джино, выхватывают оружие и направляют его вперед. Это инстинкт, вызванный желанием мести. Но я чувствую, как ветер меняется. Земля подо мной как будто смещается, словно Вселенная хочет, чтобы я заметила знаки. Чтобы слушала. Чтобы помнила, что я связана кровью со своей судьбой. Со своим возлюбленным.
И я чувствую… чувствую… Мои губы приоткрываются, и я делаю вдох, полный жизни…
Я чувствую… его.
Черный винтажный маслкар поворачивает за угол, становясь видимым, и мое тело и душа просыпаются, наполненные электричеством, ноги жаждут двигаться.
И когда машина приближается, я вижу мужчину за рулем, который опирается на дверцу, почти бессознательный. Мужчина, который заставляет мое сердце бешено колотиться в костяной клетке.
Я пробираюсь мимо Джино и Ребела, для лучшего обзора, пока машина подъезжает. Слишком ошеломлена, чтобы понять, что вижу.
— Килл… — шепчу я, делая еще один шаг вперед, не в силах удержаться от притяжения к нему. — Килл, — говорю громче и вбиваю свои обнаженные, израненные ступни в асфальт, начиная бежать.
— Бьянка! — кричит Ребел, но я уже далеко, и раны забыты.
— Килл! — кричу я, выбегая за пределы площадки на гравий.
Мотор машины рычит, набирая скорость, но мужчина за рулем оседает еще сильнее, его голова склоняется, он явно сильно ранен. Мое сердце замирает, когда машину начинает заносить, и я бегу. Я бегу, позволяя судьбе унести меня к мужчине, который победил смерть, чтобы вернуться ко мне.
— Киллиан! — снова кричу я, слезы текут по моим опухшим, израненным глазам.
Когда между нами остается всего двадцать футов56, машина замедляется, затем скользит по гравию. Она останавливается,
— О Боже, Киллиан, — рыдаю я. — Я думала, что ты мертв.
Его руки поднимаются к моему лицу, и он слабо обхватывает мои щеки, его веки едва открыты.
— Я переступлю через грань смерти, чтобы вернуться и любить тебя, Бьянка, — шепчет он, с трудом, но с улыбкой.
Я не могу сдержать улыбку сквозь слезы и смех, который вырывается из меня неконтролируемо.
Я хватаю его рубашку и разрываю ее, ищу рану, которая наверняка его убивает. Но то, что я нахожу… это не то, что я видела в последний раз. Там, где раньше была дыра, теперь сырая, обожженная кожа. Я вздрагиваю при виде этого, живот скручивается.
— О Боже! — выдыхаю я, осторожно водя пальцами над этой воспаленной, расплавленной плотью, слишком боюсь прикоснуться и причинить боль. — Что произошло?
— Мне пришлось прижечь рану, — говорит он так, словно рассказывает о завтраке, его веки снова тяжелеют, он погружается в сон.
Мои брови сходятся, и я качаю головой, понимая, что жизнь с этим человеком никогда не будет скучной. И я целую его повсюду — его прекрасные губы, его скулы, резкий контур челюсти. Я целую его покрытую татуировками шею и грудь, затем снова возвращаюсь к его губам, благодарная за то, что они здесь, чтобы целовать.
— Я люблю тебя, — плачу я, осторожно опускаясь, чтобы не касаться его ран.
— Я люблю тебя, Рыжая, — стонет он, перекатываясь с больного бока. — Я пиздец как люблю тебя, — говорит он, пытаясь подняться достаточно, чтобы снова коснуться и поцеловать меня. — Я говорил, что вернусь к тебе, что бы ни случилось этой ночью. Я всегда буду возвращаться к тебе.
Шум шагов по гравию резко останавливается позади нас, но мне нет дела до того, кто это. Я держу взгляд на своем Волке, — любви всей моей жизни, мужчине, который найдет меня в любой жизни.
— Позовите ебанного врача! — голос Шона прорывается сквозь влажный лесной воздух. — Пусть он будет здесь, сейчас же!
Еще одни шаги приближаются к нам.
— Килл! — смеется Ребел, облегчение сквозит в его голосе. — Ты выбрался, брат. Ты выбрался.
Я не знаю, как Килл выбрался из особняка до того, как он взорвался. Я не знаю, как он остался жив, после того как получил пулю в бок почти час назад. Я не знаю, как он нашел в себе мужество прижечь собственную рану. Я не знаю, как, но он здесь. И он жив. Я уверена, что он расскажет мне потом, когда не будет терять сознание у меня на руках. Но сейчас… прямо сейчас я просто хочу любить его.