Князь орков
Шрифт:
— А ты уверен? — Бальбок поднял предмет, и он снова сверкнул в вечернем свете.
— Что у тебя там? — Раммар вернулся и вырвал предмет у него из лап. Это была маленькая гравированная серебряная пряжка. — Пламя Курула! — вырвалось у него. — Карлики носят такие штуки на сапогах.
— Похоже, будто ее совсем недавно отполировали, — заявил Бальбок. — Долго пролежать здесь она не могла.
— Шнорш! — сплюнул Раммар. — Это означает, что карлики недалеко. Только этих жалких орконенавистников нам и не хватало. Еще одна причина сматываться побыстрее!
— Но, возможно,
— Ну и что? Ты хочешь пойти к ним и спросить?
— Нет, не то. Но можно пойти за ними. Может быть, они приведут нас к тропе.
— Может быть, а может и не быть! — шмыгнул носом Раммар. Действительно, карлики знали горы так же хорошо, как свои карманы. С другой стороны, перспектива свести близкое знакомство с карликами не приводила толстяка в восторг. — Не стану я рисковать своим асаром, — проворчал он, — только потому, что тебе опять приспичило строить из себя геро…
Тут брат прервал его на середине фразы.
— Там! — крикнул Бальбок, указывая на северо-восток, где среди грозно возвышающихся гор внезапно сверкнули оранжевые огни.
Костры…
— Это, должно быть, бородатые, — предположил Раммар. — Только карлики могут быть настолько глупы, чтобы разводить костер в таком месте, где его видно со всех сторон.
— Они что, не боятся привлечь внимание врагов?
— Конечно, боятся, но страх темноты еще сильнее, — криво усмехнулся Раммар. — Странное дело — хотя карлики тысячелетиями вгрызаются в камни и землю в поисках сокровищ, а темноты вот выносить не могут. Поэтому они всегда таскают с собой в туннели фонари. — Раммар использовал слово «фонари» из языка людей, поскольку в орочьем языке похожего не было.
— Фонари? — удивленно и огорошено посмотрел на него Бальбок. — Ты имеешь в виду, что карлики не ходят просто в лес, чтобы…
Раммар сердито перебил его.
— Умбал! Я говорю не об отхожем месте, а о фонаре [4] — это такая штука со свечой внутри.
— Да ну! А бывают такие штуки? — Изобретение карликов произвело на Бальбока впечатление.
4
Бальбок путает два немецких слова, которые звучат довольно похоже, — Laterne(фонарь) и Latrine(уборная, отхожее место). — Примеч. перев.
Раммар кивнул.
— Приспособление для вшивых бог-ухг'хай, которые слишком глупы для того, чтобы держать в лапах факел. Надо бы тебе обновить свои знания человеческого языка, братец. Никогда не помешает знать, о чем болтают между собой бородатые сморчки и вообще все молочноносые. [5] Как хорошо, что у тебя есть я, потому что я великолепно говорю по-человечески.
— И что? — спросил Бальбок. — Что нам теперь делать?
5
Нелестные
Раммар призадумался. Конечно, можно было все бросить и бежать на восток. Но, с одной стороны, тогда напрасно все, чего они уже достигли, а, с другой стороны, перспектива быть наемником у людей тоже казалась не слишком привлекательной. Хотя Раммару не хотелось в этом признаваться, но что-то такое было в плане Бальбока — проследить за карликами. Ведь благодаря огню они узнали, где находится лагерь врага, и если подождать, пока наступит ночь, то можно приблизиться к нему, особо не подвергаясь опасности…
— Ну, хорошо, — согласился Раммар после некоторых колебаний. — Мы подкрадемся и попробуем разведать, что замышляют бородатые сморчки. Если собираются переваливать через горы, то тайком пойдем за ними.
— Мы сделаем так, как я предложил? — Радости Бальбока не было предела.
— Вот еще! — пролаял Раммар. — Только не воображай ничего. Если эти карлики пойдут в другую сторону или возникнет опасность обнаружить себя, тогда твой дурацкий план провалится, и мы будем делать то, что я скажу. Дошло до твоих мозгов?
— Да, Раммар.
— Тогда мы сядем здесь и будем ждать. А как стемнеет — подкрадемся к бородачам.
Добавить было нечего. Бальбок сел там, где стоял, радуясь тому, что может снять ранец и положить тяжелый штандарт. В животе заурчало, но он не осмелился обмолвиться об этом и словом, потому что иначе Раммар снова заведется, мол, он взял с собой слишком мало байша. Втайне Бальбок удивлялся тому, что Раммар не бранит его, хотя ведь тоже наверняка голодный. Но долговязый решил молчать. Древняя орочья мудрость гласит, что не стоит будить тролля, пока он спит.
Высота гор, смыкавшихся на западе со склонами Черногорья, сделала сумерки короткими, солнце быстро спряталось за пиками. Ярко-красная заря подожгла облака, а потом удлинившиеся тени слились с сумраком ночи.
Когда совсем стемнело, орки тронулись в путь. Похолодало, и орки набросили шерстяные накидки, грязно-серый цвет которых отлично маскировал их в темных скалах. С близких болот наползал туман, сделавший братьев совершенно невидимыми.
Трудностей с ориентированием у них не возникло; костры, похожие в тумане на расплывчатые островки света, указывали путь, а под конец орки даже услышали голоса: у одного из костров велась беседа — не на языке карликов, которого братья не понимали, а на языке людей с востока, известном каждому орку, поскольку в последней войне они сражались на одной стороне.
Чем ближе подбирались орки к вражескому лагерю, тем осторожнее они становились. За одним валуном Бальбок оставил поклажу и штандарт, и братья стали подкрадываться на четвереньках, а затем, когда достигли круга, освещенного костром, то и вовсе по-пластунски. Бесшумно, словно змеи, ползли они по холодной земле, пока не стали различать обрывки разговора, который велся там, у костра.
— … вы себе только представьте. Если вас поймают остроухие, то казнят всех до единого. Не то чтобы мне это было важно, но в этом случае пропадет весь груз, чего я себе позволить не могу.