Ключ
Шрифт:
— Между прочим, типичная эгоистическая психология мужчины, — сказала Валерия Григорьевна, — своего добился и забыл.
— Не совсем так, — продолжал Павлов, — не в забывчивости дело. В другом: решил задачу, сделал выводы и штурмуй новую высоту. Как правило, эти старые «собачники» выбрасывают в корзины, ни у кого нет охоты их разбирать. Так что в радиоклубе за двадцать минут, взяв в руки паяльник, ты сможешь выбрать себе и диоды и резисторы, а к ним еще и панель. Вот и монтируй свой «собачник».
— «Собачник», — обиделся Демид. — Это будет настоящий сумматор.
— Что ж, ты прав — примитивный, но сумматор. И чем больше ты их сделаешь, тем лучше будешь знать машину, ее ритм, настроение. Я их сделал сотни. И совет мой такой, — сказал Павлов, — найди председателя радиоклуба, он инженер лаборатории стендов, наверняка поможет. Хороший парень, ему будет приятно, что клуб пользуется авторитетом.
— Так я и сделаю. Спасибо за совет, — поблагодарил, вставая, Демид. — Спасибо и вам, милая Валерия Григорьевна, я давно так вкусно не ужинал.
Когда гость ушел, Валерия Григорьевна обратилась к мужу.
— Знаешь, может, это и смешно, но теперь судьба парня во многом будет зависеть от того, какая девушка ему встретится, в чьи руки он попадет.
— Нет, — возразил тот, — тут ты ошибаешься. Демид ни в чьи руки не попадет, он парень с характером и головой, но в чем-то ты права. Многое зависит от того, какая с ним рядом будет девушка.
— Машина, которую он делает, интересная?
— Все мы начинали с простых схем. Важно сейчас не то, что машина, над которой он бьется, не столь сложная, а то, что он стремится думать, учиться — вот стержень, на котором все в жизни держится. Он парень хороший, после университета таким станет специалистом, что нам и не снилось.
Сказал и потянулся к раскрытой книге, которая лежала, на письменном столе.
Валерия Григорьевна отметила этот жест мужа, окинула внимательным взглядом его фигуру, склоненную над книгой голову, подумала, что он, мгновенно сосредоточившись, забыл о ней, будто она и не сидела с ним рядом, и грустно вздохнула. Павлов встревоженно поднял голову.
— Ты что вздыхаешь?
— Взгрустнулось… Вот Демид сейчас сказал, что любит меня, а ты мне этого не говоришь… Уже много лет не слышу от тебя…
— А разве обязательно говорить? Разве это важно?
— И это тоже важно. Очень важно.
— Хорошо, я все понял, исправлюсь, — сказал растроганный Павлов, обнимая жену.
Глава двенадцатая
Молодежный заводской радиоклуб помещался на седьмом этаже третьего корпуса общежития. Внизу, в холле, вахтерша, сидевшая за столом, отгороженным от всех смертных барьером, равнодушно посмотрела на Демида, взяла его удостоверение и сказала:
— Будешь уходить — верну.
Когда-то в новоотстроенном общежитии, в котором молодые специалисты жили в комнатах по двое, вспыхнула настоящая война между жильцами и комендантшей. Она хотела, чтобы были отдельно мужские и отдельно женские общежития, иначе, говорила она, «махровым цветом расцветет распутство».
Как ни странно, самыми горячими сторонниками совместных общежитий оказались девушки, и закончилась эта война полной победой здравого смысла. Комнаты парней и девушек располагались в общежитиях по соседству, а «распутства» и в помине не было, наоборот, установилась атмосфера веселая и дружеская.
Демид поднялся на седьмой этаж, толкнул дверь с надписью «Радиоклуб». Вечерело, и широкое окно комнаты было залито светом. Над столом на стене висела обыкновенная школьная доска, вся вкривь и вкось исписанная формулами. Впечатление было такое, словно тут продолжался бой, причем противники сражались безжалостно и исступленно молчаливыми математическими символами. В комнате, около осциллографа, сидел Альберт Лоботряс. Он встретил Демида так, словно давно поджидал его.
— Здорово. С чем пришел?
— Хочу схему опробовать. А ты?
— Ремонтирую магнитофон. Не можешь вообразить себе, во что превращается современная техника в руках варваров…
— Она тоже относится к числу варваров? — невинно спросил Демид.
— Она чемпион среди них.
Он сказал эти слова с гордостью, и Демид подумал, что, если бы Роксана захотела разбить магнитофон о голову Альберта, парень все равно был бы счастлив.
— Мне председатель клуба разрешил взять из старых «собачников» кое-какие элементы, — сказал Демид.
— Бери все, что тебе нужно, — согласился Альберт, — я еще парочку подкину. Покажи схему.
Демид молча протянул Альберту схему, тот посмотрел внимательно и сказал:
— Примитив, но работать будет. Сам схему составил?
— Сам.
— Молодец. Для практики полезно. Я тоже когда-то такими глупостями занимался. — И снова погрузился в работу, возрождая к жизни искалеченный магнитофон.
Демид подошел к окну. Совсем неподалеку лежала Петропавловская Борщаговка, отчетливо виднелись яблоки в колхозном саду. Красиво выглядит сад поздним летом! Среди яркой зелени нет-нет да и мелькнет золотая россыпь листвы, плоды налились спелым янтарем и зрелым румянцем, воздух еще теплый и прозрачный, и только неизвестно откуда взявшийся холодный ветерок напомнит, что осень не за горами.
— Ты загляни в стол, там у нас имеются кое-какие запасы, — не поворачивая головы, сказал Альберт, — или в шкафу поищи. Нет, это просто невероятно: чтобы так разладить магнитофон, нужно иметь отменные технические способности! — с удовлетворением отметил он. — Роксана несомненно одаренный человек. Нашел?
— Да, все есть. Лампочки я завтра куплю.
— Шесть копеек штука, — пояснил Альберт и снова замолчал, склонившись над магнитофоном.
Дверь открылась, вошел еще один паренек, поздоровался, вынул из ящика стола свою схему и стал над ней колдовать.