Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер

Буторов Алексей Вячеславович

Возвратившись из Астрахани в Первопрестольную, князь Юсупов вновь стал работать как часы, методично и точно, заставляя, подобно главной часовой пружине, двигаться весь обширный механизм своих многочисленных вотчинных контор и производств, предпринимая срочные меры к восстановлению порушенного неприятелем хозяйства. Ведь не случайно среди княжеских заводов имелся и часовой…

Предпринятые Николаем Борисовичем перед пришествием французов экстренные меры для эвакуации художественных коллекций и библиотеки дали хороший результат, тогда как вообще в Москве безвозвратно погибло множество уникальных собраний. Достаточно назвать коллекцию графа А. И. Мусина-Пушкина на Разгуляе. Дом располагался в восточной части города, в бывшей Басманной слободе, совсем неподалеку от Юсуповского дворца в Огородниках. Однако обстоятельства и поведение слуг графа Мусина-Пушкина

оказались таковыми, что в результате мировая культура утратила уникальную рукопись «Слова о полку Игореве» и множество других не менее редкостных памятников древнерусской литературы, которые не были подготовлены владельцем к публикации, в отличие от «Слова…». Такая же печальная участь постигла и другие, весьма многочисленные мелкие и средние московские собрания. Между тем известно, что перед Отечественной войной 1812 года именно в Москве в частных руках оказалось сосредоточено наибольшее число выдающихся картинных галерей и библиотек.

Главный московский дом Юсуповых на Хомутовке от великого московского пожара не пострадал. Надежными оказались и тайники в подмосковных имениях, и крепостные, не выдавшие захватчикам барских сокровищ.

Как ни странно, но более всего пострадало Архангельское. Причиной тому оказалась «французская зараза», привитая на русской почве, а отнюдь не «цивилизованные» французы. Наполеон и его окружение перед нашествием на Россию неплохо представляли истинное положение и психологию русских крепостных крестьян, поэтому справедливо считали большинство из них своими возможными союзниками в борьбе с царем Александром I. В крестьянской среде французами велась активная пропаганда «гнилого западного образа жизни» и всякого рода «общечеловеческих ценностей». Вот почему после изгнания Наполеона князю Юсупову пришлось читать в донесении от 31 октября 1812 года крепостного архитектора В. Я. Стрижакова такие слова о состоянии усадьбы. «Во многих рамах стекла перебиты, а иные двери и рамы изломаны, полы во многих комнатах подняты, словом сказать, как войти в дом и взглянуть на все с чувством, то надобно ужаснуться. Кожевенный завод весь разорен, и попа с дьячком совсем разорили, однакож не французы, а воронковские мужики».

20 декабря 1812 года уже управляющий усадьбы доносил князю, что «в бытность французов крестьяне воронковские и ивановские как в Большом доме, так и в прочих местах, все били, ломали… что можно видеть из посланной при сем ведомости. А по прошествии французов все крестьяне, как-то: захаровские, раздоровские, воронковские и ивановские, соединясь вместе, забунтовали и говорили, что они не господские, а завоеванные. Потом господский хлеб… разделили между собою, а дворовых людей всех оставили без хлеба». К Донесению приложена специальная «Ведомость об испорченных в 1812 г. вещах», из которой можно узнать, что, например, «у мраморной группы „Амур и Психея“ отбиты руки; поломаны — китайские ширмы, биллиард, гусли, а из библиотеки унесено семь шкафов красного дерева».

И. Л. Ругендас. «Пожар Москвы в 1812 году». Гравюра. ГМП.

Крестьяне постарались разворовать не только помещичьи запасы. Воронковские мужики принялись громить кожевенный завод. Не отстали и бабы, выказавшие свою «любовь» к прекрасному. «Большие самые картины попорчены, у одной, что в столовой, угол оторван на аршин, а иные картины употреблены в дело, бабы в котлах отпаривали краску и шили мешки… Зеркала в золотых трюмах перебиты в мелкие части», — сообщалось князю. Из этого документа становится понятно, что далеко не все громадное художественное собрание князя удалось эвакуировать, а только самые ценные вещи [242] .

242

Обзор В. И. Ивановой «В свете войны 1812 года» на основании архивного фонда Юсуповых. Из этого обзора приводятся тексты цитируемых документов. ГМУА № 888 НА.

Наполеоновские солдаты, лишь скромно поднимавшие полы в усадебных постройках в поисках спрятанных сокровищ да бившие от досады «итальянские» окна, кажутся на самом деле вполне невинными «освободителями» рядом с революционно настроенными барскими крестьянами.

Николаю Борисовичу больших трудов стоило фактически заново наладить

работы в Архангельском и усмирить «подданных». Уже в конце 1813 года крепостные особы, еще недавно вываривавшие на мешки художественные полотна европейских мастеров, мирно взялись за чесание козьего пуха, что стало приносить Юсупову вполне ощутимый доход [243] .

243

Обзор В. И. Ивановой, посвященный состоянию усадьбы Архангельское в 1813 г. ГМУА № 889 НА.

Шмидт с оригинала Х.-И Олдендорфа. Пожар Москвы в сентябре 1812 г. Первая четверть XIX в.

Николаю Борисовичу пришлось восстанавливать не одно Архангельское. Так, полному разгрому подверглась Купавинская фабрика, другие имения и фабричные производства Юсупова. Любопытно, что в донесениях о погромах повсеместно отмечалась главенствующая роль отнюдь не французов, которые не могли унести с собой фабричных станков или готовый товар, а «своих», собственных рабочих или жителей ближайших окрестностей. Эта страсть к погромам, к желанию незаконно завладеть чужим имуществом вообще очень ярко проявилась во время событий 1812 года. Не случайно говорили — кому война, кому — мать родна. Погромная традиция вообще оказалась очень живуча…

К восстановительным работам в Архангельском по княжескому приказанию оказался привлечен талантливый крепостной архитектор Василий Яковлевич Стрижаков. До 1819 года он руководил всем строительством в усадьбе. В соавторстве с многочисленными профессиональными московскими зодчими, а частью и по собственным проектам, он в короткий срок закончил восстановление и частичную достройку великолепного усадебного ансамбля. Василий Яковлевич обладал редкостной энергией и работоспособностью, чем вовсе не отличались его последователи. Увы, полное окончание работ в Архангельском почти совпало с ранней смертью крепостного мастера от традиционного тогда туберкулеза.

Ф. Фламенг пишет портрет З. Н. Юсуповой в парке Архангельского. Фотография. ГМУА.

Стрижаков работал в усадьбе буквально не покладая рук, успевал везде, за всем наблюдал и все контролировал. Зимой архитектор готовил проекты будущих сооружений, летом занимался непосредственно строительством (до революции в России было так холодно, что зимний строительный сезон не существовал). Василий Яковлевич выполнял и самостоятельные архитектурные работы. Главное, что сделал Стрижаков в Архангельском, — соорудил бельведер над большим домом, тем самым существенно обогатив, если не коренным образом изменив первоначальный проект француза Де Герна.

Праздник в усадьбе Архангельское. Фотография начала 1900-х гг. ГМУА.

Создав себе «надежный тыл», упорядочив и восстановив после неприятельского нашествия свое крепостное и домашнее хозяйство, князь Николай Борисович одновременно с этим мог с чистой совестью вновь заняться государственной службой. Достойное князя место «открылось» вскоре после его возвращения из «Астраханского сидения».

«Портрет князя Юсупова Н. Б.». Гравюра Е. Скотникова. 1816. ГМП.

Глава 4

На службе Отечеству. Кремлевские куранты

Пожар способствовал ей много к украшенью. А. С. Грибоедов. «Горе от ума»

Для того чтобы рассказать о возобновлении государственной службы Николая Борисовича необходимо вернуться несколько назад, к началу лета 1812 года, когда еще немногое предвещало скорую войну.