Книга Легиона
Шрифт:
— Хорошо, — согласилась Марго. — Перед тем, как сбежать, Гаденыш донес на нас Легиону… на своем языке. Он спрятал в квартире излучатель, и как только тот заработал, Легион нас засек. Если бы не Лиза, он бы с нами покончил… Представляешь, какая ядовитая гадина? И хитер, как шакал… Остерегайся его.
— Приняла к сведению. Это все?
— Он утащил всю свою аппаратуру, это не просто, больше сотни килограммов груза. А он не дурак. Значит, делает на нее какую-то ставку, наверняка пакостную и, вероятно, не зря. Так что держи ухо востро.
— Уже держу. Теперь все?.. Тогда послушай меня. Лиза, может быть, и права. Насчет Легиона. Три часа назад
— Мы видели зарево. Я о нем почему-то сразу подумала. Но ты-то как успела узнать?
— Работа такая, — не без гордости усмехнулась Лола, — о разрушении крупных объектов страховые компании узнают первыми, после водителя головного танка… Так вот: с военного аэродрома, за городом, стартовал транспортный самолет. На борту было восемьдесят тонн горючего и столько же — боеприпасов, для свободолюбивого народа какой-то южной страны. Вместо того, чтобы облететь вокруг города в соответствии с предписанным маршрутом, командир повернул прямо на юг. Его засекли радары, но он не отвечал на запросы. Начальники не знали, как быть: не сбивать же его над городом, в самом деле. Долетев до Охты, он резко пошел вниз и врезался в землю посреди склада, который ты инспектировала… Вот собственно и все. Там теперь котлован, и окрестные дома пострадали. Работает комиссия, в том числе наши эксперты… Но главное — что, может, Лиза права? Ведь сигналы-то шли оттуда.
— Хотелось бы… Но трудно поверить: он живуч и хитер, что твой Гаденыш. Что же он, — как скорпион, — укусил сам себя?
— Как знать. Может, вирусы или излучатели… В этом деле есть свой черный юмор: самолет зафрахтовал РАП, «Российское авиационное приборостроение», и часть груза была взята именно с этого склада… куда он странным образом и вернулся. Если здесь замешан сам Легион, то это последняя из его висельных шуток.
— Твоей фирме придется теперь раскошеливаться?
— Не обязательно. Вопреки законам и договору с нами, они хранили на складе кое-какие боеприпасы. Это меняет многое, в том числе размер страховой премии. Предстоит судебная тяжба… Кстати, спасибо, что напомнила… — Лола снова взялась за свой телефон. — Э, да ты засыпаешь… Ладно, позвоню из машины. Спи, ты заработала отдых.
Проводив ее, Марго еле добрела до дивана и заснула, не раздеваясь.
Они прожили у Лизы еще три дня, пока та окончательно не оправилась, а затем переехали в одну из арендованных квартир на Охте, естественно, не отмеченную присутствием Гаденыша. Прощаясь, Лиза принесла пачку бумаг:
— Не забудь. Это ваше.
Марго с недоумением заглянула в них — это были распечатки диктофонных записей эпилептиков, над которыми Платон в свое время колдовал на компьютере.
— Как давно это было, — засмеялась она и повернулась к Платону. — Можно выкинуть, я полагаю.
— Ни в коем случае. Еще может понадобиться.
Поначалу они перезванивались с Лизой и Лолитой ежедневно, но постепенно звонки стали реже. При каждом разговоре Лиза подтверждала, что никаких признаков присутствия Легиона в этом мире нет, да и не будет. Сначала ее убежденность передалась Лолите, а затем и Марго уверовала, что больше никогда не столкнется с этой гадостью.
После переезда от Лизы Марго дала себе несколько дней отдыха, а затем набралась решимости и заявилась на работу.
Новый прокурор встретил ее, как близкую родственницу, вернувшуюся из чеченского плена. Все ее действия он полностью одобрил:
— Правильно сделала, что легла на дно. Эти бандюги тебя убили бы. Ты им здорово насолила. —
Двухмесячное отсутствие ей оформили как отпуск за свой счет, и в ближайшее время обещали новую квартиру.
Марго с удовольствием погрузилась в столь надоевшую когда-то рутинную работу — дела о разбойных нападениях и вооруженных грабежах казались ей атрибутами устоявшегося благополучного быта. Но ее новая спокойная жизнь продлилась всего две недели. Оторвав Марго от расследования очередного хищения, прокурор в середине рабочего дня срочно вызвал ее к себе. На его лице, вместо обычного благодушия, застыла хмурая многозначительность.
— Похоже, по твоей части, — он протянул ей папку.
Марго ее раскрыла и почувствовала, что задыхается, как в дурном сне при неотвратимом приближении ужаса. Постепенно ее разум осваивал конкретные сведения. Пять самоубийств сразу, классических «по-легионовски», со вспарыванием вен ножницами. Случилось это сегодня утром, между половиной одиннадцатого и одиннадцатью, в «Скворечнике», то есть в больнице Скворцова-Степанова. Четверо больных и врач, заведующая отделением. Все вместе, коллективная акция. Марго никак не могла разобрать плохо пропечатанные фамилии, но наконец нашла то, что искала: в числе остальных — Философьев. Значит, заведующая отделением — та сварливая дама, с которой она когда-то собачилась.
Марго вышла из кабинета, ссутулившись — у нее было такое чувство, как будто ей на спину надели рюкзак с кирпичами. Господи, неужели опять все сначала?
Взяв себя в руки, она изучила содержание незатейливых документов и пошла оформлять ордер на обыск в палате и кабинете врачихи. Раз уж кошмар возродился, и Легион восстает из пепла, она должна знать, что именно этой мымре было о нем известно.
Подписывая ордер, прокурор удивился:
— Да зачем тебе обыск? Ты не того… это дело не педалируй. Сейчас это никому не понравится. Подтверди факт самоубийства, и все. А мотивы… псих, он на то и псих, что ему не нужны мотивы.
У Марго было что возразить, но она только вскользь заметила:
— Но среди них есть психиатр.
— Кто их разберет: психиатры… психи… К нам не поступали пока указания, как их различать. — Прокурор подмигнул Марго с благодушной улыбкой.
Странно, подумала она, начальник, вроде бы, новый, а шутки — точь-в-точь, как у прежнего.
Обыск в палате не дал ничего, кроме нескольких листков с заумными текстами Философьева. Просматривая их на ходу, Марго успела даже задаться вопросом: следует или нет считать их стихами? Зато в кабинете заведующей отделением Марго нашла то, за что полгода назад была готова на все: диктофонные записи бесед с Философьевым и его эпилептического бреда, частичные их распечатки, а также его объемистую рукопись, посвященную Легиону. В остальном она буквально выполнила пожелание начальства: подтвердила факт самоубийства, не заостряя даже внимания на его коллективном характере.
Кассеты и распечатки она передала для исследования Платону, на которого возвращение Легиона произвело примерно такое же впечатление, как и на нее.
— Нужно было предвидеть такую возможность, — процедил он внезапно охрипшим голосом.
Вечером позвонила Лиза:
— Не хочу тебя пугать, но утром я почувствовала жуткий сигнал. Очень сильный и агрессивный.
— Точное время заметила?
— Да, без двадцати одиннадцать. Только он был не такой, как у Легиона. Так что, может быть, это еще ничего не значит.