Книга историй
Шрифт:
Затем стали приводить в присутственное место мужчин-евреев по трое, по четверо и спрашивали, мол, кто убийца? Евреи все в один голос отвечали: не знаем. И хотя многих уже спросили, однако открыть тайну не смогли.
А открыли ее таким образом: жил там один человек из евреев, по имени Сасун, и было у него много имущества и доходов. Сасун этот был братом матери вероотступника и [дядей] убитого Аватии, но сам он не отрекся [от веры своей]. Покуда Аватия был жив и [уже] отрекся [от иудейства], он непрестанно хвастался перед дядей своим Сасуном, мол, так как я омусульманился, все твое имущество и доходы перейдут ко мне: я отберу их у тебя по закону и суду персидскому [401] . И Сасун, слыша от него такие слова, очень боялся, всегда поставлял ему яства и питье и якобы дарил драгоценные вещи и серебро, [а на деле] давал взятку, ублажал волю его, чтобы тот на деле не сделал то, о чем говорил на словах. И так проходили дни его. И вот в дни и часы, когда искали и не могли найти убийцу Аватии, в связи с этим заподозрили и схватили Сасуна, вокруг него собралась толпа мужчин, которые говорили: «Это ты убил Аватию, чтобы он не отнял
401
Речь идет о законе Имама-Джафара (см. прим. 44 к гл. 5 ).
Затем сел диван-бек в суде, и привели пред очи его трех убийц Аватии. Он стал спрашивать их об убийстве, и они признались в содеянном. Поэтому диван-бек вынес решение: приказал отвести этих трех убийц на большой майдан и там возле трупа Аватии убить всех троих и бросить около него. Так и было сделано.
В то время когда диван-бек пришел и сел, /476/ чтобы судить убийц, а вместе с ними и всех находившихся в заключении у персов мужчин еврейского происхождения, всем им завязали руки за спиной и персидские ратники охраняли их. Собрались там палачи и ратники, воины и военачальники персидские, а также почти все население персидское; и напоминали они не стаю птиц-скворцов, а капли дождевые и песчинки в пустыне, не поддающиеся счету, — собрались они у дверей суда, и не хватало места для всех собравшихся. Когда диван-бек приказал отвести трех мужей и убить, толпа персов-магометан, палачи и ратники, благородные и простолюдины подступили к евреям, наносили им удары, били по голове мечами, дубинами, рукоятками сабель и ружейными прикладами, бросали их на землю, волочили по земле, топили их в воде, поднимали и опять били. И стольким мучениям подвергли бедных евреев, что я не в состоянии перечислить! А трех мужей — убийц Аватии — повели на большой майдан и убили близ трупа нечестивца Аватии. После убийства [этих] трех мужей персам самим надоело все, что они сделали, и остальных евреев они бросили и ушли. Трупы же убитых дня три оставались там, посреди майдана, и лишь спустя три дня по приказу персидских правителей их убрали оттуда, увезли и похоронили.
После этого персы уже ничего не говорили и не делали с евреями: не требовали с них казенных податей и никаких иных государевых повинностей, почитали их за персов, за принявших религию Магомета, поэтому оставили жить, как им хотелось. Хотя персы и знали, /477/ что евреи не приняли веры Магометовой, но временно оставили все, как было.
Евреи же на собраниях своих, в своей среде поклонялись и исповедовали иудейскую религию, а не магометанскую. Они говорили: «Мы ежегодно откладываем причитающиеся с нас казенные подати, кладем их из года в год в шкатулку и храним, чтобы, как только потребуют, тут же дать и избавиться». И еще говорили: «Те два тумана, что подарили нам в день вероотступничества, мы тоже сохранили и постоянно добавляем к ним ежегодные проценты, чтобы, когда потребуют, дать им и избавиться». До нынешнего года, когда излагаем сию историю, а это 1109 год нашего летосчисления (1660), 10-й день марта месяца, персы и евреи так и живут, как я рассказал, а грядущее известно [лишь] богу.
Следует также знать, что, когда все евреи города Исфахана волей или неволей обратились в веру Магомета, после этого эхтимал-довлат взял у государя грамоту и послал ее во все области Персидского государства к властителям земель, с тем чтобы евреи, где бы они ни жили, в деревнях или городах, все оставили бы иудейскую веру и приняли бы веру Магомета. Кто добровольно подчинится [приказу], хорошо, а кто воспротивится, таковых власть имущие должны насильственно и с пытками обратить в веру нечестивца пустыни. И как только доходил /478/ приказ государев до места, быстро, подобно пламени, охватившему тростник, созывали всех евреев и принуждали их исполнить повеление царя. Но евреи, где бы они ни жили, не желали принять веру Магомета, они отделывались [от этого] кто при помощи взяток, кто бегством, а кто иным способом. Те же, кто был в безвыходном положении, волей-неволей, притворно, видимости ради принимали веру Магометову, и хотя при персах и притворялись магометанами, но не были ими, а тайно все оставались в иудейской вере.
Из евреев, живших в персидских городах, следующие, попав в безвыходное положение, поневоле, видимости ради приняли веру персов: жители Кашана, Хума, Тавриза, Ардебиля, Казбина, Лара, Шираза, Бандарикума. А не приняли религии персов при помощи ли взяток, бегства или же открытого сопротивления [уроженцы] Гюльпекана, Хунсара, Бандара, Шуштара, Хамадана, Иезда, Кермана, Хорасана, Думаванда, Астарабада, области Гилянской,
Евреи, проживавшие в городе Фахрабаде, выступили открыто, воспротивились приказам государевым и не приняли магометанства. Приставленный же к ним вельможа, которого звали Мирза Садых, как только услышал, что евреев города Исфахана обратили в магометанство, взялся также за евреев, проживающих в городе Фахрабаде, и начал насильственно обращать их в мусульманство. Сделал это вельможа еще до того, как поступил к ним государев приказ, /479/ а евреи, огорченные его притеснениями, сказали в лицо властителю: «Не приказывал тебе царь подобных вещей, так почему же ты мучаешь нас?» От этих речей властитель несколько приуменьшил притеснения, но, затаив в душе сильную злобу, дождался, пока прибыла государева грамота; тогда этот властитель призвал евреев и сказал: «Ну, что вы можете сказать? Вот она, грамота с приказом царя. Так вот, идите выполняйте приказ царя — примите веру Магомета».
А евреи, открыто и смело воспротивившись, сказали: «Не примем веры Магомета и не оставим веры отцов наших, а ты делай с нами что хочешь».
Властитель долго подвергал их мучениям: несколько раз они были вздернуты на виселицу, их били батогами, пока они не стали бездыханными, много раз топили их в воде и, вынув [оттуда], снова били батогами; к ним домой были посланы воины разграбить их имущество и обесчестить жен, и те с большим рвением и наглостью делали это с женами, сыновьями и дочерьми евреев. Евреи же эти были богаты и имели [большие] доходы, многие из них владели лавками, то есть духанами, на торжище и торговали в них драгоценными кумашами и серебряной посудой, поэтому властитель приказал магометанам разграбить все добро в еврейских лавках, и они сейчас же были разграблены. А добра в лавках тех было не то чтобы достаточно, а много.
/480/ Было взято под стражу более ста мужчин-евреев, всем на шею надели тяжелые и длинные железные цепи, и все они один за другим были скованы той цепью в ряд, и цепь была одна. Их без конца приводили во дворец властителя на суд и уводили в тюрьму, где держали в заключении. Длилось это три или четыре месяца. Властителю самому надоели все те пытки, которым он подвергал [евреев]. Тогда он приказал им, раз они не желают отречься от иудейства, надеть на себя какой-либо четкий знак, по которому все, кто увидит их, мог бы узнать, что они — евреи. Приказ этот был охотно принят евреями. А властитель, издеваясь над ними, приказал нанизать на шнур медные колокольчики, куски железа и меди, ручки от ковшиков и кружек, из которых пьют воду, и повесить все это на шею мужчинам-евреям, [чтобы] евреи ходили по улицам и площадям, по торжищам и повсюду с таким знаком. А еврей, у которого не будет этого знака, будет подвергнут наказанию, заключению и штрафу. И все евреи пошли на это: повесили себе на шею то, что велел властитель, и так ходили повсюду.
Евреи перенесли также много других притеснений и пыток, вплоть до того, что самим мучителям их, персам, надоело притеснять их и они оставили их в покое, перестали мучить. Таким образом, они избавились и все еще остаются [верными] родной вере иудейской, а будущее известно богу, которому вечная слава, аминь.
/ 481 / ГЛАВА 35
О сильном землетрясении в городе Тавризе
Пятого февраля 1090 года армянского летосчисления (1641), в пятницу, в городе Тавризе и окрестных гаварах его внезапно и неожиданно случилось ужасное землетрясение с сильными толчками, так что вся твердая толща земли дрожала, как лист, трепещущий в руках, или же вода в сосуде, колеблемом в разные стороны: ужасно загрохотала земля, загремело из пучины преисподней, затем началось землетрясение, и оно погубило, разрушило и разорило все городские строения.
Многие из прекрасных и великолепных зданий, просторных и высоких, стоявших в городе, как известно всем, кто видел, с древнейших времен и [доставшихся нам] от царей, в мгновение ока обвалились и превратились в кучи земли.
Во время землетрясения обвалилось также прославленное здание, называемое Усташагырт [402] , /482/ и засыпало множество верблюдов и иных животных, кои нашли там защиту от холода и снега зимнего.
С головокружительной небесной высоты высот низверглись стройные, причудливые башни и минареты мечетей; рушась и устремляясь вниз, они ударялись об землю и вконец исчезали.
А также [разрушилось] и прославленное здание, огромное и высоченное, прекрасное, всем известное строение, называемое Шамгазан [403] , расположенное неподалеку от города, на берегу реки Шор [404] , — вся кровля его обвалилась, и остались стоять лишь стены вокруг, да и те были расшатаны в основании, с четырех сторон появились щели, и стены развалились на четыре части. Все это так и стоит по сей день.
402
По видимому, караван-сарай
403
Речь идет о древних сооружениях, возведенных ханом Газаном (1271-1304) в начале XIV в. в пригороде Тавриза, о которых Рашид ад-дин писал: «[Газан-хан] заложил еще и другой город, [по площади] больше огражденной площади старого Тавриза, в местности Шанб, называемой также Шам, где он выстроил абваб ал-бирр (букв. „врата милосердия", "справедливости".— Л. X.), так что он включает в себя [эти] богоугодные заведения и большую часть их садов, и дал ему название Газанийе» (см.: «Джами ат-таварих», т. III, стр. 235).
404
Говоря о р. Шор, Аракел имеет в виду р. Аджи-чай, что по-турецки значит «соленая река».