Книга историй

Даврижеци Аракел

Разрушено было много домов, дворцов и строений, а под их развалинами осталось множество людей и животных. И так велико было [число] умерших, что их погружали на телеги и вывозили за черту города; не хватало могил, чтобы хоронить каждого в отдельности, [поэтому], вскопав землю, рыли большие ямы и, завернув в холстину по восемь или десять трупов, опускали их в яму и засыпали землей.

Дней восемь земля непрестанно колебалась, так что [люди] не могли жить в домах, а жили в шатрах в отдаленных местностях, ибо в течение тех восьми дней земля, подобно шлюпке на поверхности воды, без конца колебалась, а после этого она несколько успокоилась, и колебания бывали уже раз в четыре, пять и десять дней; так продолжалось, пока не кончился месяц июнь, и тогда земля милостью Божьей обрела устойчивость.

После первого землетрясения все, кто избежал смерти, пришли к себе домой и стали копать землю и вытаскивать из-под развалин вещи и людей. И хотя погибло бесчисленное множество [людей], много было и таких, кои попечением Божьим выжили, пока их не вытащили из-под развалин. Так что спустя десять-пятнадцать дней все еще вытаскивали из-под развалин живых людей.

/491/ И еще в дни этого землетрясения произошел

случай, которому многие удивлялись: какой-то человек, бедный и нищий, армянин по происхождению и веры христианской, уроженец того же города Вана, еще до землетрясения вышел из города и отправился побираться в селение под названием Карапос. Было у этого человека двое сыновей, младшему было около десяти лет, [немногим] больше или меньше этого; эти двое мальчиков остались дома, а когда наступил вечер, они, по обыкновению, легли спать. В ночь же, когда произошло землетрясение, обвалился и их дом, а дети остались под развалинами. Отец их, отправившийся в селение Карапос, спал в чьем-то доме, и когда случилось землетрясение, свалилась балка и перебила ему ноги. По этой причине человек этот оставался в селении Карапос до [праздника] Вознесения, пока не зажили его сломанные ноги. Тогда он собрался, поехал в город и увидел, что дом его обвалился. Сам он и все остальные думали, что дети, оставшиеся дома, погибли. Он собрал несколько человек, привел их туда, те раскопали обломки и увидели живых детей и, восхищенные, воссылали хвалу богу, потому что после землетрясения прошло сорок четыре дня, в течение которых дети оставались под развалинами, и благоволением и милостью Божьей они вышли из-под них живыми. И все, кто слышал и видел это, были восхищены и диву давались. Молва об этом дошла до городского паши, который привел детей к себе и, расспросив, удостоверился во всем и, записав на бумагу этот случай, происшедший с детьми, сохранил у себя на память о чудесах /492/ Божьих. Когда детей спрашивали, мол, что вы ели, они показали немного хлебных крошек, мол, мы иногда ели это, а когда спрашивали о воде — показали посуду, где была квашеная свекла, мол, когда нам хотелось пить, мы ели это и утоляли [жажду], но мы не знали ни дня, ни ночи. И дети эти милостью всемогущего бога живы до сей поры.

Кроме того, обвалились и разрушились монастыри области Ванской [412] : Верхний Вараг, Нижний Вараг, церковь святого тэр Тодика, большая церковь монастыря Салнапата, монастырь Шушаниц, монастырь Курупаша, монастырь Хекуц, монастырь Эремера, монастырь Срху, монастырь Бердака, монастырь Кендананиц, монастырь Крунка, монастырь Ангуснера, монастырь Алера и монастырь Арджака. Из указанных монастырей лишь оба Варага, монастырь Крунка и монастырь Хекуц были восстановлены, от остальных остались лишь руины. В селениях, расположенных вокруг Вана, обвалились все строения, и с ними вместе разрушились их церкви. А церковь Норагеха была [сначала] отброшена на расстояние одного артачапа [413] от своего [прежнего] места и затем развалилась.

412

Все эти церкви и монастыри, а также разрушения, причиненные сильным землетрясением 2 апреля 1648 г., подробнейшим образом описаны Амазаспом Воскяном в многотомном труде «Монастыри Васпуракана-Вана».

413

У Аракела: ***-букв. "площадь", "растояние в одно поле"

И от этого землетрясения иссякли многие родники, бившие испокон века; высохли также и все ручьи Ехнаберда, приводившие в движение шесть мельниц, потому из-за отсутствия воды крепость перенесли оттуда и возвели в Хасрике. Точно так же и селение, называемое Нижний Багах, где высохли источники: из-за отсутствия воды это селение перенесли и обосновали в Хасрике. И еще источники селения Аван — двенадцать родников — все они иссякли, а сейчас их и не видно.

В ущелье достославной обители монастыря Огвоц [414] , недалеко от него, была гора, /493/ и гору эту называли Абегнер; в ночь, когда произошло землетрясение, эта гора из камня, твердая, крепкая, богом сотворенная, сдвинутая ужасным толчком, сокрушенная и раздробленная, низверглась сверху вниз в ущелье, там разворотила ущелье и заполнила его; завалив все [ущелье], убила трех мужчин, отрезала путь (так что позже в другом месте провели дорогу), уничтожила водяную мельницу ([потом] построили ее в другом месте) и, завалив ущелье, на много дней преградила течение воды в реке, и уже после, спустя много дней, понемногу вода сама прорыла себе путь и пошла этим путем. А в гаваре Айоцдзор, близ монастыря Эремер, опустилась вниз и была поглощена землей площадь величиной с поле, и получилась огромная глубокая яма до [самой] бездны, а из ямы и бездны поднялись черные воды и затопили яму. И все так и остается по сей день.

414

Огвоц, или Огеацванк (Духов монастырь),— один из прославленных армянских монастырей, расположенный недалеко от Вана. С этим монастырем связана легенда, на которую ссылается Аракел Даврижеци в гл. 41 (см. также и прим. 3 к гл. 41 ).

Паша города Вана и другие сановники описали в грамоте все происшедшие события и послали в город Константинополь, сообщили государю хондкару Ибрагим-султану, мол, столько строений, городов и селений, мечетей и церквей разрушено. И еще ходжи города Вана послали [человека] к ходже Рухиджану, находившемуся в те дни в Константинополе, [с просьбой] получить у государя позволение заново отстроить разрушенные монастыри и церкви, и ходжа Рухиджан получил от государя разрешение и послал в Ван ходжам, а те, как мы раньше рассказали, начали строить церкви в городе и в монастыре Варага. Прежде всего вардапет Киракос, настоятель Варагского монастыря, дал обет построить молельню, что и выполнил, построив ее; /494/ ходжа Амирхан [восстановил] церковь св. Креста, Мархас Челеби — церковь Богородицы, ходжа Диланчи — церковь святого Сиона, ходжа Иованнес —

церковь святого знамения. Эти церкви были отстроены, но остались церковь Бердов [415] и церковь Сорока иноков; была возведена ограда вокруг монастыря. Завершили также строительство монастыря Нижний Вараг и других монастырей и церквей. И все они стоят, каждая на своем месте, милостью Божьей, которому вечная слава. Аминь.

415

В тексте: *** в переводе М. Броссе: «...celle de Berdov» (см.: «Livre d'histoire», стр. 501). У А. Воскяна церкви под таким названием не значится. Быть может, речь идет о монастыре св. Богородицы в сел. Бердак (в Тоспе), тем более что у Воскяна («Монастыри Васпуракана-Вана», т. I, стр. 231) в связи с этой церковью упоминаются разрушения, вызванные землетрясением, описываемым Аракелом Даврижеци.

ГЛАВА 38

История и причины разорения славного монастыря, называемого Варагом, [о том, как] похитили и [увезли] святое знамение в крепость Хошаб и возвратили его в город Ван

Владетель крепости Хошаб, которого звали Сулейман-беком, самовольно вскрывал вьюки в караванах, шедших из Вана в Тавриз и из Тавриза в Ван, и, если что-либо из вещей ему нравилось, он бросал хозяину немного денег и, отняв у хозяина, брал эти вещи себе под предлогом, будто купил их за деньги.

А владетелем и повелителем города Ван в это же время был некий высочайший сановник, уроженец того же города Вана, которого звали Хюсейн-ага. Явившись к нему, люди, чьи вещи и товары разграбил Сулейман-бек, возвели на Сулейман-бека множество обвинений, а /495/ Хюсейн-ага поставил в известность о действиях Сулейман-бека государев двор в Стамбуле. Вследствие чего государь приказал Хюсейн-аге относительно Сулейман-бека, мол, отними вещи и верни их владельцам, но Сулейман-бек не вернул. Поэтому Хюсейн-ага, взяв все ванское войско, а также собрав всех окрестных князей из племени Маров, в том числе и великого князя маров Ездишера, который был владетелем Джуламерка, Шагаха и многих других гаваров и крепостей, пошел вместе с ними, осадил крепость Хошаб, в которой, укрепившись, сидел Сулейман-бек; три месяца продолжалась осада, и они опустошили всю страну. Вследствие этого Сулейман-бек впал в отчаяние и тревогу; не видя выхода, он дал большую взятку золотом и серебром великому парону Ездишеру, дабы он как-нибудь увел Хюсейн-агу и всех остальных прочь. Дело завершилось тем, что они получили много добра с Сулейман-бека и, уйдя прочь, каждый из них отправился восвояси.

Когда после их ухода прошло несколько дней, пришел как-то надменный, кровожадный и проливающий кровь человек — победоносный воин и непобедимый боец, по имени Чомар. Хондкар, царь османов, пожаловал ему честь и власть паши и дважды или трижды посылал его в города и области управлять по обычаю османов ими, но везде, куда бы его ни посылали, он правил страною крайне жестоко и несправедливо, разорял, грабил и расхищал [добро], обращался несправедливо со всеми — как с воинами, так и с простым людом. И отовсюду, куда бы его ни отправили, /496/ к царю и везиру доходила молва о [его] несправедливости и злоупотреблениях. Поэтому, когда исполнился [срок] его управления в городах, где он был пашою, и он явился ко двору государя, ему больше не предоставили власти и пашалыка. Это было для Чомара крайне тяжелым и болезненным ударом, поэтому он взбунтовался против государя, выехал из Константинополя и направился в сторону Бурсы и Анкюрии. К нему примкнули праздношатающиеся люди и бродяги, все воры, разбойники, разрушители и им подобные злоумышленники; вместе с ними он обитал в горах и пустынях и так проводил дни свои. Когда ему было угодно, он спускался вместе с ними с гор, выжидал в засаде проходящие по дорогам караваны, бросался на них: кого убивал, кого вынуждал к бегству, а [сам] уходил, захватив золото, серебро и все, что ему хотелось. И делал он это не то чтобы несколько раз или же тайно, а явно и смело, много дней подряд, так что прекратилось движение по дорогам, и молва об этом долетела до Константинополя, дошла до царя. Поэтому царь издал приказ встать во главе большого войска, выйти на бой с ним и убить [Чомара]. Военачальник, снарядив большое войско, пришел сразиться с ним; убить его не смогли, однако вынудили к бегству оттуда. А Чомар, куда бы ни пошел, везде делал то же самое. Поэтому царь приказал властителям и военачальникам всех областей: куда бы Чомар ни пошел, властители и воины той страны должны были сразиться с Чомаром и убить [его]; и если найдется человек, который принесет голову и знак Чомара, он получит большие подарки и будет возвеличен /497/ царем (так как палец правой руки [Чомара] мышцами был стянут к руке и прижат к ладони, поэтому и было сказано принести знак). Из-за этого приказа царя, куда бы ни пошел Чомар, все воины и властители областей преследовали его. И Чомар, не находя нигде покоя от преследования, бежал и добрался к Сулейман-беку. Сулейман-бек из-за львиной храбрости его и победы в боях принял его и сказал: «Будем братьями, сохраним родную страну нашу и будем владеть ею сообща».

Еще одна история, необходимая в этом повествовании моем: тот, вышеописанный, Хюсейн-ага по каким-то причинам заключил дружбу и союз с великим князем маров Ездишером и дочь брата своего выдал замуж за брата Ездишера, которого звали Хосров-паша. Эти двое — Ездишер и Хюсейн-ага — горячо полюбили друг друга, подружились и стали кумовьями и друзьями.

Еще одна история: этот Хюсейн-ага очень укрепился и усилился в городе Ване, так что ему подвластны были и паша, и кадий, и янычар-агаси, и гуллар-агаси, и все другие, он убил десятерых из знати города, в том числе и гуллар-агаси, а остальные вельможи в страхе убежали от него.

И еще случилось такое дело. У османов принято, в том случае если старого пашу смещают с должности, на его место посылать нового пашу; так, в городе Ване сместили старого пашу, /498/ и царский двор послал в Ван нового пашу — Мусалима. А Хусейн-ага и старый паша, договорившись, не признали вновь прибывшего пашу Мусалима, а вернули [его] в Стамбул. Пароны города Вана, оскорбленные Хюсейн-агой, тайно от него, украдкой написали множество обвинительных слов против него и послали с возвращающимся ко двору царя Мусалимом.