Клятва на стали
Шрифт:
Я спрятал «послание» за пазуху и подступил еще на полшага.
– Ага, чтобы ты прочел? – Интересно, удастся ли мне схватить древко и подтянуть его владельца к прутьям? – Или уничтожил и потом сказал, что в глаза не видел?
Успею я ли подобраться, пока он не отпрянет?
– Нет, это вряд ли, – покачал я головой.
Он помрачнел сильнее. Я упускал его, рассказывая эту байку. Проклятье, я упускал и себя самого, вот наказание!
– Я не… – начал он, но вдруг осекся, и на его лице отразилось изумление.
Вполне оправданное
Он поднял руку, скользнул пальцами по ворсинкам и выдохнул первые полслога чего-то. Затем рухнул.
Я уже разворачивался и приседал, когда позади спросили:
– Каким надо быть дураком, чтобы полезть во владения падишаха?
Голос изошел от клока ночи, который направился ко мне, дополненный знойными очами и насмешливым тоном; от клока ночи, который заодно припрятал в рукав духовую трубку.
– Дурак уже совершил это дважды, – ответил я и выпрямился, когда Ариба приблизилась. – Что ты здесь делаешь?
– Я же сказала: присматриваю, чтобы ты не убился. – Она пожала плечами. – Поскольку ты именно этого и захотел…
– Не надо меня прикрывать.
Не здесь. Не сейчас.
– Ты волен хотеть чего угодно – чтобы звезды попадали с неба и превратились у твоих ног в алмазы, мне наплевать. Пока я не решу иначе, сегодня за тобой пойдут две тени: твоя и моя. – Она скрестила руки и вскинула изящную бровь. – Так и будешь стоять и ждать, пока прибегут разбираться, или войдем?
– И ты не собираешься мне мешать? – Я отступил на полшага.
– Зачем?
– Сама знаешь… – Я указал через плечо на парк. – Вдруг я убьюсь?
– Моя задача – помочь тебе выжить, а не удерживать от глупостей. Не думаю, что последнее вообще возможно.
– Верно, – поддакнул я. – Здорово.
И повернулся к воротам. Стражник упал так близко, что я в считаные секунды ухватил его за ногу, подтянул и обыскал на предмет ключей.
Потом я отпер ворота. Собаки в конурах залаяли на скрежет ржавых петель, и те, что обитали на площади, присоединились к хору.
– Эй! – позвал я. – Ну-ка, помоги.
Мы выволокли стражника наружу и оттащили в переулок. Будка была ближе, но лучше убрать его подальше с глаз, потому что отсутствующий часовой вызовет меньше переполоха, чем мертвый.
Собаки принялись за тело еще до того, как мы прошли обратно через ворота. Я притворил створку, и мы устремились в глубокую тьму, окутавшую парк падишаха.
Было уже прилично за полночь, но это не означало, что тот обезлюдел. По дорожкам то и дело спешили слуги или чиновники – порученцы, письмоносцы или факельщики, освещавшие дорогу расфуфыренным ноблям и высшей придворной знати. Встречались и патрульные падишахской гвардии, но их было мало, и они так шумели, что слышал даже я, не говоря об Арибе. А также, разумеется, не делись никуда павильоны и открытые площадки, как освещенные, так и темные, – они испещряли ландшафт, прикрывая нас и отвлекая тех, кто мог бы засечь.
В каком-то смысле это была идеальная ситуация для любого Домушника: открытые местности, сплошные заслоны, полным-полно Светляков, которые бродили и делали бесполезными сторожевых собак и прочие ночные препоны. Мне не верилось, что эти угодья не грабили еженедельно: отрада для воров, если удастся очутиться за стенами. Я поделился этой мыслью с Арибой, когда мы задержались в тенистой купе фисташковых деревьев, которые я признал с последнего визита.
– Парк не дворец, – ответила Ариба.
Она шарила взглядом по лужайке перед нами и вслушивалась в ночь, кивая взад-вперед головой, как певчая птица. Несмотря на краску, которой были натерты открытые участки ее кожи, я мог достаточно рассмотреть лицо, чтобы понять не только то, где она находилась, но и чем занималась. Правда, пришлось напрячься.
– Есть разница, – продолжила она, – между доступом к слугам принца и самому принцу.
– В чем же она?
Разлитая в ночи клякса изучила меня.
– Неужели все имперцы настолько болтливы, когда заняты делом?
– Только толковые.
– Тогда я с нетерпением жду, когда ты неизбежно умолкнешь.
Настал мой черед фыркнуть. Я выглянул и обозрел окрестности. От нас удалялся небольшой отряд стражников, которые шествовали по дерновому дорожному склону. Их светильник на цепи источал дым и пламень. Они были достаточно далеко, и я лишь прослезился от света. Поморгал, протер глаза. Патруль шагал между нашими деревьями и возвышением, которое, насколько я помнил, находилось возле домика Хирона. Мы притаились, давая дозорным пройти.
– И кто же охраняет падишаха помимо них? – спросил я, указав на движущийся огонь.
– Например, Опаловая Гвардия, – ответила Ариба.
– А это не Опаловая Гвардия?
– Едва ли. Будь они Опалами, мы бы уже улепетывали, поверь.
– Настолько хороши?
– Настолько хороши.
Я сменил позу, высвободив ногу из-под бедра.
– Ты сказала «например». Кто еще стоит у него Дубом?
– Стоит Дубом?..
– На часах. Охраняет. Следит за округой.
Ариба пробормотала что-то об имперцах и помешательстве. Вслух же произнесла:
– Иногда – Львы Арата. И джинны.
– Джинны?
– В серебряных кандалах, которые волхвы ежедневно перековывают и прописывают заново, чтобы порабощать духов из ночи в ночь. – Она кивнула. – Так говорит дед.
– Он их видел?
– Он один из трех ассасинов, которые когда-либо – за всю историю – входили в обиталище деспота и вернулись с рассказом. – Ариба глянула на меня презрительно и мрачно. – Он – Черный Шнур, и его слово не оспаривается.
Я оглянулся на стражников, увидел качание светильника. В траве занялся маленький пожар. Кто-то споткнулся и разлил горящую смолу. До нас донеслись смешки и глумливые реплики.