Ключи от цивилизации

Витич Райдо

— Что? — спросил Иван. Мужчины сели рядом со своими у стены и дуэтом качнули головами: ничего.

— Скверно, — приуныл Иштван. Ян сорвал травинку и начал жевать ее в раздумьях.

— Вообще ничего? — не поверил Иван.

— По Стасе, совсем. Зато точно можно сказать, что Иштван и Андрей были здесь.

— Ну, я же говорил! Этот монастырь! — заявил Пеши.

— Аббатство, — поправил Ян.

— Какая разница?

— Из-за твоей «разницы» мы и кружим, — проворчал Сван.

— А этот, на кого ты Стасю навел, только что с графами отчалил, багажом. Зовут его Иона Ферри, родом из Византии. Лекарь графа Тулузского.

Похоронил недавно жену. Понятно? — Чиж готов был убить Иштвана. Дать Стасе мираж в руки и отправить Бог знает куда, потому что ему что-то показалось! — Ты понимаешь, что ты натворил?! Ты понимаешь, что Стаси нет нигде?! — схватил его за грудки.

— Брек! — откинул мужчину капитан. — Разборки дома!

— Я не вернусь, пока не найду ее! — заявил Николай. Иштван отвернулся:

— Откуда я знал? — вздохнул покаянно.

— Никто ни в чем никого не винит! — отчеканил Федорович.

— Если уж на то пошло, ты командир не прав в первую очередь. Понятно теперь, Стасю от нас ограждал, да? Но мог хотя бы не скрывать в чем соль и суть? А то нагородили тайн и загадок, и сами же в них запутались, — процедил Сван. — Где вот теперь сестренка? Это что же за любовь такая у них с твоим братом приключилась, что и за пять лет не выветрилась?

Федорович хмурясь смотрел в ночь: что на душе, что вокруг, одинаково мрачно.

— Не найдем мы ее, — протянул Ян.

— Тебя вроде не Аким зовут, — зло глянул на него Пеши.

— Здесь точно не найдем. Может, двинемся дальше, в Мирпуа? — спросил Чиж. — Смысл здесь сидеть. У нас еще почти одиннадцать часов в запасе, за это время всю округу вдоль и поперек перерыть можно. Не верю я, что Стася испарилась без следа!

— А если она в Древней Руси? — без уверенности протянул Ян.

— Нет. Она либо здесь, либо… — Иван встал, не желая озвучивать худший вариант. Сначала брата потерял, теперь Стасю. Дурак! Зачем он клялся Илье, зачем оставался верен той клятве? — Пошли, — кивнул бойцам и двинулся в темноту.

Стася пыталась понять, где она, кто, но веки были тяжелы и смежались, в голове лишь боль и звон в ушах.

Что-то влажное и холодное коснулось лица.

— Отходит, — всхлип. Кто это?

— Циц, дура! Неси маковый отвар и мяту.

Мак? Мята?

Перед глазами плыли оранжевые круги, в которых то ли тени, то ли люди.

Как жарко! Дали бы попить…

— Терпите, госпожа…

Кому это, к чему?

Больно! Больно…

— Не доживет, — качнула головой знахарка. Станс помрачнел:

— Мне все равно как ты это сделаешь, но она должна жить до приезда господина. Хоть на голову встань, а сотвори! Иначе — вздерну и тебя и всю твою семью!

Берга охнула, испугавшись, рухнула на колени:

— Помилуйте, господин! Разве ж в моей воле смерть остановить!

— Я сказал! — процедил, откинув женщину и, вышел из спальни. Ориета зажавшись в угол, проводила его испуганным взглядом.

Берга заплакала.

— Ты не реви, а думай! — подбежала к ней девушка, обняла, утешая.

— Да как же!… как же? Что ж здесь придумать?… — трясло знахарку. — Ведь я ж не Бог… ну, что я… видано ли?…

— Тише, успокойся.

— Глаза-то, глянь!… И не кричит, дышит уж через раз… А мне за что?… Что ж я-то?

Женщина на постели застонала и Берга смолкла. Ориета метнулась к больной,

менять повязку на лоб и, встретившись с темными, невидящими глазами ойкнула, перекрестилась.

— Мамонька! — а ведь права Берга, не выжить незнакомке. — Надо бы кого за исповедником послать.

— Кого ж исповедовать и причащать? Она ж, болезная не в себе.

— Как же ей без причастья отходить? Страсть-то какая!

— А мне кто причаститься даст!… Господи помилуй, отходит!

Стася захрипела от боли и попыталась схватить рукой оранжевое пятно, надеясь хоть так зацепиться за жизнь, избавиться от боли. Но и пальцем не шевельнула.

Иона очнулся и с минуту с удивлением смотрел на летящую перед глазами траву. С трудом сообразил как так и вспомнил удар графа. Мужчину передернуло от ярости. Он взбрыкнул и начал выворачиваться, грозя слететь с лошади и поломать себе хребет. Его подняли за шиворот, приостанавливая коня:

— Убью! — пообещал в лицо Теофила.

— А ты смел, — оценил тот.

— Неучтив, — поправил Озвар.

— И тебя убью! — процедил Иона. Федерик хмыкнул, но взгляд был растерянным — ярость лекаря проняла его и уверила, что для этого человека нет преград и препятствий.

— Наверное, он не в себе. Зря ты это затеял, Теофил, сдается, лекарь ни на что не годен, как только бесноваться.

— Посмотрим, — махнул стражникам. Те усадили пленника. — Нравится или нет, тебе придется посетить мои владения. Но выбор за тобой: поедешь как мешок или мужчина.

Иона с трудом сдержавшись, чтобы не прорычать в ответ проклятья, кивнул: все лучше ехать так, а не лицом в брюхо лошади.

— Предупреждаю — вы ответите!

Локлей глянул на него, подумал и кивнул:

— Когда поможешь, разберемся.

Я тебе помогу, — пообещал взглядом Ферри. Федерика проняло, он наддал коня, спеша оказаться подальше от возмутительного лекаря, Теофил же бровью не повел. Отряд вновь погнал в ночь, не щадя лошадей.

Утром кавалькада въехала в замок Локлей.

Пленника рывком стащили с коня и повели за графом, что, перепрыгивая ступени побежал спальню, надеясь по лицам слуг определить состояние больной.

— Что?! — увидев Рокуэй, прижал его к стене.

— Жива, — заверил тот. Теофил ткнулся лбом в каменную кладку стены, дал себе пару секунд передышки и поплелся в спальню. Следом мимо Станса провели упирающегося и изрыгающего проклятья лекаря. Начальник стражи не сдержался и ударил того в живот:

— Придержи свой поганый язык смерд!

Иону свернуло.

Сюда, — кивнул слугам граф, приказывая втащить мужчину в соседнюю со спальней комнату.

— Послушай меня Иона, сейчас тебе развяжут руки и ты тихо пройдешь в спальню, где лежит женщина, дороже которой у меня ничего нет, — склонился над ним Локлей. Ферри с удовольствием плюнул бы ему в лицо, но взгляд мужчины и тон, заставляли смирить эмоции и послушать, что он говорит. — Там, — граф махнул рукой в сторону стены, за которой видимо и находилась спальня. — Ты будешь вести себя как самый благородный рыцарь. Твое настроение, твое недовольство не должны сказаться на больной, которая нуждается в помощи и заботе. И если ты все сделаешь, как я… прошу, после ты сможешь высказать мне все, что думаешь, и клянусь честью, не будешь за то наказан. Ты понимаешь, о чем я?