Книга Мечей (сборник)

Мартин Джордж

Прикусываю губу и молчу.

– Ты сама выберешь способ и время. – Ее голос безмятежен, как синее небо. – Я вернусь на третью ночь. Доброй охоты.

– Держи глаза распахнутыми, а конечности – расслабленными, – сказала она. – Помни все, чему я тебя учила.

Учительница призвала с ближайших вершин двух мглистых соколов, каждый размером с взрослого мужчину. Их когти оканчивались железными клинками, жуткие загнутые клювы блестели сталью. Они кружили надо мной, то появляясь, то исчезая в облаке-тумане, гордо и

скорбно крича.

Джинджер вручила мне маленький кинжал длиной не больше пяти дюймов. Он казался совершенно неподходящим для моего задания. Я сомкнула дрожащие пальцы на рукояти.

– Видимость – это еще не все, – сказала она.

– Помни о том, что скрыто, – добавила Конгер.

– Ты справишься, – сказала Джинджер, сжав мне плечо.

– Мир полон иллюзий, которые отбрасывает невидимая Истина, – сказала Конгер. Наклонилась и шепнула мне на ухо, согрев дыханием щеку: – Сзади на шее у меня сохранился шрам от встречи с соколами.

Они отодвинулись и скрылись в тумане, оставив меня наедине с хищниками и голосом Учительницы, что доносился сверху из лиан.

– Почему мы убиваем? – спросила я.

Соколы по очереди сделали вид, будто пикируют на меня, проверяя мою защиту. Я инстинктивно отпрыгнула и погрозила им кинжальчиком.

– Мы живем во времена хаоса, – ответила Учительница. – Великие лорды Империи исполнены амбиций. Они забирают все, что могут, у людей, которых поклялись защищать, словно пастухи, обратившиеся волками и терзающие собственное стадо. Они поднимают налоги, пока все стены в их дворцах не начинают сиять серебром и золотом; забирают у матерей сыновей, пока их армии не разбухают, словно воды Хуанхэ; плетут интриги и перекраивают границы на картах, будто государство – лишь блюдо песка, по которому ползают напуганные муравьи-крестьяне.

Один из соколов ринулся ко мне. Настоящее нападение, не проверка. Я присела, держа перед лицом зажатый в правой руке кинжал, а левой опираясь о землю для устойчивости. Я не сводила глаз с сокола, позволив всему прочему отступить на задний план, оставив только яркие отблески на острых когтях и клюве, словно созвездие в ночном небе.

Сокол приближался. Легкий ветерок коснулся моего затылка. Хищник вытянул когти и захлопал крыльями, пытаясь в последний момент замедлить пике.

– Кому решать, что один губернатор прав, а другой генерал ошибается? – спросила она. – Человек, который соблазняет жену своего господина, может поступать так для того, чтобы подобраться к тирану и осуществить месть. Женщина, которая требует у своего покровителя риса для крестьян, может делать это ради собственных амбиций. Мы живем во времена хаоса, и наш единственный моральный выбор – быть аморальными. Великие лорды нанимают нас, чтобы убивать своих врагов. И мы выполняем свою миссию целеустремленно и преданно, верные и смертоносные, как арбалетный болт.

Я приготовилась прыгнуть и нанести соколу удар, затем вспомнила слова сестер.

«Видимость – это еще не все… У меня на шее сохранился шрам».

Я упала на землю, перекатилась влево, на считаные дюймы разминувшись с когтями второго сокола, который пытался подобраться ко мне сзади. Соколы столкнулись в том месте, где всего мгновение назад была моя голова, словно ныряльщик слился со своим отражением на поверхности пруда. Клубок бьющих крыльев, разъяренный визг.

Я кинулась на вихрь перьев. Один, два, три удара, быстрее молнии. Соколы рухнули вниз, ломая крылья о землю. Кровь из аккуратных порезов на их горле потекла на каменную платформу.

Кровь также сочилась из моего плеча, ободранного острыми камнями. Но я выжила, а мои враги – нет.

– Почему мы убиваем? – снова спросила я, тяжело дыша от напряжения. Прежде я убивала диких обезьян, и лесных пантер, и тигров бамбуковой рощи. Однако два мглистых сокола пока были самым трудным испытанием, вершиной искусства убийцы. – Почему служим когтями власть имущих?

– Мы – зимняя снежная буря, что обрушивается на дом, изъеденный термитами, – ответила она. – Лишь поторопив упадок старого, сможем мы прийти к возрождению нового. Мы – месть усталого мира.

Джинджер и Конгер появились из тумана, чтобы посыпать соколов растворяющим тела порошком и перевязать мою рану.

– Спасибо, – прошептала я.

– Тебе нужно больше тренироваться, – сказала Джинджер ласковым голосом.

– Я должна сохранить тебе жизнь. – Глаза Конгер проказливо сверкнули. – Ты обещала угостить меня цветами софоры, помнишь?

Тонкий полумесяц свисает с кончика ветки древней софоры перед особняком губернатора. Ночной часовой вызванивает полночь. Уличные тени густы, как чернила, они такого же цвета, как мои шелковые лосины, узкая туника и тканевая маска, закрывающая нос и рот.

Я вишу вниз головой, цепляясь ногами за вершину стены, мое тело прижимается к ровной поверхности, словно ползучая лиана. Два солдата проходят подо мной. Взглянув вверх, они бы приняли меня за тень среди теней или за спящую летучую мышь.

Как только они уходят, я выгибаю спину и запрыгиваю на стену. Пробираюсь по ней тише, чем кошка, и оказываюсь напротив крыши главного зала. Разогнув напружиненные ноги, одним прыжком преодолеваю провал и сливаюсь с черепицей на мягком изгибе крыши.

Разумеется, есть намного более скрытные способы проникнуть на охраняемую территорию, но мне нравится оставаться в этом мире, чувствовать ночной ветерок и слышать далекое уханье совы.

Я осторожно поднимаю глазурованную черепицу и вглядываюсь в отверстие. Сквозь решетчатый потолок вижу ярко освещенный зал с каменным полом. На помосте в восточном конце зала сидит мужчина средних лет и внимательно просматривает стопку бумаг, медленно листая страницы. Я вижу родинку в форме бабочки на его левой щеке и нефритовое ожерелье на шее.