Клятва ворону
Шрифт:
– Сейчас здесь накроют стол, госпожа. Вы голодны с дороги. Возможно, вам еще что-то нужно?
– предупредительно спросила Росалия.
– Благодарю, Росалия. Только...кадку с горячей водой, - решительно молвила Кветка, и её щеки слегка порозовели.
– Сию минуту, - с готовностью отозвалась женщина.
– Я совсем запамятовала сообщить вам: кёнигин положена свита. Скоро в замок прибудут девицы из знатных семей, чтобы стать вашими наперсницами, но здесь в замке моя племянница Ренхильд, благородная девица, она поможет вам, пока не явятся остальные.
Росалия заметила удивленно взметнувшиеся темные брови Кветки. Но она ничего не сказала, лишь поблагодарила
Едва жена советника ступила за порог, Кветка закрыла дверь плотнее и задвинула кованый засов. Она прильнула спиной к стене и, закрыв глаза, с тяжелым вздохом опустилась на скамью.
– Вот я и здесь,- прошептала она.
– Хвала богам, отец не знает, как живут в этой стороне люди... Уже сегодня я стану женой Гермара. Мне придется оставить веру предков, чтобы при всех чтить бога этих земель, -Кветка говорила вслух, истосковавшись по родной речи, которую не слышала долгие дни пути.
Она была любимицей Воибора. Когда князь только выдал старших дочерей замуж, а его сыновья начинали править в других городах его земель, маленькая Кветка еще бегала в длинной вышитой рубашонке по теплым сводчатым хоромам терема. Для нянек младшая дочь князя, всегда чумазая с невесть где разбитыми в кровь коленками была сущим наказанием, ибо ей не составляло труда обвести их вокруг пальца и сбежать на речку удить рыбу или смотреть на причале за проплывающими торговыми лодьями. На все жалобы княгини, князь только умиленно посмеивался в бороду, но когда Кветке исполнилось восемь лет, он распорядился начать обучать дочь не только всему тому, что от начала времен повелела уметь каждой женщине мать богов Мокша, но и грамоте. Княжна должна была не только уметь варить, прясть, ткать, шить и вышивать, но и делать это лучше других. Княжон учили на равне с княжичами не только грамоте и врачебной хитрости, но и чужеземным языкам. Для Кветки, любившей до сладкого томления в груди ширь полей и прохладу родных лесов, не было ничего тоскливее и горше, чем просиживать за рукоделием или чтением книг, слушая наставления матери.
Однажды на двор к Воибору прибыл старец в темной запыленной одежде, в лаптях, с берестяным очельем на лбу. Когда Кветка выбегала из терема, она чуть было не налетела на старца с посохом, который поднимался с Воибором на высокое крыльцо. Девочка сначала зачарованно рассматривала украшенный резьбой посох, испещренный неизвестными ей рунами, потом, увидев грозно сдвинутые брови отца, виновато втянула шею в тоненькие плечи и взглянула снизу вверх на старца. Пронзительно-синие добрые глаза ведуна (Кветка ни на миг не сомневалась, что это он) приковывали к себе взгляд. Он долго и внимательно рассматривал Кветку, словно позабыв о князе и о деле, которое его привело.
– Дай мне свою ладонь, Кветка, - мягко произнес он, наконец.
– Откуда вы знаете мое имя?
– вырвалось у неё, но руку подала.
Ведун усмехнулся в длинную белую бороду и взял в свою широкую, сохранившую силу ладонь её маленькую мягкую руку.
– Я не знал твоего имени, пока не увидел тебя, дочь славного Воибора. Боги знают всё, вот и мне подсказали твое имя, - серьезно сказал он, но Кветка видела его улыбающиеся уста.
Прочтя в глазах девочки вопрос, он молвил:
– Видишь линии на своей ладони? Перед тем, как человек рождается, судьба, достойная его и сплетенная для него богами, отражается на его ладонях.
Он отпустил её руку, хитро поглядывая на девочку из-под лохматых бровей.
Кветка придирчиво рассматривала свои ладошки, испачканные соком неспелой вишни, которую она рвала тайком от нянек.
Погладив Кветку по льняной головке, он повернулся к князю.
– За кого думаешь отдать её замуж?
– спросил ведун князя, застав его тем самым врасплох.
– О том пока и не помышлял...
– почесал затылок князь.
– Вижу, не хочешь отдавать младшую, - сочувствующе молвил ведун.
– Она для тебя и княгини твоей отрада на закате дней. Не дело думаешь, Воибор. Зло для человека не оставить по себе потомства. А для девицы место при муже.
Воибор и Ведагор несколько мгновений молча смотрели на сидящую с тряпичной куклой на коленях девочку, которая уже забыла о присутствии батюшки и ведуна.
– Боги наградили тебя, ниспослав это дитя. Когда придет пора отдать дочь замуж, отдай за того, кто пришлет сватов четвертым.
Минуло семь лет, когда Кветку посватал за своего сына один из знатнейших бояр Негжи.
– Мала еще, едва пятнадцать вёсен минуло,- сурово отрезал Воибор.
Всем стало ясно, что Воибор не намерен вовсе отдавать дочь, ведь многие её подруги были уже просватаны. К тому времени Кветка из сорванца с косичками и в длинной рубашонке превратилась в статную красавицу с золотыми косами и "очами-звездами", как любил говаривать Воибор. Она всё больше времени проводила подле отца, выезжая с ним на охоту, или читая ему вечерами книги о далеких краях и людях, населяющих их - Воибор, как ни мечтал, не освоил руны в отличие от своих детей. Охладев к многолюдным веселым вечёркам, на которых с песнями и плясками собиралась молодежь, Кветка всё больше времени проводила в уединении с книгами. Незаметно вышло так, что Кветка всё более вникала в дела отца, снискав своим умом и простотой уважение княжеских советников. Уж что и говорить, каждый из них рад был бы видеть её невесткой в своем доме.
В то же лето к князю Воибору прибыли сваты из далекого Гримнира. Воибор принял их, обласкал и вежливо отказал. Через год сваты вернулись и вновь уехали ни с чем, вернее уехали с дорогими подарками, но без невесты для своего кёнига. Когда Кветке минула семнадцатая весна, Хельгот в третий раз прибыл с дарами ко двору Воибора. Все лишь подивились настойчивости кёнига из далеких земель, а князь, помня наказ ведуна, потерял покой и сон.
Как отдать столь дорогое его сердцу дитя на далекую чужбину? Воибор был наслышан о дурной славе Гермара еще в первый приезд сватов. О том ему поведали купцы, бывавшие в Северных пределах. Отдать Кветку тому, чья сомнительная слава достигла даже земель Негжи? Ни за что! Тогда выходит, что Воибор ослушался воли богов, ведь устами ведуна говорили их уста! Не одну ночь провел он в тяжких терзаниях, меряя шагами пол княжеской гридницы. Многое бы он отдал за то, чтобы никогда не слышать тех слов ведуна и с чистой совестью отказать Хельготу. Ведуна уже не было на белом свете, он ушел по Звездному мосту в Светлый Ирий, а князь маялся от тоски и грусти, подспудно зная, что его воля ничто супротив воли богов.
Кветка как сейчас помнила, как по зову отца она вошла в его покои. За бессонную ночь он словно на год постарел и осунулся. В русых волосах князя появилась еще одна седая прядь. Кветка знала о наказе ведуна, о сомнениях князя. Воибор, славный князь и бесстрашный воин, стоял перед ней в тот миг с опущенными руками и потухшим взглядом. В груди у Кветки что-то сжалось с неимоверной силой, и она, разразившись рыданиями, упала к ногам отца, обняв его колени и прижавшись к ним щекой.