Клятва ненависти

Джеймс Лайла

— Чтобы причинить тебе боль, сломать тебя… В здравии и в болезни, сквозь горе и боль, на все дни моей жизни я буду твоим самым страшным кошмаром, — прохрипел я, приближая наши лица. — Пока смерть не разлучит нас.

Она смялась у меня на глазах, и наблюдение за ее разрывом должно было доставить мне удовольствие. Моя грудина болела, и тугие тиски сжимали мою грудь и сжимали мое сердце.

Мне было наплевать на Джулианну.

Но, черт возьми, почему ее слезы так напомнили мне слезы Грейслин?

Я схватил ее за локоть, потянув вверх, и тут

она набросилась на меня. Крича во все горло и хлопая меня по рукам, борясь со мной.

— Отпусти меня!

У меня перехватило дыхание, и я сильнее сжал ее руку.

— Успокойся, Джулианна.

Мои слова возымели обратный эффект. Ее крошечные кулачки врезались мне в грудь.

— Ты мудак. Я тебя ненавижу! Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!

Ее вопли пронзили воздух, и я знал, что Гидеон их слышит. Весь остров мог слышать. Я, наконец прорвался сквозь ее стены, и Джулианна потеряла сознание, позволив эмоциям поглотить ее целиком.

Было бы зрелищно смотреть, как она ломается, если бы меня это так не беспокоило. Но я не позволял себе спрашивать, почему, потому что, в конце концов, это не имело значения. Джулианна и я вместе были ядом, как она сказала. Лекарства не было.

Схватив ее за плечи, я швырнул ее в травянистые стены лабиринта.

— Замолчи. Гидеон нас услышит, — прошипел я.

— Отпусти меня, — закричала она, царапая мое лицо. — Ты делаешь мне больно, чудовище. Отпусти меня!

— Заткнись! — Я взревел, схватив ее за челюсть, прежде чем врезаться в ее рот, заглушая ее крики и глотая ее крики.

Прямо над чертовой завесой.

Джулианна ахнула и полностью застыла в моих руках.

Ее губы приоткрылись под вуалью, и я почувствовал ее мягкие гребаные губы. Ее дыхание было теплым, а пустые глаза вспыхнули… шоком.

Мое тело прижало ее к стене лабиринта, и ее сжатые кулаки легли мне на плечи, словно пытаясь оттолкнуть меня, но она этого не сделала.

Ее пальцы впились в мои мускулы, и Джулианна заскулила у меня под губами, сквозь тонкую вуаль.

Я не двигался. Она тоже этого не сделала.

Поцелуй едва ли можно было назвать поцелуем.

Один испорченный момент.

Два простых вдоха.

Три сокрушительные секунды.

Я отстранился, и ноги Джулианны подогнулись под ней. Прежде чем она успела рухнуть на землю, я подхватил ее на руки. Она блуждала глазами по моему лицу и, не говоря ни слова, обняла меня за шею и уткнулась лицом мне в плечо.

Какая ирония. Сдаться в объятия чудовища, которого она так презирала.

Мне потребовалось много времени, чтобы найти выход из этого места, но в конце концов я увидел выход. С Джулианной на руках я вышел из лабиринта.

Я нашел Гидеона, стоящего там с бесстрастным выражением лица. Я молча прошел мимо него и отнес Джулианну обратно в замок, вверх по лестнице и в ее комнату. Она ни разу не пошевелилась; ее мышцы едва подергивались; она не говорила. Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что несу ее холодное мертвое тело на руках.

Или, может быть, я…

Она едва

издала звук, когда я положил ее на кровать. Я выпрямился, и она свернулась калачиком. Ее глаза открылись, и наши взгляды встретились.

— Между любовью и ненавистью тонкая грань, Киллиан, — пробормотала Джулианна мягким и надломленным голосом.

— Не для нас, — сказал я.

— Не для нас, — согласилась она.

ГЛАВА 9

Джулианна

Неделю спустя

Я вошла в конюшню и увидела, что Киллиан расчесывает черную шерсть Цербера. Он провел пальцами по гриве жеребца и тихо заговорил с ним. Я медленно попятилась, когда взгляды Цербера и Киллиана встретились с моими.

Ну что ж, теперь уже поздно отступать.

Его взгляд блуждал по моему костюму для верховой езды, от черной рубашки, заправленной за пояс узких коричневых брюк для верховой езды, до моих ног и ботинок. Я проигнорировала то, как затрепетал мой желудок, и подошла к Рагне.

Я до сих пор не забыла, что он сказал мне неделю назад или что он делал в лабиринте.

Этот… поцелуй.

Этот глупый поцелуй.

До сих пор мои губы все еще покалывали, а поцелуй все еще врезался в мой мозг. Ладно, это был не настоящий поцелуй. Моя вуаль мешала, но я все еще чувствовала его губы на своих.

Всю неделю мы были вежливы друг с другом. Конечно, он все еще бросал здесь и там несколько оскорблений, потому что, в конце концов, он был Киллианом Спенсером. Он не мог быть джентльменом, не будучи при этом мудаком.

Но я знала, что единственная причина, по которой он был «хорошим» со мной, заключалась в том, что Гидеон каждую секунду отчитывался перед отцом Киллиана. Итак, нам пришлось сыграть в небольшую игру. Красивая ложь и совершенная уловка.

Чтобы показать Гидеону и Уильяму, что мы наконец-то ладим, медленно влюбляемся и, наконец, ведем себя как настоящая супружеская пара.

За исключением того, что правда не может быть дальше от этого.

Мы все еще были очень непостоянными вместе.

Ненависть Киллиана ко мне все еще кипела под его кожей, ожидая подходящего момента, чтобы вырваться наружу. Ярость все еще мерцала в его темных глазах. Его улыбки были злыми и холодными, как зимние дни. В нем была тьма, которая звала меня. Но в этом не было ничего романтического, ибо я не была ни его светом, ни его умиротворением.

На самом деле, я была полной противоположностью. Я была причиной того, что в нем была тьма. Его мертвое сердце было моей работой, и я не могла исправить это, не тогда, когда Киллиан все еще был так одержим истязанием и жаждой мести.