Ключ
Шрифт:
Сток простирался под городом во всех направлениях — ветер гулял в туннелях. Своды терялись во тьме и угадывались лишь по редким рассеянным кругам света, слабо сочащегося из таких же сливных люков, каким воспользовался Сет. Впереди ничего не было видно на расстояние вытянутой руки. Сет замер в нерешительности.
«Дай мне», — прозвучало требовательно, и Сет вздрогнул. Но это была не Топь. Крысеныш, прятавшийся в густой кроне вяза, раскинувшего свои ветви над постоялым двором, так спешно покинутым Сетом, нетерпеливо теребил: «Дай мне, дай мне, мне!» И Сет повиновался, отступил привычно — в те глубины сознания, которые показала ему Топь.
За пару кварталов к западу и на сотню локтей выше замер, вцепившись в ветви, маленький оборвыш. Человек, стоявший, чуть вытянув руки вперёд, на мгновенье обмяк. Затем фигура его неловко распрямилась. Он снова вытянул руки, теперь уже рассматривая их, поднёс ладони к лицу. Несколько шагов по каменному полу дались ему с трудом. Он норовил пригнуться, помочь себе, касаясь пальцами пола, но мешал высокий рост.
Сет вернулся назад — всего на полшага, достаточно, чтоб подтолкнуть малыша, показать, как правильно. «Малыш», — определённо, это имя нравилось ему больше, чем «Крысеныш», но Сет не оставил мысли выбрать зверьку нормальное, человеческое имя, да и тому не глянулось новое прозвище. И пока высокий белокурый человек бежал по коридору, всё больше распрямляясь с каждым шагом, что-то третье — не мужчина и не ребёнок, рылось в общей памяти, перебирая и одно за другим отбрасывая не понравившиеся имена.
Тем временем мальчик, сидевший в ветвях дерева, вдруг крепче сжал пальцы. Остекленевший на минуту взгляд сфокусировался, заметался меж фигурами крадущихся по двору людей. Входя в приоткрытые ворота, они спешили скрыться в тени лестниц и галерей, ласточкиными гнёздами прилепившихся к стенам. В проёме ворот, сжимая плечо перепуганного сторожа, стоял высокий и широкоплечий. Когда последний проник внутрь, тот вытолкнул старика наружу и опустил засов. Как муравьи, рассыпались по лестницам чёрные тени: бесшумно распахивались двери, неслышно крались непрошеные гости, и постояльцы молча выволакивались во двор, где ходил уже раздражённо перед нестройной шеренгой воин — генерал Марк.
Как ни крепок сон в предрассветные часы, постоялый двор не спал.
Гвардейцы врывались в комнаты, и взгляд натыкался на настороженный взгляд. Всё громче становился шелест ног по лестницам, но никто не кричал, не пытался бежать, и человек посреди двора зло выругался, хлопнул зажатыми в кулаке перчатками по бедру.
— Всем выйти во двор! — прокричал он, и прозвучало это командой, отданной на плацу.
Постоялый двор ждал приказа: молча выходили на галереи, щурились на высокого и широкоплечего, так же молча спускались по лестницам. Королевские гвардейцы нервно обнажали клинки, конвоируя вниз безоружных ремесленников.
Воин чертыхнулся.
— Отставить! — крикнул он. — В комнатах, он должен быть там, — и добавил чуть тише: — Он не смог бы так быстро оправиться.
Сталь вернулась в ножны, но, обежав весь двор, от подвала до чердака, солдаты приволокли лишь до смерти перепуганного хозяина.
— Кто? — Воин сграбастал его за воротник, мучительно, до сведённых судорогой скул, пытаясь сформулировать вопрос: — …Кто попросился к тебе на постой сегодня?
Хозяин мелко закивал, побежал по двору, выдёргивая из толпы одного, другого, и Марк подходил, вглядывался в лица, заранее зная — его нет здесь.
«Ушёл! Ушёл! Немыслимо». Тоска сжала и без того саднящее сердце. Он отвернулся, окинул взглядом начавшее алеть небо. Прямо на него, с ветки нависшего над двором вяза, во все глаза глядел маленький грязный оборвыш — сидел по-птичьи на одной ветке, держался руками за другую и таращился, распахнув огромные синие глаза.
— Свободны! — Воин махнул перчаткой. Заложив руки за спину, прошёл несколько шагов под дерево.
Мальчишка в один прыжок спустился на пару ветвей вниз.
«Неужели он, — думал Марк, разглядывая немигающий синий взгляд. — Не может быть. Этого просто не может быть». Но в глазах мальчишки не было ни страха, ни следа удара, нанесённого защитным кольцом Тринадцати. Воин вздохнул с облегчением — просто дичок с большими способностями. Самоучка… как Эдель.
Он вспомнил день, когда нашёл её. Тогда она едва доставала ему до колена и была необыкновенно сильна. «Первое звено. Она до сих пор сильнее всех в круге, — напомнил он себе, — несмотря на то что её спутник — оборотень».
Солдаты толпились за спиной… равно как и постояльцы двора — все смотрели на него и ребёнка. Это подтолкнуло Марка. Он сделал ещё пару шагов, и мальчишка спрыгнул ещё на пару ветвей вниз.
— Нельзя оставлять тебя здесь, — пробормотал Марк, протягивая руки, и ребёнок протянул свои навстречу, позволил снять себя с дерева, поставить рядом.
Оборвыш стоял странно — в полуприседе, опустив одно плечо, уперев взгляд в землю. Марк и сам присел, чтобы видеть его глаза. Мальчик был так мал ростом, что воин не смог бы наверняка сказать, сколько же ему лет.
— Как тебя зовут, малыш?
— Это Крысеныш. Базарный воришка. — Солдат обращался не по форме, но генерал не стал пенять ему на это. — Он дикий. Не умеет разговаривать.
Мальчишка вскинул голову. В глазах его на минуту мелькнула серо-стальная ярость, и солдат отшатнулся.
— Р-р-р-ато! — прорычал он. — Рато, — повторил, глядя на генерала спокойными синими глазами.
— Рато, — кивнул Марк, принимая имя. В глубине лохмотьев что-то пискнуло, и из-за пазухи вынырнула и тут же спряталась остроносая морда крупной чёрной крысы. — Возвращаемся! — Он поднялся, потрепав мальчишку по шевелюре.
— Рато, — сказал мальчик, вынимая толстого, лоснящегося ухоженной шкуркой зверька. — Рато! — повторил он, гладя подрагивающий нос, и захохотал, обнажая крупные белые зубы, протягивая крысу Марку.
— Рато, — улыбнулся Марк и пощекотал крысу пальцем.
— Рато так Рато, — пожал плечами человек, на всё время этого странного диалога замерший посреди аспидно-тёмного туннеля глубоко под городом. Он подался назад, уступая место своему проводнику, синий взгляд скользнул по стенам, шевельнулись ноздри крючковатого носа, и Сет побежал дальше.
Мне снова не повезло стоять в карауле с Аланом.
После утренней поверки на плацу капрал раздал поручения одним, а всех остальных выстроил в две шеренги, прошёлся, подгоняя по росту друг к другу, и я попал в пару с ещё не знакомым мне гвардейцем. Настроения узнавать его имя не было — я же не собирался задерживаться здесь надолго. И потому до правого крыла дворца мы бежали молча, а потом так же молча маршировали по пустым полутёмным коридорам, сменяя ночную вахту у каждой двери в покои. До нашей двойки было ещё далеко, когда мы подошли к двустворчатой двери в кабинет главнокомандующего, но капрал, отправив караул в хвост колонны, остановил следующую по очереди пару и прошёл к нам.