Клубничный Яд

Кенна Дж. Л.

Килл останавливается и смотрит на меня, его лицо смягчается, и я тоже расслабляюсь.

— Бьянка, это не твоя вина. Это война между двумя мужчинами — Алессандро и твоим отцом, которые борются за власть. Ты просто оказалась в эпицентре событий. Ты невиновна.

— А из-за меня и ты оказался в этой войне.

Килл поворачивается и прижимает меня задницей к стене для опоры. Затем проводит руками по моим щекам и запускает пальцы в мои волосы.

— Детка,

я всегда должен был быть рядом с тобой. Эта война началась из-за них, но закончится нами, рука об руку.

Я с трудом сдерживаю улыбку, которая не должна появляться в этот момент.

— Я думала, ты не веришь в судьбу.

— Я не верил во многое, пока не встретил тебя, Рыжая. Но теперь я знаю, что ты всегда была предназначена мне. А я тебе. Наши тела знают это… — он нежно целует меня в губы, — …наша кровь знает это, — он целует меня снова, задерживаясь чуть дольше, а затем прижимает лоб к моему, — …и наши души знают это.

Слезы наворачиваются на глаза, и я чувствую комфорт, которого не должна ощущать, когда вокруг звучат далекие выстрелы. Но мы с ним находимся в совершенно иной плоскости, нежели остальные. Мы в дымке, поглощены друг другом.

— Давай убираться отсюда, — шепчет он, едва касаясь моих губ. — Мне нужно искупать свою женщину.

Моя улыбка сама прорывается наружу, и я уже собираюсь ответить, когда резкий хлопок заставляет меня вздрогнуть, и из горла вырывается тихий вскрик. Килл мгновенно прижимает меня крепче к себе, разворачиваясь в сторону звука, и поднимает пистолет, дважды выстрелив.

Всё происходит так быстро, что у меня кружится голова от прилива адреналина. Я прихожу в себя, когда мои глаза опускаются на мужчину, которого Килл только что застрелил в грудь. Дважды. Парень совсем молодой, ему, наверное, не больше восемнадцати.

Тот самый «мальчишка», которого Килл только что пощадил, видимо.

Грусть обрушивается тяжестью на мое сердце.

— Это он? — спрашиваю я.

Но Килл не отвечает.

Когда я снова смотрю на него, его лицо бледное, почти серое. Его хватка ослабевает, и он отступает назад, сдавленно стонет, когда руки сами собой отпускают меня.

— Килл! — кричу я, поднимаясь на порезанных ногах, устремляя взгляд на красное пятно, расползающееся под рубашкой на его ребрах. — Нет! Килл!

Он опускается на колени, глухо рыча от боли.

— Бля-я-я, — выдыхает он, опустив взгляд на свой бок.

Я действую на автомате, разрывая его рубашку, и нахожу пулевое ранение сбоку, с выходной раной на спине. Килл пощадил юношу, только чтобы быть подстреленным им позже. Это слишком трагично, чтобы сразу понять.

Слезы текут по щекам, когда я пальцами цепляюсь за дыру в своих леггинсах, рву ткань до бедра. Затем оборачиваю ее вокруг его спины, стараясь прикрыть рану.

— Это будет больно, — предупреждаю, стараясь не обращать внимания на пот, который выступает на лбу Килла,

и тяжелые веки, опускающиеся под усталостью.

— Делай, — шепчет он, сжав кулаки, вдавив их в свои бедра.

Я затягиваю узел и туго стягиваю ткань на ране. Килл вскрикивает от боли, но я продолжаю натягивать сильнее, чтобы замедлить кровотечение. Его крик перерастает в яростный рык.

— Прости, мне так жаль, — шепчу я, слезы стекают с подбородка на колени. — Это поможет на время, но нам нужно отвезти тебя к врачу.

Я ничего не знаю о таких ранах или о том, сколько у нас времени, прежде чем он начнет терять сознание от потери крови, но он, наверняка, понимает больше, чем я. Всё, что я знаю — я не справлюсь без него. Я не смогу выбраться из этого дома и сохранить нам обоим жизнь так, как смог бы он.

Но я, черт возьми, попытаюсь.

— Пошли, — говорю я, поднимаясь на ноги, стиснув зубы, чтобы скрыть боль. Я хватаю его за руку, чтобы помочь встать. Он поднимается, лишь немного пошатываясь, и часть меня начинает верить, что у нас получится.

Помогать ему идти тяжело из-за разницы в росте, и я вижу, что Килл переносит больше веса на левую сторону, чем следовало бы. Но у меня нет выбора. Если мы останемся здесь и будем ждать помощи — нас убьют.

Мы должны продолжать двигаться.

Я глубоко вздыхаю и ныряю под его руку, обвив правой рукой его талию, чтобы поддержать.

Затем мы начинаем идти, а точнее, ковылять по коридору, проходя мимо одной спальни, затем другой. Когда мы подходим к концу коридора, с угла доносятся шаги, и паника волнами накатывает на меня.

— Встань за мной, — приказывает Килл, черпая силы неизвестно откуда и выпрямляется, держа пистолет наготове.

— Нет, — говорю я и вынимаю нож из ножен, становясь рядом с ним.

Килл сжимает зубы, но готовится, и в этот момент человек поворачивает за угол, явно ничего не подозревая. Его глаза расширяются, но, прежде чем он успевает поднять оружие, Килл бросается вперед, хватает его за плечо, вонзает пистолет ему под подбородок, нажимая на спусковой крючок и покрывая коридор впереди нас кровью и мозгами.

Тело мужчины отлетает назад, и Килл, не успев оторваться от движения, тяжело наклоняется вперед.

— Ебанный ублюдок, — срывается у него, пока он пытается прийти в себя.

Мое измученное тело вздрагивает, когда я помогаю Киллу подняться на ноги, стараясь не показывать боли на своем лице. Моя единственная цель — выбраться из этого проклятого особняка и доставить Килла к врачу.

Мои раны могут подождать. Они меня не убьют, но его — могут.

Я снова обвиваю рукой его талию, мои ноги дрожат от боли, и мы ковыляем по коридору, пока наконец не находим лестницу.