Клятва мертвых теней
Шрифт:
Спустя час все деревья стали казаться грустными. Свесили к земле стебли, угрюмо покачиваясь на легком ветерке. Никаких подсказок по местоположению в рисунках мы не нашли, лишь четкое изображение, выведенное графитом. Страницы блокнота как раз на нужном нам развороте пожелтели от лучей солнца, и уже приблизился закат.
В тот момент я старалась не унывать, потому что во время поисков ко мне пришла идея. Если мы даже не найдем все указанные в книжке Миноса, то это определенно были стоящие вещи. Кол из исцеляющего дерева? Его вполне можно будет продать за
Стоило мне вспомнить ужин в Доме крови, у меня холодели жилы. То, как легко Минос воспользовался мною, как он унизил меня потехи ради. Зачем? Чтобы я знала свое место? Мне хотелось надеяться, что не все маги крови, да и в принципе любые маги, раз уж на то пошло, такие жестокие, как Минос. Поговорив с членами других домов, я могла бы узнать больше.
Вдруг найдутся иные способы спасти маму из тюрьмы Синклита?
Глава 10. Бледнокровка
Потертое дерево коридорной двери смотрело на меня, покосившись. Я пила маленькими глотками воду со льдом, будто навороченный коктейль. Кушетка подо мной приятно прогнулась, и в комнате пахло старыми книгами. Сон вновь ускользал от меня, ворочавшаяся Киара не давала уснуть.
Много думала о маме.
В тот вечер бессилие закапало меня в землю. Утром необходимо было восстать из могилы, чтобы двигаться дальше. Я боролась с желанием подняться с кушетки и броситься бежать куда-нибудь. К маме. Не сидеть на месте и в ту же секунду предпринять действия, чтобы ускорить встречу с ней.
Но что я была в силах сделать?
Я понятия не имела куда бежать, да даже чертово дерево из книги не смогла найти. Поэтому все, что мне оставалось, так это покачивать бокал в руке, слушая, как бряцали кубики льда. Пока и это не надоело. Ногти на пальцах превратились в кровавое ноющее месиво.
Перед тем, как выйти в коридор, я посмотрела на себя в зеркале. На мерцающие в отражении глаза, которые горели у всех магов, когда поблизости находился магический источник. Не так ярко, как у Киары или Ратбоуна, но они все же сигнализировали, что во мне теплилась магия. Как бы я ни отрицала этот факт.
Сон по-прежнему ко мне не шел, и я отправилась изучать погруженный в тишину отель. Одна из дверей вела в крошечную библиотеку. На единственном столе — запыленная лампа и присохшие к поверхности остатки воска. Темноту слабо освещали керосиновые лампы, и многое рассмотреть не удалось. Вдоль стены библиотеки тянулся стеллаж книг. Я прошлась пальцами по ближайшему ряду и стерла слой пыли. «Большая кулинарная книга» — гласила одна из них, но под названием были небрежно нацарапаны ручкой символы, похожие на те, что периодически встречались на острове. Я пообещала себе вернуться при свете дня и рассмотреть книги на полках, старинные часы в углу и лепнину у потолка.
Поднимаясь по лестнице к своей комнате, я наткнулась на Ратбоуна. Он сидел на
— Нам пора перестать вот так встречаться, — ухмыльнулась я.
— Понятно, почему я не могу сомкнуть ночью глаз… Но что же ты не спишь? — поднялся он с лестницы.
Этого вопроса я и опасалась.
— Не могу спать, пока мама… там. Представляю, каково ей может быть, — всхлипнула я, удивив себя. — Как она страдает.
Ратбоун робко молчал, но на лбу у него пролегла знакомая складка. Он потянул ко мне руку, но тут же отпрянул, будто я могла ненароком шарахнуть его током.
— Тебе стоит ускориться, — равнодушно сказал он.
Разинув рот, я несколько мгновений переваривала его слова. Парень был начисто лишен такта.
— У тебя сердце умерло вместе с телом? — рявкнула я и побежала прочь, сгорая от стыда.
Я едва не разревелась перед ним, а он даже не потрудился произнести хоть какие-нибудь утешающие слова. В такие моменты я забывала, что он не совсем человек.
Ратбоун догнал меня у двери в нашу с Киарой комнату.
— Прости… если я как-то задел твои чувства.
Я отчаянно пыталась уловить в его тоне искреннее сожаление, но пришлось признать, что Ратбоун, судя по всему, не был способен на настоящие эмоции. К слову, испытывали ли воскрешенные тот же спектр чувств, что и живые? Раздражение он определенно испытывал.
В таком случае меня не должна мучить совесть за попытку вытянуть из него нужную информацию.
— Я прощу, если расскажешь побольше о том, что с тобой случилось, — обернулась к нему я. — Как ты стал… тем, кем стал.
Он наклонил голову, как уклонялся от ответов. Его губы недовольно скривились, будто он осознал, что я им манипулирую.
— Ратбоун… — взмолилась я, хлопая ресницами.
Ох, как мне хотелось знать больше.
— Хорошо, — напряженно вздохнул он.
Я сдержала радостный писк.
Мы двинулись дальше по коридору, в сторону их с гвардейцами комнаты. Дверь со скрипом открылась. На кровати с балдахином задорно храпел Мауриц и хмуро сопел Моррисон — им определенно снились совершенно разные сны. Мауриц во сне выглядел моложе, почти как его напарник.
Стоило мне приоткрыть рот, чтобы спросить, как мы собирались разговаривать в спящей тишине, Ратбоун приложил палец к губам. Он прошел вглубь к балкону. В нашей комнате балкона, к сожалению, не было. Впрочем, ребятам приходилось ютиться втроем, поэтому справедливо.
— Каждую ночь я сажусь вот здесь, свесив ноги, — рассказал Ратбоун, а затем скривил лицо. — Чтобы убежать от этого зубодробящего храпа.
В его голосе сквозило возмущение. Я тихонько прыснула.
— Киара пинается по ночам, — пожаловалась я, будто мы соревновались.
— Знаю.
— Ох.
Внезапно мои руки стали такими интересными, что я разглядывала их, точно впервые.
— Так что именно ты хочешь знать?
Хороший вопрос. С чего начать?
— Почему ты не спишь? — сказала я первое, что пришло на ум.