Клятва орков
Шрифт:
— Да ладно, ладно, — примирительно поднял лапы Раммар. — Я понял.
— Итак, вы переоденетесь?
Оба орка обменялись недовольными взглядами.
— Ну, если это так необходимо… — проворчал Раммар.
— Но только не в колпаки, — добавил Бальбок.
— Мы велим сшить для вас широкие плащи с капюшонами.
Ортмар фон Бут скривил свое морщинистое лицо в насмешливой улыбке:
— Сидеть на таком отвратительном черепе, как у тебя, было бы оскорблением для любой порядочной шляпы карлика.
— А выбить тебе зубы было бы счастьем для моего честного кулака, — ответил Бальбок и угрожающе поднял сжатую пятерню.
— Вижу, вы друг друга поняли, — заключил Корвин, и в голосе его звучала противоречивая смесь из надежды и отчаяния. А теперь идемте, у нас еще много дел. Время поджимает. Чем раньше вы выступите, тем лучше…
Корвин стоял у окна королевских покоев. Теплый ночной ветерок касался стен и крыш города, овевал лицо короля, луна купала верхушки деревьев Тровны в серебристом сиянии. Казалось, лес простирается бесконечно во всех направлениях. Корвин задумчиво устремил взгляд к звездам, блеск которых отражался в его единственном оставшемся глазу.
Раньше, когда он ночевал один, под открытым небом, то часто смотрел на звезды, изучал созвездия и размышлял о том, какое влияние они могут оказывать на жизнь смертных. Сейчас это происходило все реже; королевские обязанности удерживали его от праздности. Если же он все-таки умудрялся выкроить время для этого, то каждый раз убеждался, что созвездия из Тиргас Лана кажутся гораздо менее отчетливыми, чем со склонов Северного вала или вершин Острых гор. Бесчисленные огни города — факелы и масляные лампы, освещавшие улицы и переулки, а также огни на сторожевых башнях — все это приглушало блеск созвездий, делало их не такими яркими и близкими, как в тех землях, где он бродил раньше, в бытность свою охотником за головами.
Они казались бледными и невзрачными, как и многое другое в его жизни, с тех пор как он взошел на трон Тиргас Лана. Ибо корона давала своему владельцу не только привилегии, но и, в первую очередь, обязанности и ответственность. Временами она казалась ему тяжкой ношей. Он был королем империи, разделенной на маленькие княжества и раздробленной. Объединить Землемирье было великой задачей, может быть, непосильной для него. И он в который раз спросил себя, почему корона опустилась именно на его голову — он ведь даже не принадлежал к народу эльфов!
Внезапно Корвин почувствовал, что он уже не один. Не потому, что услышал что-то, а потому, что ощутил успокаивающее присутствие Аланны.
— Ты знаешь, что я им завидую? — сказал он, не отводя взгляда от звезд.
— Кому? — переспросила она.
— Бальбоку и Раммару. Оба они избавились от ответственности власти в своем племени. Их собственные ребята восстали против них и прогнали. Теперь они свободны и могут делать все, что заблагорассудится.
— Ну и что? — Аланна подошла к нему сзади и обняла, ее тонкие руки сомкнулись у мужа на груди. — Тебе хочется, чтобы тебя тоже прогнали отсюда?
— Иногда, — признался он. — Тогда я смог бы сам пойти в Каль Анар и не должен был бы трусливо отсиживаться здесь, в то время как наемники и обращенные головорезы таскают для меня из огня каштаны.
— Тебя это тревожит, не так ли? — она нежно прижалась щекой к его широкой спине.
— Нужно было самому идти, Аланна. Несправедливо, что за меня жизнями будут рисковать другие.
— Они делают это не ради тебя, а ради своей свободы, — негромко напомнила ему эльфийка, — и речь не о твоемблагополучии, а о благополучии империи. Ты не можешь пойти в Каль Анар, Корвин. Ты — король. Ты — избранный, тот, о ком говорилось в пророчестве. Ты, и никто другой, сможешь объединить Землемирье и вернуть мир народам.
— Ты действительно в это веришь? — Он полуобернулся к ней.
— Я убеждена, — улыбнулась она в ответ.
— А если я принял неверное решение? Насколько правильным может быть решение вручить судьбу империи в руки орков и преступников?
— Огонь нужно побеждать огнем, так, как записано в пророчестве. Сказано, что спасти империю сможет только союз врагов. До сих пор я думала, что эти слова Фаравина относятся к нам во времена освобождения Тиргас Лана. Оба орка, Лорето, Ортмар фон Бут, даже мы с тобой — все мы тогда были врагами и противниками, которые тем не менее в конце концов объединились против общего противника… Но со временем я пришла к выводу, что это предсказание Фаравина относится ко времени новой империи, к угрозе, что возникла на востоке.
— Но я не знаю, могу ли я довериться им…
— А тебе и не нужно делать этого, — с мягкой улыбкой произнесла Аланна. — Доверься пророчеству. Однажды оно возвестило истину и возвестит ее снова. Если у кого-то и есть шансы на успех, то это у Бальбока и Раммара. По какой-то странной причине судьба избрала их для более высоких целей, нежели те, ради которых живут их сородичи. Но пока нам неведома эта причина, и остается лишь положиться на мудрость Фаравина. Не беспокойся по этому поводу.
— Ты хорошо знаешь меня, — Корвин тоже заставил себя улыбнуться. — Настолько хорошо, что иногда мне становится страшно. Но орки — не единственная причина моего беспокойства.
— А что еще?
— Я не знаю, — он покачал головой, мрачно глядя прямо перед собой. — Что-то не так. Как будто я что-то упустил. Что-то очень важное, от чего может зависеть наша жизнь…
— Ты так думаешь потому, что еще не привык отдавать приказы и заставлять действовать других вместо себя, — предположила Аланна. — Еще совсем недавно ты сам был человеком меча, и мысль о том, что ты обречен на бездействие, в то время как другие будут сражаться за Тиргас Лан, не дает тебе покоя.
— Возможно, ты права…
— Вот увидишь, все будет в порядке. Не кручинься, любимый мой, — она поднялась на цыпочки, запечатлела на его губах мимолетный поцелуй, сладкий, словно мед. — Разве тебе нечем больше заняться лунной ночью, кроме как стоять у окна и размышлять? — тоном соблазнительницы поинтересовалась она.
— Разве размышления — это не эльфийская привычка? — спросил он в ответ. — Почему ты тоже не размышляешь вместе со мной?
— Потому что есть что-то, чем я займусь с гораздо большим удовольствием, — ответила она, снова целуя его, в то время как ее грациозное тело требовательно прижалось к мужу.