Князь Тавриды
Шрифт:
Маневры удались на славу.
Особенно отличился кирасирский полк, названный полком князя Потемкина-Таврического.
Сомнения, внушенные императрице насчет «легкоконных» полков, сформированных светлейшим, сразу распались.
— О, как люди злы! — сказала она принцу Карлу Иосифу де Линь, сопровождавшему, в числе других дипломатов, государыню, указывая на бравую конницу. — Как им хотелось обмануть меня!
Екатерина была так довольна всем, что, желая пристыдить и наказать доносчиков, послала санкт-петербургскому губернатору следующий высочайший рескрипт:
«Я приехала сюда и нашла третью часть той превосходной конницы, коей существование многие зломыслящие люди отвергали; но я видела сие войско и видела его в таком совершенстве, до какого никакой корпус не достигал. Прошу вас сказать всем людям, не верующим оному, и истину сию утвердить моим письмом, и таким образом посрамить ложное суждение неблагонамеренных господ. Наконец, надлежит воздать должную справедливость и похвалу людям, посвящающим себя с полной ревностью и успехом на службу своей государыни и отечеству».
Из Кременчуга императрица направилась далее в Крым.
В нескольких верстах от этого города, в степи, состоялась встреча государыни с графом Фалькенштейном.
Под этим именем путешествовал австрийский император Иосиф II.
Свидание произошло в уединенной хижине казака, в присутствии Потемкина, графа Ксаверия Браницкого и принца Карла-Генриха Нассау-Зигена.
После свиданья император поехал сопровождать императрицу в путешествии по Крыму.
В Херсон Екатерина въехала в великолепной колеснице. С ней сидели Иосиф II и Потемкин.
Перед изумленными путешественниками на месте, где за семьдесят лет перед тем была лишь пустынная степь и развалины, предстала крепость, арсенал со множеством пушек, три готовых на верфях корабля, несколько церквей, красивые здания, купеческие суда в прекрасном порту, словно как из земли выросший новый город, богатый и многолюдный.
Множество домов было занято не только русскими, но и иностранцами.
В роскошных магазинах были выставлены драгоценные товары. Везде была заметна жизнь и промышленная деятельность.
Государыня остановилась в адмиралтействе.
Насколько оно было великолепно украшено для приема августейшей посетительницы, можно судить уже потому, что один воздвигнутый в нем трон стоил около пятидесяти рублей.
В Херсоне императрица пробыла довольно долго.
При ней были спущены на воду три суда: два линейных корабля о 66 и фрегат о 40 пушках.
За это князь Потемкин был пожалован кайзер-флагом по-своему званию главнокомандующего черноморским флотом.
Во время одной из прогулок по городу Григорий Александрович умышленно повел государыню к древним воротам, на которых сохранилась надпись на греческом языке:
«Отсюда надлежит ехать в Византию».
Эта древняя надпись не заключала в себе ничего особенного и, видимо, служила лишь для указания пути в столицу Греции.
Но светлейший придал ей другое значение, сообразное с непокидавшим его ум «греческим проектом».
Указав императрице на надпись, он сказал:
— Путь открыт, Ваше Величество, недостает только вашего разрешения…
Императрица выразительно посмотрела на него и многозначительно улыбнулась.
Время неслось быстро среди различных осмотров и увеселений.
Представившиеся императрице татары желали показать ей свое искусство в различных военных играх.
Екатерина смотрела на них из кареты, в которой сидела вместе с австрийским императором.
Вдруг, в самом пылу военных эволюции, двухтысячный татарский отряд устремился на карету императрицы и вмиг окружил ее.
Иосиф II смутился, а императрица, сразу догадавшись, что эта эволюция была сделана по приказанию Потемкина, не высказала ни малейшей робости. Государыня не ошиблась. Это был действительно один из сюрпризов светлейшего, старавшегося разнообразить впечатления, производимые на императрицу разными зрелищами.
В числе сопровождавших императрицу в Херсон был и знакомый нам соперник князя Потемкина по молодой Калисфении Василий Романович Щегловский.
Незадолго до отъезда из Херсона, было получено известие, что один из мостов, по которому надо было ехать, разрушен бурею и заменяется новым.
Императрица спешила выехать, но было еще неизвестно, готов ли новый мост.
Григорий Александрович послал Щегловского за двадцать семь верст — узнать, построен ли мост.
Часа через три, когда государыня села за обеденный стол, Василий Романович возвратился, загнав несколько лошадей и проскакав пятьдесят четыре версты не более, как в три часа.
Войдя в столовую императрицы, где находился и Потемкин, Щегловский, с трудом переводя дыхание, едва мог промолвить:
— Ваша светлость, мост готов…
— Как, — сказала императрица, — он уже и съездил? — и так была довольна, что сняла с руки своей богатый бриллиантовый перстень и подарила Щегловскому.
Херсон произвел на императрицу неизгладимое впечатление.
При путешествии в глубь страны это впечатление еще более увеличивалось.
Чудная природа Крыма, великолепное Черное море, ласкающий, нежный воздух, роскошные горные панорамы еще сильнее подействовали на государыню.
Императрица намеревалась из Херсона ехать в Кинбурн, но известие, что там стоит сильная турецкая эскадра, побудило ее отправиться сухим путем через Перекоп в Тавриду.
Князь Потемкин с принцем Нассау-Зигеном отправились вперед.
Переехав через Борифень, они увидели детей знаменитейших татар, собравшихся тут, чтобы приветствовать императрицу.
Поговорив с ними, они двинулись к Каменному мосту, до которого оставалось около тридцати верст и где был назначен ночлег.
По дороге ожидало их до трех тысяч донских казаков со своим атаманом.