Книга встреч
Шрифт:
— А у вас нету ощущения, что это навсегда?
— Трудно сказать… У меня есть такие строчки: «Для Родины поэты не нужны, а для страны их назначают свыше». Кто-то свыше скажет: «Этого поэта следует считать гением!» И все, как попугаи, начинают кричать: «Гений! Гений! Гений!» И попробуй, возрази этому хору… «Но это же гений! Это всем известно, что он гений!» А сами ни строчки из этого гения не читали. Я бы очень хотела, чтобы хоть один из этих попугаев на память прочёл стихи Мандельштама или Бродского. Нет, не получается. «Гений» у всех на слуху — остальные забыты. Навсегда? Если надо будет, — воскресят. Вот маленький пример: одно время только ленивый не топтал Евтушенко — и за прозу, и за стихи, смеялись над ним… А тут вдруг опять начали цитировать: Евтушенко сказал, Евтушенко написал… Снова вылезает
— Мне всё-таки непонятно: в советское время интерес к поэзии поощрялся, было много литературных объединений… Куда же ушёл читатель стиха?
— Ох, да никуда он не ушёл. Дело в том, что сама поэзия стала неинтересной. Неинтересной! И потом: для того чтобы прочесть хорошее стихотворение, нужно сосредоточиться, надо с головой уйти в строку. А зачем задумываться, если можно не задумываться? Вот ещё, больно надо!
— Но неужели вся нынешняя поэзия неинтересна? Хоть кто-нибудь из молодых стихотворцев вам нравится?
— Есть такой поэт Николай Зиновьев. Я прочитала недавно подборку его стихов и они мне очень понравились. Вот, например:
В степи, покрытой пылью бренной, Сидел и плакал человек. А мимо шел Творец Вселенной, Остановившись, он изрёк: «Я друг униженных и бедных, Я всех убогих берегу, Я знаю много слов заветных, Я есть твой Бог. Я всё могу. Меня печалит вид твой грустный, Какой нуждою ты тесним?» И человек сказал: «Я — русский», И Бог заплакал вместе с ним.Вот это меня пронзило! Слава Богу, есть ещё кто-то, кто понимает, кто чувствует, кто пишет. Не всё ещё потеряно, может быть, ещё и возродимся.
Вот совсем иное интервью, без оттенка горечи, обиды, — светлое и живое, — и это не смотря на то, что и тут главная героиня — замечательная поэтесса (на этот раз — Ирэна Андреевна Сергеева), и разговор идёт, в общем-то о том же самом…
18. «МНЕ БЫ ПРЕМИЮ ИОАННА МИРОНОВА!..»
— Стихи в редакцию носят и носят!.. Мы уж и объявление давали, что стихов не принимаем, а всё равно не отделаться от «поэтов». Люди уверены, что если содержание правильное, православное, то форма может быть какая угодно… Ни склада, ни лада — всё пустяки, лишь бы о Боге! Может быть, вы объясните народу, почему плохая форма губит хорошее содержание?
— Да потому что во всём должна быть гармония. Господь-то всё замечательным образом устроил: и польза, и красота — всё вместе слито в Его творении. Плохая форма разрушает гармонию, а нет гармонии — значит, ничего хорошего не получится. Но бывает, частенько бывает, когда человека объявляют православным поэтом не за стихи, а за то, что у него вера крепкая. Вот пример: матушка Таисия Леушинская — замечательная матушка, великая монахиня, но зачем из неё ещё и поэтессу делать, не понимаю… А пытаются… Но какая же она поэтесса? Не надо преувеличивать. Она великая молитвенница, и стихи её — это молитвы, только чуть-чуть подрифмованные. Но сила-то их не в рифмовке, и стихами их назвать никак нельзя.
— Да нужна ли какая-то особая «православная поэзия»? Разве не достаточно стихам быть просто искренними, добрыми, умными, красивыми?
— Ну, а если талантливый поэт хочет писать о своей вере, — что же вы ему запретите, что ли? Отец Андрей Трохин, например, — я его с удовольствием печатаю в «Дне русской поэзии».
Но ведь мы печатаем в «Дне русской поэзии» не только верующих. Есть такой поэт — Сергей Николаев. Он странный такой, неприкаянный, пишет про бомжей… Необычные стихи, но очень талантливые. Конечно, бес его водит и никак не оставит, но ведь и совесть в нём есть! Он преподаёт русский язык, он любит русский язык… Надо его принимать в Союз писателей.
Надо признаться: поэты — несчастные люди. Себя мне не жалко, а вообще поэтов — всех — мне очень жалко. Они же невольники: у Бога или… или не у Бога. Вот один мой знакомый поэт — так сильно пьёт… Я ему говорю: «Остановись, ведь у тебя пропасть под ногами…» — «Нет, — отвечает, — мне ещё рано останавливаться, на меня ещё женщины на улице заглядываются!» — «Так это же не женщины! Это смерть твоя на тебя смотрит!»
— Не кажется ли вам, что нынешняя поэзия слишком приземлена, что в ней мало «поэтического» — а потому она и не «греет, не волнует и не заражает»?
— Ну, не знаю!.. Я помню столько прекрасных стихов, я знаю столько прекрасных поэтов. Даже если у человека одно-единственное прекрасное стихотворение — это такое счастье!.. Такие пронзительные есть стихи! Временем упадка поэзии считаю так называемый Серебряный век. Об этом даже сам термин говорит: Серебряный век, а не Золотой; серебро в ту пору ценилось мало. В каждой приличной семье ели на серебре: у моих бабушек и дедушек была серебряная посуда, да разворовали всю после революции. Вот вам и Серебряный век!.. Поэты начали уходить от Бога и за это получили по заслугам… А сейчас не поэзия в упадке, это общество в упадке, читатели. Любви в людях мало, пропала способность отзываться на поэзию. А если общество пришло в упадок, то и поэты ходят неприкаянными… Но талантов от этого меньше не стало, нет.
— Например?..
— Пожалуйста: Сергей Поликарпов — прекрасный пример. Он ещё не член Союза пока, но я его стихи очень люблю. Всем рекомендую его книжку «Верую, надеюсь и люблю». А предыдущая называлась «В нашем храме». Он закончил курсы катехизаторов, певчий он… С этим человеком интересно говорить и о поэзии, и о религии. Все им зачитываются, все его любят, даже те, кто мало понимает поэзию. Люблю я Бориса Орлова — большинство его стихов, но только те, где он не увязает в бытовщине, в негативе. Я редактировала две его книжки и старалась не включать такие стихи: на негативе не проживёшь… Очень люблю Ларису Кудряшову: у неё бывают взлёты. Да не могу я всех перечислить! У каждого найдётся отличный стих, и я плачу над такими стихами. Ну как это, чтобы поэт да хотя бы раз в году не написал блестящее стихотворение?! Не бывает так!
Русские могли бы дружно жить, если б не владели бы талантом. Как талант с талантом подружить? Каждый малый мнит себя гигантом. Только зелье может примирить на момент, покамест разливают на троих… Да что там говорить! Сколько лет «пьют кровь» и проливают.