Князь грязи
Шрифт:
Кривой только отмахнулся. Он размышлял о чем-то, и я своими паническими воплями мешал ему.
— Аластор берет дело в свои руки, — сказал он мне, наконец, и я увидел, как весело сверкнул его черный глаз, — И уладит возникшую проблему со свойственной ему мудростью.
Сабнэку не стоит знать об этом ужасном происшествии, иначе гнев его не будет знать пределов и падет на головы многих, виновных и невиновных. Знаешь ли ты, Мелкий, каков Сабнэк в гневе? Лучше тебе не знать. Считай, что ты знаешь его с хорошей стороны. Но у тебя есть шанс узнать его с плохой…
С
Кривому просто везет. Везет фантастически.
— Девочка тихо вернется на свое место, и никто ничего не заметит, Машка… ну, Машку мы уберем сегодня же ночью, так ей и надо, дуре.
— Машка в ментуре, — вставил я.
— И прекрасно, тем более пугающей будет выглядеть ее смерть. Рука Сабнэка может достать и в запертой камере МУРа… Рука Аластора, конечно, но это не принципиально важно.
— А как она ее там достанет?
— Как? Ну, Великий Жрец соткется из воздуха прямо перед носом перепуганной насмерть Машки, протянет к ней руку, и молния вырвется из его пальцев, чтобы превратить преступницу в прах! Есть у нас свои люди и в ментуре, которым не составит труда проникнуть к Машке в камеру, и перестань, наконец, задавать глупые вопросы.
— А девчонка?
Наверное, это опять-таки глупый вопрос, но сегодня мне почему-то кажется, Кривой ответит на все мои глупые вопросы.
Добрый он сегодня.
— Девчонку заберем обратно. Предпочтительнее было бы шею ей свернуть, но с Сабнэком до поры до времени конфликтовать не охота. Пусть месяц пройдет, пусть даже два, когда-нибудь родители допустят оплошность, а мы будем начеку.
— К тому времени она расскажет всем про нас!
— Не думаю.
Я снова произнес свое вечное: «А почему?» — но на сей раз Кривой просто игнорировал мой вопрос, словно и не слышал его.
— Мы наблюдаем за этой семьей… Скоро я буду знать распорядок их дня — кто кем работает, кто куда ходит, кто кому брат, сват, тесть… Я буду знать о них все и вот тогда…
«Тогда» наступило, когда девчонку стали возить к учительнице.
Кривой сказал Рыбке:
— Не думаю, чтобы старушка стала очень осторожничать.
Не будет она, как Цербер, охранять чужого ребенка. Оденься поприличнее, чтобы выглядеть хорошей девочкой из нормальной семьи, и последи за ними. Отец ее высматривает злоумышленников в толпе бомжей, и на тебя внимания не обратит, если чего… Действуй, золотая моя, на тебя вся надежда.
На нее действительно была вся надежда. Я-то знал, что неоднократно уже Кривой предпринимал попытки вернуть девочку, но родители, наученные горьким опытом, не теряли бдительности,
И Рыбка пошла. Один день… другой… третий. Но она все время возвращалась ночевать! Я ждал ее до самого позднего вечера, она приходила, и мы вместе шли к Кривому, который каждый раз требовал от нее подробностей.
Рыбка рассказывала, но ничего утешительного она сообщить не могла, и я видел, что Кривой начинает нервничать.
В самом деле — время идет, и Сабнэк может что-то узнать! Доложит ему кто-нибудь, не утерпит, кто-нибудь из тех, кто его любит и почитает, кто верит в его силу. А таких немало, уверяю вас!
Аластору тогда плохо придется.
Во-первых, за то, что скрыл! А во-вторых, за то, что ничего толкового не предпринял…
А для Аластора авторитет — в его деле главное!
А вот теперь Рыбка куда-то пропала. Нет ее. Время к утру — а ее нет! Я ждал, ждал, да так и уснул сидя. Проснулся, как от толчка. Вскочил, побежал спрашивать время и едва не скончался на месте, когда узнал, что день давно на дворе.
Сутки прошли, а Рыбки все нет!
Я стоял на пороге своей каморки в тяжелых раздумьях о том, следует ли мчаться к Кривому и говорить, что Рыбка пропала, или не следует! С одной стороны, Кривой сразу же выяснит, что с ней случилось, но, если ее поймали, если она в милиции, он ведь прикажет ее убить!!! Как Машку-Жучка!!!
А если не рассказывать?.. Сидеть и ждать?.. Чего ждать, у моря погоды?
А если она так и не придет?!!
М-да, ситуация.
Так я стоял и размышлял, как вдруг увидел… Идет! Идет зараза! Идет, как ни в чем не бывало! Голубые джинсы, черная ангоровая кофточка, белая водолазочка — приличная девочка, сразу бросающаяся в глаза в нашем бомжатнике. Рыбка! Вот сволочь!
Пытаясь придать себе грозный вид, я иду к ней навстречу, четко печатая шаг.
Пусть она объяснит! Пусть только попробует не объяснить…
Она меня увидела… Она кинулась ко мне… И с рыданиями повисла у меня на груди.
— Ты чего? — спросил я ошеломленно.
Я никогда не видел, чтобы Рыбка плакала! Когда ее обижали, ее лицо делалось злым и жестоким, она ругалась, она дралась, но не плакала никогда!
— Что случилось-то? — спросил я снова, обнимая ее осторожно, прижимая к себе, — Где ты была?
Она подняла голову с моего плеча, посмотрела на меня, и я даже ахнул: ее лицо было все черное от синяков — из-за темноты я не понял этого раньше, когда только увидел ее, думал, это тени так падают… Глаза заплыли от огромных фингалищей, губа разбита.
— Тебя били? Кто? Почему? — пролепетал я, когда ко мне вернулся дар речи.
— Этот мудак, — ответила Рыбка сквозь зубы, словно с трудом выдавливая из себя слова, — Пошли отсюда… мне бы лечь.
Обнимая ее за талию, я отвел Рыбку к ее постели. Не сказать, чтобы ей особенно требовалась моя помощь, идти она могла самостоятельно, но мне очень хотелось поддержать ее…