Князь Кий: Основатель Киева
Шрифт:
— Да нет... Я хотел сказать, — оправдывался он... Но она продолжала заливаться неудержимым смехом:
— Ой, не могу! Сроду не слыхала такого выражения!
Потом они уложили вещи и пошли к лошадям. Шли близко друг к другу. Как-то само собой взялись за руки. Потом он притянул её к себе и поцеловал в щёку. Пошли дальше, молча, глядя в землю. Возле коней остановились. Она взглянула ему в глаза. Взгляд её синих глаз был серьёзным и глубоким, она словно чего-то ждала. Тогда он взял её за тонкую талию и притянул к себе, а потом поцеловал в мягкие податливые губы. Она тотчас прижалась
Она упёрлась ему руками в грудь и немного отстранилась, а потом прижалась щекой к его груди, замерла. Они молчали, часто дыша. Наконец она взглянула снизу ему в лицо — широко поставленные глаза вблизи заметно косили — и спросила лукаво:
— Сопливых вовремя целуют?
И тихонько засмеялась — радостная.
VIII
Утром к Тамире зашёл отец и сказал, что Анахарсис хочет извиниться за своё поведение на пиру.
— Откуда ты знаешь, папа, что он считает себя виноватым?
Отец, не привыкший лгать ей, ответил смущённо:
— Он уже был у меня. Просил моей поддержки.
— Он просто трус! — возмутилась она. — У него хватает духу хамить, но недостаёт решимости прийти к девушке и извиниться!
— Он объяснил свой визит ко мне серьёзными намерениями относительно тебя. Он просит твоей руки.
— И ты?
— Я ответил, что последнее слово за тобой.
— Спасибо. Я думаю, ты догадываешься, каким оно будет.
Отец прошёлся по горнице, задумчиво постоял у окна. Тамира поняла, что отец приготовился к длительному разговору, уже предполагала, в каком направлении он пойдёт, и сжала губки, готовясь к отпору. Она догадывалась, что он будет уговаривать её изменить своё решение и дать согласие выйти замуж за этого прощелыгу, потому что такое решение в значительной степени повлияет на его карьеру: отец был на хорошем счету у начальства и его обещали перевести в столицу.
— Ты, конечно, права, он вёл себя недостойно, — издали начал он. — Но надо знать атмосферу, которая царит сейчас в столице. Разложение нравов в Константинополе, которое приняло колоссальные размеры, перекинулось и на Ольвию. Ты не поверишь, но там стало обычным, когда муж и жена изменяют друг другу, знают об этом и закрывают глаза. Иметь любовников и любовниц стало модным. Иначе тебя просто перестают уважать! Пятнадцать-двадцать лет назад никто бы на такое не решился! А сегодня это стало в порядке вещей. Разврат и пьянство захватили и молодёжь. Так что поведение Анахарсиса здесь не выходит из правил, принятых в столице. Но к его чести надо отметить, что он один из немногих столичных юношей осознал своё дурное поведение и обещает больше не позволять ничего подобного впредь.
— Пусть будет так. Но я-то при чём?
— Ты ни при чём. Но я тебя убедительно прошу поговорить с ним. Хотя бы выслушать его извинения...
— Хорошо, папа.
— И подать ему маленькую надежду. Нет-нет, никаких обещаний, ничего конкретного. Но как вы там, девушки,
Тамира очень любила и уважала своего отца и хорошо знала, что, если он так настоятельно просит её, значит, надо уступить. Поэтому ответила:
— Я поняла, папа. Я сделаю так, как ты советуешь.
Анахарсис явился в полдень, очень не вовремя, на это время у неё было назначено свидание с Кием, они договорились совершить прогулку на конях по дубовой роще, расположенной за городом. Но явилась служанка и доложила о приходе столичного гостя. Делать нечего, пришлось задержаться.
Анахарсис ворвался в её комнату с букетом цветов, эффектно бросил их к её ногам, встал на одно колено и произнёс напыщенно:
— Видят боги, как я стремился к тебе, чтобы кинуть к твоим ногам не только цветы, но и свои извинения за своё недостойное поведение. Я прошу наложить на меня любую кару. Я же со своей стороны наказал себя каждодневным горьким раскаянием, разве что голову пеплом не посыпал!..
— Полно, — прервала она его излияния. — Я давно забыла о происшедшем. Встань.
— Пока не получу прощения, буду стоять на коленях.
— Хорошо, прощаю, — ответила она, через силу улыбнувшись.
Он присел на диванчик рядом с ней.
— Поверь, все эти дни после нашего расставания я только и думал о тебе. Перед моим взором были твои прекрасные глаза, чудесное личико, твой обворожительный голос. Я не могу жить без тебя!
«Однако молодой человек разошёлся не на шутку, — с беспокойством подумала она. — Он может мне сорвать свидание с Кием. Как бы побыстрее от него отделаться?»
— Не надо преувеличивать моих достоинств, — ответила она скромно. — В столице наверняка есть много девушек красивее меня...
Но Анахарсис придвинулся ближе, взял её руку и прижал к груди. Сказал прерывистым голосом:
— Никого нет прекрасней тебя! Ты должна быть милостивой и откликнуться на мои горячие чувства! Любовь захватила всё моё существо! Я никого никогда так не любил! Моя любовь к тебе диктует все мои поступки! Если мы не будем вместе, я всю жизнь буду несчастным человеком!
— Но согласись, — перебила она его, — каждая любовь предполагает взаимность. Ты не находишь?
— Я надеюсь, что заслужу её своим безукоризненным поведением и искренней привязанностью...
— Ты должен знать по себе, что любовь нельзя заслужить или купить. Она приходит сама собой — и тогда уж ничего не поделаешь.
— Но известно немало случаев, когда жёны влюбляются в мужей после свадьбы, во время семейной жизни!
— Как! Ты предлагаешь мне выйти замуж за тебя?
— Не сейчас! Я прошу подумать. Я надеюсь на положительный ответ!
Время перевалило за полдень. Кий наверняка заждался её. И чтобы отвязаться от настойчивого ухажёра, она ответила:
— Хорошо, я подумаю.
— Значит, я смею надеяться?
— Каждый человек живёт своей надеждой, — уклончиво ответила она.
— Нет, я так не уйду. Я должен услышать твоё обещание, что будешь ждать меня как невеста.
Она вспомнила просьбу отца и ответила:
— Хорошо, если ты так хочешь.