Ключ
Шрифт:
Она вдруг увидела себя со стороны — распластанной на полу, с ночной рубашкой, перекрученной у талии, с расползшимися, как змеи, волосами, с алой ящеркой, мечущейся по алебастровой коже в попытках согреть беспомощную, замерзающую хозяйку.
Застонав, она совершила последнее усилие, поймала саламандру, сжала в кулаке, чувствуя, как волной поднимается вверх по руке тепло огненного тельца. Кожа ощущала сухие прикосновения тыкающейся в пальцы головки, длинный хвост обвил ладонь снаружи. Отступал озноб, кровь побежала быстрей, порозовела кожа.
Ведьма встала, почувствовав, наконец, силу в ногах. Потускневшая ящерка нырнула в начавшие подсыхать волосы.
Тот, чужой, коснувшийся её разума, был сейчас в городе, совсем близко, в черте цеховых кварталов, и наверняка ему было много, много хуже, чем ей. Усмешка искривила губы.
Дверь распахнулась, хлопнув о стену. Посыпалась мелкая пыль побелки. На пороге стояла Рокти — в перевязях метательных ножей поверх короткой туники, с обнажённым клинком, босая.
Они смерили друг друга взглядом.
— Это и есть то, зачем вы меня нанимали, госпожа? — круглые глаза щурились, шаря по углам, зелёный взгляд потемнел. — Уж не знаю, смогу ли я чем вам помочь. — Она развернулась, босые пятки прошлёпали вдоль по коридору и обратно. — Здесь не было никого, кому я могла бы помешать. А сухое бельё вам подаст и горничная.
В протянутой руке покачивался снятый с вешалки в прихожей плащ.
— Благодарю. — Ведьма повернулась, позволяя накинуть плащ на плечи. Затянула один шнурок, дёрнула другой и, сделав шаг, переступила через упавшую на пол рубашку. — Одевайся. Мы едем во дворец. Верхом, немедленно. Надеюсь, ты не продала ещё своих лошадей.
Когда ведьма обернулась, Рокти уже и след простыл. Наина кивнула, в очередной раз подтверждая, да, девочка не ошибается. Практически никогда. Дети умеют видеть.
Она обогнула бассейн, скрылась на минуту за драпировками и вышла уже одетая для верховой езды — скромно и просто на этот раз, в чёрный мужской костюм свободного кроя, всё с тем же плащом на плечах.
Выбежав во двор, нашла там Рокти, седлающую Вороного. Положив ладонь на седло, ведьма кивнула на кобылку Рокти, нетерпеливо дожидающуюся своей очереди. Принялась сама затягивать подпругу. Времени не было. И ещё через пару минут, легко перемахнув крошечный заборчик, понеслись вдоль по улице две тёмные, едва различимые в сером мороке занимающегося утра всадницы.
Прячась в глубокой тени, отбрасываемой стенами домов, Сет уходил всё дальше и дальше от постоялого двора, придерживая ладонью пояс с разломленным двумя мечами посохом. Ни огонька не мерцало в окнах, улицы были пусты так, как бывает только в последние часы перед рассветом, но город уже не спал. Внезапно разбуженный — прислушивался чутко из-за закрытых ставен.
Волна прошла по городу, и Сет чувствовал это по дрожанию натянутых Топью нитей. Голова раскалывалась от попыток удержать их все, но он только крепче стискивал зубы да прибавлял и прибавлял шагу, опасаясь, впрочем, сорваться на бег. Рядом, за ставнями, и мимо-мимо-мимо: бессонный взгляд, уставившийся в непроглядную темень комнаты, ноющая боль в сердце и кот, жадно лакающий пролитую в спешке валериану, робкий плач младенца, слишком испуганного, чтоб зареветь в голос.
Крючок, крючок, ещё крючок — превозмогая головную боль, он продолжал накидывать петли, плетя разрастающуюся паутину. Не в силах уже удивляться — они тоже чувствуют это. Казалось — каждый в городе знает теперь, где он, кто он. Но причиняющая боль сеть убеждала — не знают, не догадываются, лишь служат щитом кому-то. Третьему. И липкий страх комком подкатывал к горлу.
«Здесь!» — Сет запнулся. Огляделся по сторонам, но Крысеныш молчал, видно, считая указания достаточными.
Под ногами пискнуло. Крысиный хвост шмыгнул от водостока в зарешечённое подвальное окно каменного дома, глаза-бусины сверкнули из тёмного провала.
Сет заглянул за угол — тихо, будто приколоченная гвоздями, висела над входом огромная жестяная шкура освежёванного вепря. Мелко семеня, обогнул здание, и с другой стороны обнаружил чёрный ход, загромождённый пустыми телегами и ящиками. Конечно же, запертый.
Пока руки возились с замком, уши ловили каждый шорох. Сет спиной видел улицу и чуял, что улица тоже видит его — как назло, это был светлый переулок. И потому, когда вдалеке раздался цокот копыт по мощённой камнем мостовой ремесленных кварталов, Сет прыгнул через борт ближайшей телеги, закрылся промасленной, тошнотворно воняющей ветошью.
Всадники промчались мимо. Двое. Две петли в ажурное кружево. Стоило накинуть петельку на крючок.
Сет не стал делать этого.
Прошибаемый холодным потом, вылез из повозки, унял дрожь в руках и отпер замок — очень быстро и очень тихо. Притворённая за спиной дверь отрезала ощущение преследовавшего по пятам врага. Тьма загромождённого подвала накрыла Сета, спрятала от посторонних глаз. Боясь вздохнуть, он спустился по каменной лестнице — крыса метнулась из-под ног и побежала вперёд проводником.
Он почувствовал вдруг острый, режущий голод, но заставил себя не обращать внимания на терзающие спазмы в желудке. В кожевенной мастерской нечем было поживиться. Подвал был переполнен удушающими запахами сыромятных кож. Чуть скошенный пол подсказал верную дорогу, и Сет прибавил шагу, обогнал крысу и скоро первым был у забранного решёткой стока. Так же быстро и аккуратно снял замок, вытянул прут, поднял решётку и нырнул в открывшееся отверстие.
Пришлось зависнуть на руках — дыра открывалась прямо в потолок комнаты ещё большей, чем та, что он только что покинул. Едва удерживаясь на скользких краях, дёрнул решётку к стоку, с трудом водрузил на место прут и, защёлкнув замок, разжал пальцы. Крыса осталась далеко наверху, а он, пролетев сколько-то под землёй, с шумом упал в сточные воды, мысленно вознося молитвы богу за дождливое лето и полноводную реку.
Вонючая вода захлестнула с головой, потянула мягко в воронку, пробуравленную его телом. Сет заработал ногами, и скоро светловолосая макушка вынырнула на поверхность. Оглядевшись и ничего не увидев в непроглядной тьме, он поплыл по течению, круто забирая в сторону, пока не почувствовал по правую руку стену, уходящую куда-то неразличимо вверх. Но пришлось ещё долго дрейфовать вдоль высокой стены, по ленивому течению вместе с мелким мусором и отбросами, пока колени не стукнулись о внезапно вынырнувшие из мрака ступени. Оскальзываясь, он на четвереньках миновал несколько, вышел на сухой камень, но и тогда ему пришлось подняться ещё немного, чтобы выбраться на широкий окаем подземного русла.