Клыкастые страсти

Гончарова Галина Дмитриевна

Не стоило так резко, но уж больно я разозлилась. А, пошли они к черту. И я пойду. К вампиру в гости.

Я не успела пройти и трех шагов к дверям, когда меня остановил властный холодный голос.

— Стойте, Юлия Евгеньевна Леоверенская!

Я резко развернулась назад. Так не просят. Так приказывают тому, в ком уверены. И знают — этот человек будет повиноваться безоговорочно. Но — я!? Приказывать — мне!?

Да как эта мразь смеет!?

В этот раз мы взревели в три голоса — с женщиной-со-звериными-глазами и зверем-из-зеркала.

— Какого черрррта!?

Поп сбросил маску «добренького» и голубые глаза напоминали

кусочки грязного льда на луже. Хоть небо и отражается, да только — грязь наружу лезет.

— Не хотите сотрудничать с нами по доброй воле!?

В его ауре закручивалась темно-багровая муть. Выглядело это откровенно мерзко. Я попыталась хоть как-то достучаться. Докричаться. Ведь не могут же они ОБА не пони-мать, что здесь происходит? Не могут. Рокин не подонок. И аура у него хорошая. Так по-чему он стоит и ничего не делает? Не пытается что-то сказать, как-то сгладить ситуацию?

Не понимаю.

— Рокин, это и есть ваше «поговорите, узнаете что-нибудь новое…»? Вы осознаете, что сами стали подлецом и предателем?

Лицо Рокина было абсолютно спокойно.

— Юля, отец Алексей не причинит вам никакого вреда. Просто поможет преодолеть негативный настрой по отношению к церкви.

Ах вот как это теперь называется?

— Путем промывания мозгов? Грязно играете, господа святоши!

— Это не промывание мозгов, Юлия Евгеньевна Леоверенская. Вы добровольно будете помогать нам. В душе каждый человек — глубоко верующий. Надо просто помочь ему освободить эту веру от напластований зла и жизненной грязи…

А чего это он меня по полному имени зовет?

Я плюнула на слова, и так ясно, что добра он мне не сделает. И сосредоточилась на том, что вижу. Аура мерзавца в рясе клубилась багровыми коричневыми и черными то-нами. Выглядело это так, словно протухшее мясо размешивали в блендере. Но выворачиваться наизнанку было некогда. Потому что от него словно отпочковывались ложноножки. И явно ползли ко мне с недружественными намерениями. И мне вовсе не хотелось подпускать это ближе к себе. Или даже в свою ауру. Кто знает, чего можно нахвататься от этого попа. Сифилис — антибиотиками а такую грязь в ауре? Доместаса с хлором будет маловато. Это — точно.

Пусти меня, — тихо шепнул в глубине души зверь с человеческими глазами. — Ты только представь, что зеркало разбивается — и я вырываюсь на свободу. Мы его порвем на тряпки, ты — справишься, ты сильнее его…

И я, не думая, приняла предложение. Лучше проходить весь остаток жизни с хвостом и рогами, чем самой стать такой же, как эта мразь.

Треснула рама, и запели, осыпаясь бриллиантовым дождем, осколки стекла. А я вдруг почувствовала нахлынувшую волну ярости. Алое пламя захлестнуло меня — и повлекло за собой, в море расплавленного вулканического огня. Я горела — и радовалась этому ог-ню.

— У тебя есть последний шанс, — я и сама не подозревала, что способна так говорить. На несколько тонов ниже, с рычанием зверя и рокотом готовой сорваться лавины. — Прррекрати это — и останешься жить. Целым и даже ррразумным. Может быть…

— Батюшка! — вскрикнул Рокин, почему-то не решаясь подойти ко мне.

Я на миг обернулась к нему.

— Это — твой отец?

— А… н-нет…

Рокин заикался. Я скользнула взглядом по его ауре — и вдруг

провалилась чуть глубже. Куда? Не знаю. Но на миг я увидела наше противостояние — его глазами.

Я, бледная как смерть, во всем синем. И священник напротив. И вокруг его черной ря-сы все ярче видно красное свечение. Почти так же, как на ранних картинах со святыми. Только вот у них нимб — желтый или белый. А не грязно-красный. И — такое же алое све-чение вокруг меня. Священника оно окружает целиком, а у меня почему-то все сильнее собирается вокруг головы и рук, превращая их в подобие гротескной маски. И кажется, что на теле девушки звериная голова и лапы. Легендарный Минотавр… Вот-вот сверкнут клыки. Только почему-то на моем плече все ярче разгорается слабое свечение в виде креста. А священник не торопится хвататься за свое распятие.

— Тем лучше.

Я вынырнула из сознания Рокина одним рывком. Некогда любоваться, надо бить!

Мне показалось, что последние слова произнес как раз мой зверь. Но я не уверена… Это могли быть и мои мысли.

Я медленно накрыла плечо ладонью. Зимой меня укусил вампир. И мне пришлось приложить туда крест, чтобы выжечь яд. Больно было до белых кругов в глазах. И ужасно обидно. Очень уж неудачное место — под ключицей. Пластическая операция обойдется дороже чугунного моста. Но теперь мне не надо было носить крест. Клеймо с успехом выполняло его функцию. Когда я отняла ладонь от плеча — она светилась тем же теплым желтым светом. И я медленно протянула руку к попу. Хлестнула по одному из протянутых ко мне щупалец. Оно отшатнулось и втянулось обратно в ауру. Мерррзость… Такое ощущение, что я вляпалась в медузу. Тухлую и вареную.

— У тебя есть последний шанс. Уйди — или умрешь.

На губах подонка заиграла такая… склизкая улыбочка.

— Ты сильна, Юлия Евгеньевна Леоверенская, но я — сильнее. Я поверну твою заблудшую душу к свету истинной веры….

Он звал меня по полному имени, чтобы щупальца вернее нашли цель. Если бы он хорошо владел своей силой, он бы не стал разговаривать, это точно! Или просто я себя подбадриваю?

Что-то поп говорил еще, но я не слушала. Мне нужно было немного. Из прочитанного я знала, что любая аура направлена наружу. Мне надо было совсем немного. На пять минут поменять плюс — на минус. Меня — на самого священника. Отсекать щупальца — бессмысленно, это просто кусочки энергии. И неизвестно, кто окажется сильнее. Он — на-падает. Я — только защищаюсь. Он — старше и опытнее, на моей стороне нет и этого. Он делал свою «работу» много раз — на меня никто и никогда не пытался так на-падать. Моя защита — это просто наитие. Я не смогу даже поставить щит. А вот на пять минут сменить направление атаки — это мне по силе. Теперь надо понять, как это сделать. И я медленно потянулась к мерзкому красно-черному уже комку ауры.

Она напоминала сверху воронку. Священник втягивал все больше силы, чтобы обрушить ее на меня. Потом шло само противное багровое облако — и уже от него отходили щупальца.

Чтоб ты подавился сволочь… Подавился? А ведь это — мысль! Ну, держись зубами за воздух, паразит! Я больше не защищаюсь, я нападаю!

Рррррррвать мерзавца, — прорычал зверь с человеческими глазами. — Рррррвать!!!

Я медленно протянула руки вперед. И почувствовала, что могу добраться до воронки.