Клыки и монеты
Шрифт:
Последняя фраза была предназначена отнюдь не Симону. Герхард поздоровался с девушкой, выходящей из соседнего дома. Ученик уставился на нее. Высокая, с длинными рыжими волосами, заплетенными в аккуратную косу, карими глазами. Она мило улыбнулась Герхарду и хитро посмотрела на Эйбенхоста.
— Странное дело, друг мой Симон — соседские дети вырастают намного быстрее твоих. Казалось, еще совсем недавно была девчонка девчонкой, а сейчас уже невеста на выданье. Но ты не засматривайся, нужно думать о другом. Пошли.
Герхард не торопился, шел прогулочным шагом. Чем дальше они удалялись от дома Шрайберов, тем безлюдней становились улицы. Охотникам это было только
— Прежде всего, еще до самого первого твоего шага в нашем ремесле, ты должен уяснить одну простую вещь: вампиры это не люди. Внешне мы почти неотличимы от них, однако разница в сущности колоссальная. Как между волками и собаками, — помолчав, Герхард повторил понравившееся сравнение. — Собаками и волками. Умерщвление вампира не является убийством ни по людскому, ни по божьему закону. Не стоит считать, что мы занимаемся чем-то грязным. Ну, образно говоря. Так-то пачкаться придется регулярно. Понимаешь меня?
Симон не понимал, к чему клонил наставник, но сообщать об этом не собирался. Вместо этого ученик пожал плечами, давая Герхарду продолжить.
— Все вампиры были людьми, когда-то. В большинстве случаев совсем недавно. Это еще одна причина, по которой все они достойны смерти — вампиры противоестественные сущности. Они не способны размножаться самостоятельно, только через паразитирование на человечестве. Ну и питаются они исключительно нами, сам знаешь. Что ставит их в один ряд с хищниками, которые опасны для человека — волками, медведями, крысами, и всеми остальными, кого ты можешь назвать. Но и это еще не все…
Герхард остановился, развернулся вокруг собственной оси и пошел в обратном направлении. Симон, который решил, что нужно принять хоть какое-то участие в разговоре, осторожно предположил:
— Лекарства?
— Именно так. Расскажи, что ты знаешь о получаемых из вампиров лекарствах?
— Ну… — Симон надолго задумался, подбирая слова. — Ничего определенного я сказать не смогу. Только кое-что слышал. Говорят, что если убитому вампиру выпустить кровь, ту, что он высасывает из людей, то на ее основе можно сделать вытяжку. Которая якобы лечит от любой болезни как по волшебству. Даже если она и существует, то мне не по кошельку — говорят, ее покупают по весу, двойной мерой золота. Только феодалы и могут себе позволить. Так что до недавних пор мне было без разницы, как поступают с мертвыми вампирами.
Шрайбер усмехнулся. Ответ его устроил и дал возможность поговорить самому.
— Позиция здравая, признаю. Получаемый продукт действительно крайне дорог и позволить его могут немногие, уж точно не мы с тобой. Но на самом деле все обстоит чуть-чуть по-другому. Когда вампир пьет человеческую кровь, он не только питается. Есть в этом процессе подоплека, которую современная наука объяснить не в силах. Хищник не только забирает человеческую кровь, но и накапливает в себе жизненную силу убитых. Это очень хорошо отслеживается визуально. Уже после четвертого-пятого нападения внутренние органы вампиров меняются. И приобретают необычные свойства.
Они подходили к оживленному рынку на площади короля Оттона Третьего, деда правящего монарха. Немного подумав, Герхард свернул при первой же возможности, решив, что не стоит перекрикивать шум бойкой торговли.
— Сами вампиры меняются. Становятся невосприимчивыми к болезням, более крепкими и выносливыми. Но есть и главная особенность — все это можно у них забрать. Собственно, в этом и заключается наша работа. Вампир
Симон осторожно попробовал перебить наставника вопросом.
— Почему тогда этим занимается не магистрат или даже корона, а такие, как… мы? Я думал, что с вампирами должна разбираться жандармерия. Ну или еще кто-нибудь подобного рода. Королевские звероловы, например.
Охотник довольно кивнул. Вопрос был правильным.
— Самое смешное, что какой-то одной главной причины нет. Так сложилось. Сейчас время такое, власть потихоньку стала уходить от короля и дворян к торговцам и богатым ремесленникам, даже у крестьян появились какие-то намеки на свободу. Человеческая жизнь внезапно обрела ценность. Понимаешь? А вампиры будут убивать, прежде чем их можно пустить на лекарства. Если бы вдруг выяснилось, что королевская служба разрешает убийства ради получения лекарства, которое достанется только избранным короля, то представь, какой бы разразился скандал? Еще семьдесят лет назад проблемы бы не возникло, уж поверь мне. Вот только дистиллировать лекарства научились позже, где-то полтора десятилетия назад. Сейчас оказалось легче ввести акциз на готовый продукт. И налог, скажем так, не самый маленький.
Герхард решил, что пересказывать ученику слухи и истории про замок Мицераль было слишком рано. Да и сам охотник не сильно верил рассказам о месте, куда ссылают приговоренных к смерти преступников, чтобы скормить их вампирам. Из которых потом получали лекарства для членов королевской семьи.
Шрайбер продолжил лекцию:
— Соответственно, мы, охотники, добываем для химиков основные ингредиенты. Если в течении двух-трех, при определенном везении — четырех, часов поместить органы в солитовый раствор, то они сохраняют целебные свойства. В итоге наше ремесло сводится к нескольким простым пунктам: выследить вампира, умертвить его, помесить потроха в колбы с раствором, передать их химикам.
— И все? — позволил себе удивиться Симон. — А что происходит дальше?
— А вот это сложный вопрос, откровенно говоря. Вот скажи, ты видел часы на башне городской ратуши? — дождавшись утвердительного кивка, Герхард продолжил. — Я могу определить по ним время. Ну и ты, наверное, тоже. То есть мы знаем, как ими пользоваться, но при этом не имеем ни малейшего представления о том, как они работают. У нас все точно так же: я знаю, как разделать вампира и знаю, что получается в результате. А что именно происходит посередине — одному Богу известно. Химики заинтересованы в сохранении тайны.
— Мясник не обязан быть поваром?
— Именно так. Хорошее сравнение. Есть, конечно, небольшая разница, но… Ничего себе! А ты везучий, друг мой Симон. Очень везучий. Впору в карты на деньги играть.
Симон недоумевающе посмотрел на наставника и флегматично подумал, не сошел ли тот внезапно с ума. Герхард осторожно указал на человека, шедшего шагах в двадцати впереди них. Симон подчинился жесту учителя и сдержал шаг, вслед за ним перешел на другую сторону улицы.
— Смотри. Мужчина старше тридцати. Дочерна загорелый. Может, моряк, может, просто работает в порту. Идет сильно шаркая. Возможно, заболел, либо же просто перепил накануне. По внешнему виду больше похоже на последнее. И никто не подумает, что у него уже не человеческие зубы. Скорее всего. Поэтому мы осторожно будем следить за ним.