Ключ к сердцу императрицы
Шрифт:
Взгляд, который он при этих словах бросил на Лидию, был красноречивей громкого крика. Не спать ему хочется, а…
Дверь сегодня нельзя закрывать…
И она ее не закроет. Ни за что! Ни в коем случае!
Глава 13. И опять домовой…
Лидии снилось, что она лежит в каком-то длинном, темном ящике, а Фоминична накрывает его и говорит: «Не пугайтесь, барышня, я только посмотрю, годится ли сюда крышка или маловата будет!» Но тотчас начинает забивать в крышку гвозди! Гулко отдавались удары, и Лидия
Она рванулась, отшвырнула крышку, села в гробу… и обнаружила себя сидящей на постели в своей светелке в Затеряеве. Солнце стояло прямо напротив окна, каждая пылинка играла и сияла, день снова выдастся чудесный!
Да ведь почти полдень на дворе! А ночь? Ночь, значит, уже прошла? Но почему не появился Алексей?!
— Барышня, да отоприте же, ради Христа, ради Боженьки! — донесся крик, сопровождаемый громким стуком, и Лидия с ужасом поняла, что стучат в дверь. Крючок так и плясал, еще минута — он бы вылетел из петли.
Крючок накинут? Дверь заперта? Этого не может быть!
— Барышня, отворите, это я, Нюшка!
Лидия вскочила, ринулась к двери, поскользнулась у самого порожка и чуть не упала. Но каким-то чудом удержалась на ногах и отворила.
— Ну, барышня, доброго вам, конечно, утречка. А только я все кулаки сбила, покуда до вас достуча… — протараторила было Нюшка, врываясь, да и осеклась, поглядев на Лидию. — Барышня… — протянула с ужасом. — Да вы-то, видать, сызнова ночью с домовым якшались… Вы только поглядите на себя!
Но Лидия и без нее уже все поняла. Вот почему она так замерзла! Вся рубаха у нее опять мокрая. И волосы мокрые. И постель сырая.
— Ага, — пробормотала Нюшка, нагибаясь и разглядывая пол. — Нынче он вас, значит, не по воздусям, а прямо по лесам да полям гонял без жалости. Вы только поглядите!
На полу там и сям набросан палый лист. А ноги… Лидия посмотрела на свои подошвы. Грязью измазаны!
— Крепко же он взялся за вас, — пробормотала Нюшка не то с жалостью, не то со страхом. — Теперь, видать, не отвяжется. Понятно, почему Ирина Михайловна заболела!
— Ирина заболела?!
— Ну да, — уныло кивнула Нюшка. — Неужто не знаете, барышня? Коли домовой кого в лошади себе заверстает, непременно в доме другой человек заболеет. Что значит, грехи его искупить.
— Нелепость какая, — пробормотала Лидия, кутаясь в одеяло и садясь на край постели, где было посуше. — Это как-то нечестно выходит. На мне домовой ездит, но я здорова, а Ирина болеет…
— Вот так уж, видно, Господь судил, — развела руками Нюшка. — Вы обедать станете? Завтрак-то проспали, изголодались небось? А то, может, домовой вас своими пряниками кормил, вы и голода не чувствуете?
— Никто меня ничем не кормил, — буркнула Лидия. — Чем языком молоть, пойди мне лучше бадейку принеси, в которой помыться, да ведро воды горячей. Только ты вот что… Все это там, за дверью поставь, в комнату не неси. Я сама потом
Нюшка поглядела на нее, хлопнула глазами, но спорить не стала, хотя, конечно, сочла, что во время ночных полетов барышня повредилась умом.
Когда за ней закрылась дверь, Лидия достала из сундука полотенце, сняла с себя мокрую сорочку и вытерлась. Потом переоделась в сухое белье и снова села на край кровати, задумчиво разглядывая свои ноги.
Где-то она читала, а может быть, и сама до этого додумалась — не велика премудрость, на самом-то деле! — что для человека вполне реально лишь то, во что он верит. Бог и его чудеса реальны для религиозно настроенных людей. Воинствующие атеисты даже в хождении по водам, которые сами будут зреть, станут искать только ловкий фокус опытного иллюзиониста. Лидия верит в призрак Гаврилы Иваныча… невесть почему, но верит, может, атмосфера этого дома на нее так действует! — и потому слышит его шаги. Но в домового она НЕ ВЕРИТ. Вот такая градация восприятия нереального. Нюшка верит, поэтому для нее бесспорны все признаки ночных приключений Лидии: грязные ноги, листва на полу, мокрые следы. Но для Лидии с ее неверием это все не слишком-то убедительные доказательства.
Ну вот, к примеру, листва. По-хорошему, эту листву она нанесла на ногах. Прилипнуть к ногам могут только мокрые листья. Эти же — совершенно сухие. Успели высохнуть с тех пор, как лошадка вернулась в стойло, в смысле в кровать? Но почему не успели хотя бы чуточку подсохнуть мокрые следы на полу?
Ну ладно, листья. Если Лидия бегала с домовым по полям, по лесам, она явно не выбирала дорогу посуше да поудобней, мчалась небось по буреломам да буеракам. На босых же ногах — ни царапины. Грязь — да, грязь есть, но грязные только подошвы, а между пальцами — чисто. Неужели туда ни пылинки, ни грязинки не попало бы? Да и подошвы испачканы как-то странно, такое впечатление, будто кто-то взял да и мазнул нарочно грязной землей по ногам Лидии, причем по правой подошве мазнул изрядно, а по левой размазал что осталось…
И эти мокрые следы на полу. Они совсем свежие! И если приглядеться, увидишь, что они идут не от двери, а от небольшой лужицы посреди комнаты.
Откуда взялась эта лужица? Да все оттуда же, все из того же ведра, из которого облили спящую Лидию. Никаких сомнений в этом нет. Кто-то очень старается выставить ее в глупом и опасном виде. Она-то совершенно точно знает, что никуда и ни с каким домовым ночью не бегала. Она спала так крепко, что ничего не слышала. Дверь была отворена. Вошел какой-то человек с ведром воды и облил Лидию. Вода, конечно, была теплая, не то она проснулась бы, но она спала как убитая.
А почему, кстати, она так крепко спала? На дворе полдень! Не в ее обычаях в постели залеживаться. И прошлую ночь спала беспробудным сном. Может быть… Может быть, ее второй раз подряд опоили сонным зельем?
Это нетрудно проделать. Нужно лишь влить его в медовый взвар. Взвар подается не в общей миске, чтобы каждый мог сам себе налить, его приносят из кухни в глубоких глиняных чашках, каждому отдельно. Проще простого подлить что-то Лидии, а то, что пьют остальные, останется чистым, неотравленным.