Книга Истины
Шрифт:
– Может, их отвлечь? Поджечь что-нибудь…
– Даже если мы целый дом подожжём, мы не отвлечём всех. Оранжевые на пожар внимания не обратят. А вот если…
Не дождавшись продолжения фразы, Вирин проследил за взглядом герцога. На другой стороне площади под навесом сидели человек двадцать в серой форме. У коновязи перебирали копытами двадцать шесть лошадей.
– Ну?
– музыкант непонимающе посмотрел на Лонцо.
– Если привязать их так, чтобы отвязать нельзя было… - тихо проговорил герцог.
– Что?
– Я говорю, если бы этого стратегического запаса
– Только выезжать тогда надо не через восточные ворота, а хотя бы через северные.
– Почему?
– Чтобы направление преследованию не давать. Если мы на восток уедем, там две деревни и Серая Долина чуть подальше. И всё. Дальше Брошенные Земли. А на севере деревень побольше, вот пусть там и ищут.
– План принят, - Лонцо развернул коня обратно в густую вязь улочек.
– А это был план?
– удивился Вирин, следуя за ним.
У северных ворот народу было не в пример больше, и торговля шла вовсю. И охраны было больше раза в два. Ещё столько же солдат сидели на открытой веранде трактира. Между столиками порхала юная подавальщица.
– Никогда ворота Торна так не охранялись, - Лонцо осадил коня в тени раскидистого дерева.
– Ты не был здесь после восстания и смерти герцога, - возразил Вирин.
– Ты уверен, что это план?
– Уверен, - Дорский посмотрел на лошадей, привязанных к ограде веранды.
Тридцать скакунов ожидали своих всадников.
– Надо избавиться от лошадей. Но как…
– Кинжал дай, - вздохнул Вирин, снимая меч и вешая на седельный ремень.
– Мой слишком тупой, чтобы перерезать ремни.
– Ты что, седла подрезать собрался? Вирин, они умеют ездить без седел. Я сам был на учениях.
– Без седел, может, и умеют. Без поводьев - вряд ли, - усмехнулся Вирин и нырнул в толпу.
Оказавшись у ограды веранды, он убедился, что стражники заняты холодным пивом и подавальщицей, и приблизился к лошадям. Первой стояла молодая серая кобыла с коротко остриженной гривой.
– Только стой на месте, пока я не закончу, - тихо проговорил он, погладив лошадиную морду.
Кинжал герцога рассекал ремни, словно масло. Несколько минут спустя все поводья повисли на ограде бесполезными плетьми. Вымуштрованные лошади, привыкшие к долгому ожиданию, остались стоять на своих местах. Вынырнув из-под шеи последнего скакуна, Вирин огляделся и снова шагнул в толпу. Вернувшись к герцогу, он забрал у него шляпу и отдал кинжал.
– Да… галопом доскакать до ворот не получится, - Лонцо обвел взглядом площадь, заполненную людьми.
– Ну, как получится, - вздохнул музыкант и забрался в седло.
Они почти успели доехать до ворот, когда со стороны таверны послышался крик. И криком радости он явно не был. Друзья переглянулись и пришпорили лошадей. Растолкав нескольких встречных пешеходов, они выехали на свободную площадку перед воротами и пустили лошадей в галоп. Переполошившиеся стражи успели обнажить мечи, но дотянуться ими до всадников уже не смогли. Копыта застучали по вымощенному каменными плитами Алхскому тракту. Друзья вихрем пронеслись две мили, пугая встречных крестьян, и влетели под своды леса. Только теперь они остановились и оглянулись. Башни Торна в утренней дымке казались далекими и призрачными вершинами. Погони видно не было.
– Отъедем ещё немного и свернём в лес. Только там, где людей не будет, - Вирин тронул пятками бока своего скакуна.
Легкой рысью они проехали ещё около мили, когда тракт, наконец, опустел. Оглянувшись и убедившись в отсутствии свидетелей, музыкант спешился, взял коня под уздцы и повёл его по едва заметной тропинке, уводящей прочь от тракта. Герцог последовал за ним, поглядывая, чтобы его конь сломал как можно меньше кустов.
– Мы куда?
– спросил Лонцо, обнаружив, что они возвращаются вдоль тракта обратно к Торну.
– Я хочу убедиться, что мы сбили погоню со следа, - пояснил Вирин и замер у небольшого просвета, открывавшего вид на дорогу.
Прошло немного времени, и по дороге загрохотали копыта целого отряда. Двадцать всадников с серыми и рыжими перьями, не сбавляя скорости, пронеслись мимо.
– Вот теперь можно ехать дальше, - заключил музыкант.
Вскоре отыскалась тропа, ведущая на восток. Вирин уверенно повёл спутника по ней, лишь иногда останавливаясь и прислушиваясь.
К вечеру следующего дня лес прорезала бурная горная река, разлившаяся в ширину шагов на сорок.
– Прекрасно, - Вирин спешился и подошёл к краю невысокого обрыва.
– Надо брод искать, - отозвался Лонцо, глядя на пенную, закручивающуюся вокруг камней воду.
– Атера, в принципе, вся неглубокая. А вот дно очень скользкое. Если течением с ног собьёт, обратно уже не поднимешься.
– Значит, не надо вдвоем лезть, - Лонцо спрыгнул на траву и отвязал от седла моток верёвки.
– Я обвяжусь и брод поищу, а ты присмотришь, чтобы меня не унесло.
– Мне нравится твоя идея, - музыкант принял конец верёвки и привязал его к ремням седла.
– Я один могу тебя и не вытянуть, если что, - пояснил он.
Разувшись и скинув камзол, Лонцо спрыгнул с обрыва высотой в два локтя и вошёл в воду. И тут же вышел обратно.
– Ничего себе! Она же ледяная!
– выдохнул он.
– Понятное дело, она же с ледников течёт. Да и не лето уже. Если хочешь, я полезу.
– Тебе потом тоже придётся, так что, какая разница?
– герцог поёжился, глубоко вдохнул и снова вошёл в воду. Сперва по колено, затем по пояс.
Крупные камни на дне обросли водорослями и были удивительно скользкими. Лонцо не успел даже понять, что произошло, когда окунулся в реку с головой. От холода перед глазами на миг вспыхнули искры. Миг спустя он заработал руками и ногами, пытаясь вернуть себе вертикальное положение, но это оказалось невозможным. Хоть глубина и была маленькой, течение здесь было сильнее человека. Герцога протащило по камням, потом верёвка на поясе натянулась, и движение прекратилось. Но легче от этого не стало. Течение не позволяло даже поднять голову над водой, и его мотало на верёвке, как развешенное для сушки бельё. Тем временем Вирин заставил лошадь отойти от берега, и герцога, наконец, выволокло на берег. Музыкант подбежал к другу, помогая ему подняться.