Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России?
Шрифт:
Все мы родом из детства. Какие у вас остались воспоминания о школьных годах, учителях?
Мне, конечно, повезло с великолепной ленинградской школой. Я учился в одной школе с Андреем и Сергеем Фурсенко, с Натальей Дементьевой. У нас была замечательная учительница русского языка и литературы – Ирина Вильевна Розенберг.
Большую роль в образовании сыграли, конечно, родители, школа и любимый Ленинград. Я очень многое из школьной литературной программы посмотрел в наших ленинградских театрах: в БДТ, Пушкинском театре, театре им. Ленсовета, где тогда играла еще совсем юная Алиса Фрейндлих.
Основа личности закладывается в семье и в школе. Дальше идет уже огранка: если человек хочет, он будет приобретать определенные знания. После четырнадцати лет человека
Конечно, основа личности закладывается в детстве и в книгах, как пел Владимир Высоцкий: «Значит, нужные книги ты в детстве читал».
Какие книги вы читали в детстве, какие из них особенно повлияли на вас?
Я читал разные книги, читал все подряд. Первая книга была Виталия Бианки; сначала мне ее читал отец, а потом уже сам. С детства мне очень нравится «Сказка о попе и о работнике его Балде» Александра Сергеевича Пушкина. Помните ее конец: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной». Ох, как актуально сегодня! Дома была хорошая библиотека. Я читал много взрослых книг. Помню, в 4-м классе прочел «Овода» Э. Войнич и даже «Воскресение» Л. Н. Толстого. Многое я, конечно, не понял. Рановато для четвероклассника. Я также был записан в великолепную библиотеку на Скобелевском проспекте, там давали книги на дом. Причем, когда я сдавал книгу, библиотекарь Ирина Николаевна спрашивала, что прочитал, что понравилось, чему научился. И, уже немного зная меня, подбирала другую книгу. Чтению надо учить. Я считаю, библиотекарь – это учитель чтения. Слава Богу, сейчас школьный библиотекарь приравнен к преподавателю. Хорошо, что зарплату им прибавили, ведь раньше они получали копейки – это было совершенно неправильно.
Вы правы: очень важно не только читать, но и обсуждать прочитанное.
Мы не только обсуждали… Как-то я был у Александра Александровича Калягина на спектакле «Лица», поставленном по пяти рассказам Антона Павловича Чехова. А потом я зашел к нему и сказал шутя: «Сан Саныч, давай еще одну репризу сделаем». – «Какую?» – «Я буду за кадром, а ты будешь играть “Смерть чиновника”». Мы в школе ставили спектакль по «Смерти чиновника», по-моему, классе в 7-м. Хохотали все, особенно учителя. Уже по-другому начинаешь понимать. Когда стал большим чиновником, понял, что чинопочитание – не лучшее качество.
Кто из современных писателей вам особенно близок, какие книги могли бы отметить?
Книгу Захара Прилепина «Обитель» считаю событием в нашей литературной жизни. Она очень близка к «Тихому Дону», с моей точки зрения. Открыл для себя Алексея Иванова, его публицистику. С удовольствием прочитал «Ёбург» – вот бы кто-нибудь о моем Ленинграде так написал. Какой язык великолепный! Причем он описывает тот период нашей недавней истории, когда я сам, что называется, «пошел во власть».
Люблю книги Юрия Полякова, Валентина Распутина. «Прощание с Матёрой», «Уроки французского» – это великий русский язык. Особенно «Уроки французского» – удивительно тонкая вещь, сделанная психологически сильно. Мой любимый автор – Даниил Александрович Гранин, с которым я дружил многие годы, несмотря на то, что он мне в отцы годился. Все книги, которые написал, он мне подарил со своими автографами. «Всё было не совсем так», «Мой лейтенант» – по сути, его исповедь о войне.
Лучшим исследованием о Лермонтове я считаю книгу Валерия Михайлова в серии «ЖЗЛ». Главное – находить время читать. Я это делаю с одиннадцати вечера до одного-двух часов ночи, как в школе. Поддержка книжной отрасли – дело государственной важности
Мы часто обсуждаем вопросы поддержки книги и чтения в профессиональном книжном сообществе. Но вопрос «читают – не читают» решается не только издательством, библиотекой, книжным магазином, а тем, насколько политические лидеры могут сформулировать роль культуры в нашем государстве. Есть ли у нас сегодня шанс изменить отношение к гуманитарному знанию, к книге в обществе и во власти?
Я думаю, что у нас не так все безнадежно с точки зрения статуса книги и отношения к ней в обществе. Книжная отрасль не потерялась в тяжелые 1990-е и сейчас, скажем так, «встала на ноги». В отличие от многих других отраслей нашей экономики (хотя чтение – это не экономика, но и культура) книга сохранилась. Мы сегодня входим в пятерку стран по количеству тиражей и изданий. У нас есть великолепные книжные магазины – в частности в Москве, Питере и других крупных городах. Согласно статистике, наши дети в возрасте до десяти лет по своей начитанности занимают лидирующие места в мировых рейтингах. Да, с возрастом ситуация меняется, но в России книга была, есть и будет. Никто и ничто ее не заменит, в том числе и электронное издание. Но есть другие проблемы. Во-первых, книжные магазины и библиотеки представлены в основном в крупных городах. Что касается периферии, малых городов и сельской местности, то ситуация с доступностью книги там просто катастрофическая. Вторая проблема – это качество чтения: что мы читаем? И наконец, третья проблема – экономическая: книга стала дороговата. Хорошая книга стоит 600–800 рублей и для малоимущих людей (а у нас их, к сожалению, много) становится не всегда доступной. Кроме того, меня очень тревожит еще одна цифра. В Советском Союзе большая часть детей (более 80 %), в том числе и я, первую свою книгу услышали от мамы, папы или бабушки с дедушкой. Но сегодня эта цифра составляет менее 10 %. Первую книгу детям читают не их родители или близкие, а воспитатели детского сада и яслей. Это большой удар по семейным традициям в России, традициям воспитания и общения с ребенком. Так что проблем много, конечно. Но я еще раз хочу подчеркнуть, что мы в определенном смысле на правильном пути. И политическая элита, и руководство страны – читающие люди. И, на мой взгляд, у книги, литературы в России все-таки больше положительных перспектив, чем негатива. Это моя точка зрения.
Развитие инфраструктуры книги и чтения – одна из главных задач для всей отрасли. И книжные магазины – основополагающий кирпичик в этом фундаменте. Но если прямая поддержка бизнеса невозможна, то что можно сделать, Сергей Вадимович? Возможны ли какие-то налоговые или социальные преференции?
Массовое закрытие книжных магазинов в 1990-е, когда мы жили в бартерной стране, осталось в прошлом. Сегодня повсеместная практика закрытия прекращена.
Что касается оценки рентабельности книжных магазинов, то надо исходить из того, что книга – это социальный, гуманитарный продукт. Мы должны понимать, что на книге нельзя зарабатывать. Книга воспитывает человека. И как бывший министр внутренних дел я могу вам сказать, что намного легче построить библиотеку и дать человеку почитать книгу, чем потом строить колонию для малолетних преступников, которые там не перевоспитываются. Я признателен советнику президента РФ по вопросам культуры Владимиру Ильичу Толстому как инициатору замечательного Литературного собрания, прошедшего 21 ноября 2013 года. И хотя оно было разным, тем не менее первый серьезный шаг – собрать всех вместе – был сделан. И президент в своем выступлении предложил подумать о придании государственного статуса Национальной программе поддержки чтения. Да, эта программа сырая, скорее тезисная. Но мы очень рассчитываем, что будет соответствующее прямое поручение Владимира Владимировича всем профильным ведомствам, и в итоге мы выйдем на серьезную программу. Причем не прося, может быть, каких-то серьезных дополнительных бюджетных средств. Сейчас бюджет сложный, экономика непростая. Речь идет даже не о льготах, а о преференциях и поддержке государством книжной отрасли, а через нее и поддержке литературы и книги в целом. Мы рассчитываем, что это будет огромный шаг вперед.
Действительно, без базовой комплексной программы двигаться дальше просто невозможно…
Вы знаете, книжные магазины и библиотеки в некоторых населенных пунктах в определенной степени являются единственным очагом культуры. Другого там нет. Закрываются книжный магазин и библиотека, закрывается медицинский пункт, закрывается школа – село исчезает. У нас с карты России исчезло, если мне память не изменяет, почти 2500 небольших населенных пунктов. Мы – русские люди, все-таки не надо этого стесняться. Да, мы интернациональная страна, но русские земли без людей не будут обустроены.