Книга реки. В одиночку под парусом
Шрифт:
Только увидел этот мавзолей — и сердце сразу захолодело. Я понял, что в этом месте нашего любимого Чапая попытаются у нас украсть. Попробуют приспособить для своих нужд, наведя на его неувядаемый образ пропагандистский глянец. Но все оказалось не так безнадежно. Да, был и кумач, и барельефы вождей-военачальников на мемориальной стене (среди которых затесался литератор Д. А. Фурманов), но была и тачанка с пулеметом «Максим», была бурка Чапая, подлинная саратовская гармонь, под которую он пел и плясал, были не подвластные никакой цензуре пожелтевшие фотографии отошедшего в область золотого сна русского прошлого рубежа веков. Было огромное полотно «Чапаев в бою» (1937) самодеятельного художника С. Богаткина в духе «народного» гипертрофированного реализма, где Чапай в крылатой бурке скачет на быстром коне, а враги его или валятся, как снопы, или трусливо разбегаются в стороны...
Бережно
Василий — шестой ребенок в многодетной семье плотника (из девяти детей выжило пять). Родился в семь месяцев недоношенным; новорожденный мальчик оказался совсем крошечным, посиневшим от удушья. Повитуха только глянула и объявила: «Не жилец!». Но отец Иван Степанович цыкнул на глупую бабу и занялся выхаживанием ребенка. Для него связали большую варежку и держали поочередно то в остывающей печи, то в этой самой варежке. Так что жизнью своей Чапаев обязан русской печке. Два года ходил в церковно-приходскую школу, в анкетах потом писал: «Самоучка». Но самообразовываться было некогда — с пятнадцати лет работал по найму столяром и плотником. Вместе с отцом и братьями стоили дома, мукомольные мельницы, церкви. Отцом троих детей отправился на Первую мировую войну. За полтора года фронтовой жизни перенес три ранения, стал фельдфебелем роты, был награжден Георгиевскими крестами и медалью.
Но с устройством семейного гнезда не складывалось — что-то было в нем такое, что разочаровывало женщин. Чтобы понять Чапаева, надо знать трагедию его любви к двум Пелагеям. История личной жизни Чапая богата такими мелодраматическими поворотами, что способна послужить основой многосерийного сериала.
Как-то на фронт пришло от отца письмо. Отец написал Василию, что его красавица-жена поповна Пелагея влюбилась в соседа-кондуктора и ушла из дома, оставив малышей. Кондуктор также бросил свою семью — парализованную жену и семерых детей. Василий Иванович попросил у начальства краткосрочный отпуск и на несколько дней приехал домой, чтоб развестись. Но по дороге в суд они с Пелагеей помирились и даже на радостях сфотографировались. Чапаев сумел уговорить жену вернуться — младший их сын, Аркаша, был еще младенцем, дочери Клавдии шел второй год, старшему сыну Саше всего третий. Но после его отъезда неверная Пелагея и кондуктор бежали-таки в Сызрань, осиротив в общей сложности десятерых детей — мал-мала-меньше.
Вторая Пелагея была вдовой фронтового друга Чапаева Петра Камешкерцева. В одном из сражений Чапаев вынес своего друга, смертельно раненного разрывной пулей в живот, и перед его смертью поклялся не оставить его семью — жену и двоих маленьких дочек. Отцу написал: «Тятя, помоги моим детям, а мне надо помочь семье друга!». Отец ответил: «Если клятву дал, надо держать, а твоих детей не оставлю». Чапаев посылал вдове друга деньги как от живого мужа, хотя у самого дома осталось трое брошенных матерью малышей. После Февральской революции приехал к Пелагее Камешкерцевой в деревню и предложил отдать ему детей на воспитание, а ей самой устраивать свою жизнь, как она захочет. Порешили объединить свои семьи и жить вместе. Пелагея Камешкерцева стала его гражданской женой. Чапаевы приняли в свою и без того немаленькую семью еще и семерых малых детей сбежавшего с первой Пелагеей соседа-кондуктора. Мать их не вставала с постели. Дети ходили просить милостыню и жили подаянием. Пока Василий Иванович воевал, соседским детям помогал его отец, включив их в круг своих забот: то дров нарубит, то еды принесет. Чапаев, вернувшись, взял на себя роль многодетного отца — воспитателя и кормильца двенадцати детей, из которых своих было всего трое. Дочь Чапаева Клавдия Васильевна свидетельствует: «Это было самое счастливое время для нашей даже по тем временам большой и всегда полуголодной семьи. Нас пятеро, папа с Пелагеей, дедушка с бабушкой, семь детей материного любовника и его больная жена».
Но вторая Пелагея тоже оказалась неверной женой и потихоньку изменяла мужу. Уже в годы Гражданской войны сошлась с одним из подчиненных Чапаева — начальником артсклада Георгием Живоложиновым. Внезапно приехав с передовой, Василий Иванович застал в своем доме соперника. Пелагея в панике и страхе за свою жизнь прикрылась от неминуемой смерти маленьким сыном Чапаева. Василий Иванович выстрелил несколько раз из нагана в потолок и, не задерживаясь, отбыл обратно на фронт.
Судьба с какой-то странной настойчивостью и постоянством загоняла его в одну и ту же позицию обманутого мужа, покинутого мужчины, лишая простых семейных радостей этого человека, движимого чувством долга и сострадания к ближним, благородно принявшего на
Шел 1918 год. Раздираемая Гражданской войной страна превратилась в арену ожесточенных сражений, по которой носились разрозненные отряды красных, белых, зеленых, чехословаков, бесчисленные банды мародеров. Чапаев создал уникальное в своем роде воинское соединение — со своими хоздворами-мастерскими, красноармейским «банком» — кассой взаимопомощи, мельницами, хлебопекарнями, детсадами, читальнями, школами при ротах, где наряду с грамотой по настоянию Чапаева, бывшего человеком набожным и безупречным в своих моральных принципах, преподавался закон Божий.
Отношения в дивизии были патриархально-крестьянские, семейно-родственные. Как-то Чапаев приехал домой и попросил отца распрячь коней. Иван Степанович пошел во двор, но скоро вернулся и набросился на сына-начдива с кнутом в руках, успев перетянуть его несколько раз. Оказалось, что седла на лошадях были без войлочной подстилки, и спины под седлами сбились в кровь. Чапаев упал перед отцом на колени: «Тятя, прости! Я не досмотрел».
В обозах дивизии двигались семьи бойцов на собственных повозках с женами и детьми, домашним скарбом, кухонной утварью, котлами для приготовления пищи и охранявшими повозки собаками. Воюя, чапаевцы защищали свои семьи — в этом-то и кроется одна из причин воинской стойкости и доблести, отличающая их от регулярного, мобилизованного силой, чуть что готового задать драпака красного войска. Существовала армия за счет контрибуций — то есть грабежа мирного населения. Снабжение оружием, обмундированием и продуктами было крайне нерегулярным.
Донесения начдива Чапаева в штаб 4-й армии пестрят сообщениями:
«За отказ пойти в наступление расстреляно 29 красноармейцев… из мобилизованных трое…»
«После боя среди пленных немецких солдат, чехословаков и венгров организована коммунистическая ячейка. Остальные расстреляны. Комдив Чапаев».
«Было восстание солдат против командного состава, подстрекателей десять человек расстрелял».
«За игру в орлянку на деньги… разжаловать в рядовые… за игру в карты на деньги… оштрафовать на 100 руб… за хождение во блуд в соседнюю деревню... 40 плетей… за мародерство и вымогание денег… расстрелять…»
Образ катастрофического времени отражен в военных донесениях и исторических документах, частных письмах и личных дневниках, произведениях искусства, оформляющего новую социальную реальность — поднимающегося массового человека, выходца из народных низов. В неопубликованных дневниках комиссара Д. А. Фурманова найдена (М. Чудаковой) запись под заголовком «Игра со смертью». Начинается она словами: «И страшно, и весело играть со смертью — со смертью, то есть с чужой жизнью. Григорий Цветков сегодня осужден, завтра он будет расстрелян…». Убежденного коммуниста — одного из чапаевских бойцов, в чем-то сильно проштрафившегося, — приговорили к расстрелу, и этот факт вызывает у комиссара (и писателя!) Фурманова веселое игровое возбуждение. Короткая запись, говорящая многое о времени и об отдельном человеке, перенявшем легкое циническое отношение к чужой жизни, научившемся находить в военных судах и выносимых ими расстрельных приговорах щекочущее нервы удовольствие.
Посмотрев первый вариант фильма «Чапаев», Сталин заявил: «Фильма нет». И объяснил, что в фильме должна быть любовная линия, кино без любви смотреть не будут. А любовь должна быть такая, чтобы каждая женщина ей позавидовала. По настоянию вождя в фильме оставили четырех главных героев: Чапаева, комиссара и рядового бойца с боевой подругой — ординарца-Петьку с Анкой. Сталин заменил собою целый худсовет и, надо отметить, замечания его были компетентны и точны.
Пришпоренные разносом вождя, режиссеры решили сделать Анку пулеметчицей. Дать в руки девушке пулемет вместо поварешки или санитарной сумки — это был сильный ход. Формула фильма, по замыслу создателей, выглядела так: Анка + Петька = Любовь + Пулемет. «Учи, дьявол, пулемету!» — командует Анка, и пристыженный Петька, получивший от нее оплеуху за приставания, послушно учит. Любовь завязывалась в ходе учебного процесса, а не у березки во поле и не у ротного котла с суточными щами. Пулемет оказывался соперником — но соперником, дарящим Петьке шанс. Такой любовный треугольник устраивал всех — от вождя и до последней урёванной зрительницы.