Князь мертвецов
Шрифт:
– Нет...
– также тихо ответила Ниночка и наклонила голову уже так, что казалось, вот-вот ткнется лицом в тарелку.
– Она ... гадкая.
– Нина, как ты можешь! Если дядя Аркадий считает нужным нанять эту женщину, значит...
– Погоди, Людмила, - отец остановил ее. – Ниночка, ты еще маленькая, но уже сейчас тебе надо научиться не судить людей по внешности. Мисс Джексон пережила много горестей, но она милая и добрая дама, которая любит своих учениц.
– Она и тебя полюбит!
– подхватила тетушка.
–
– выкрикнула Ниночка так громко, что в дверях появилась испуганная физиономия Маняши.
– Я не хочу, чтоб она меня любила! Она гадкая, гадкая! Мерзкая, как жаба!
– Нина, встань из-за стола.
– отчеканил отец.
– Сегодня ты остаешься без десерта. Ступай в свою комнату, и подумай о том, что ни один человек не виноват в недостатках внешности. Только в недостатке доброты и манер.
– Нет, она виновата! Она жаба, жаба!
– выпалила Ниночка, соскакивая со стула, и с ревом кинулась вон.
– Аркадий...
– страдальчески пробормотала тетушка, провожая дочь взглядом.
– Людмила, такие вещи спускать нельзя, - отец вернулся к мясу.
– Позже зайди к ней и поговори подробнее.
– Да, конечно, я зайду. И поговорю.
Чай пили в молчании, и даже приготовленная Георгией пахлава не могла развеять мрачного настроения, тем более что тетушка провожала тяжелым взглядом каждый съеденный Митей кусок - будто тот его у Ниночки отнимал.
– Зайди ко мне в кабинет, Дмитрий, - отставляя чашку, распорядился отец.
Тетушка проводила его взглядом злорадным, а Ингвар - полным сомнений: похоже, никак не мог решить, злорадствовать ему или все же сочувствовать.
Митя вот тоже не знал. С одной стороны, утренняя встреча с Урусовым прервала, наконец, полуторамесячное отцовское молчание, с другой... А вот сейчас и узнаем, что там с другой.
– Как ваш с княжичем визит к портному? Удался?
– устраиваясь за столом, рассеянно спросил отец.
«Едва не погиб. Но не погиб же, значит, удался» - подумал Митя, а вслух ответил:
– Еще не знаю, будет видно.
Уточнять отец не стал, видно было, что волнует его совершенно другое.
– Я...
– он переложил какие-то бумаги на столе, и наконец, словно решившись, вытащил из ящика распечатанный конверт.
– Как и обещал, я написал твоему дяде.
Митя замер. Отец говорил, что напишет Белозерским, но давно, сразу после Митиного первого боя и побега из дома! Он был уверен, что отец это в сердцах!
– Что... написал?
– дрогнувшим голосом переспросил он.
– Правду, - отец принялся постукивать конвертом по столу.
– Что тебе тут не нравится, а главное, тут и впрямь небезопасно. Набеги. Тебе пришлось участвовать в бою...
– И что?
«Я светский человек! Я не буду нервно облизывать губы! И вцепляться в ручки кресла! Спокойствие, сдержанность, равнодушие ...»
– Я думал, они захотят, чтобы я отправил тебя в Петербург. Но твой дядя написал,
– И когда он приедет?
Вся светская выдержка полетела к Предкам: Митя и пересохшие губы облизнул, и в ручки кресла вцепился. Когда он был маленьким, дядюшка почувствовал даже поднятый им мышиный трупик. А что сейчас? Он упокоил и убил. Что чувствовали при этом Белозерские? А остальные Моранычи? Как много они поняли?
– Не знаю, - покачал головой отец.
– Твой дядя подает в отставку со всех постов. И в армии, и при дворе, и в Государственном Совете.
«Скорее, его отправляют в отставку - подумал Митя.
– Как он и предполагал».
– Ему нужно передать дела. Так что, если учесть время, пока шло письмо, у нас он будет через две-три недели, самое большее - месяц. Погостит и заберет тебя. Ты рад? Твоя мечта сбылась.
«Мечты сбываются.
– подумал Митя - Только почему-то совсем не там и не тогда, когда ты на самом деле мечтаешь. Так что сбывшаяся мечта превращается в оживший кошмар.»
Именно сейчас, когда у него есть возможность разбогатеть на кирпиче и на железе, и заказать гардероб у альва-портного, и альвийский шелк... Дядя едет, чтобы забрать его в Петербург! Митя почувствовал, как вдоль позвоночника течет липкий холодок страха. Это с рыжей марой у него договор, что она не станет его убивать, а с дядей договора нет! Глава сильнейшего рода Моранычей сделает все, чтобы сбылась его мечта!
– Дядя меня попросту убьет!
– вырвалось у Мити.
– Что ты как маленький!
– раздраженно бросил отец.
– Ничего тебе дядя не сделает, я же сам ему написал. Поэтому я не стал подбирать тебе других учителей. Думаю, Белозерские лучше позаботятся о твоем образовании, и вообще о тебе...
«Уж они позаботятся.» - уныло подумал Митя.
– Да и мне будет спокойнее, что ты не рискуешь жизнью.
А ведь он думал, отец что-то понял, догадался, ведь он же сыскарь! Митя вскинул голову и уперся взглядом в отцовский, пристальный и испытывающий, взгляд. Такой пронизывающий, будто отец хотел забраться внутрь его головы, и вытащить наружу все Митины мысли.
Так они и сидели, глядя друг на друга, пока отец не спросил:
– Ты ничего не хочешь мне рассказать, Митя?
– О чем?
– О чем сам захочешь. О том, куда, зачем и с кем ты сбежал после боя на площади. О самом бое. А может стоит начать с событий более ранних? Например, с нашего приезда в имение?
«Тогда лучше уж с самого моего рождения», - меланхолично вздохнул Митя, а вслух буркнул:
– Не хочу!
– и отвернулся.
Ну расскажет он, а отец не поверит. И будет глупо и омерзительно: рассказ о страшных тайнах, которые посчитают детскими фантазиями.