Князь Тавриды
Шрифт:
Но, увы, прошлое было невозвратимо.
Оно дразнило его из своего заманчивого далека и указывало, что его могущество имеет границы.
Это доводило его до бешенства — он рвался и метался и как буря налетал на окружающих.
Все кругом трепетало.
«Светлейший хандрит» — это была одна из самых страшных фраз того времени.
Хандра прошла только за несколько дней перед отъездом из Киева, и ею, по счастью, не омрачилось ни на один день дальнейшее путешествие.
В особенно населенных местах путники останавливались и выходили на берег.
Торжественная встреча ликующего, одетого в праздничные платья народа, пальба из пушек и фейерверки ознаменовывали эти кратковременные остановки.
Что бы ни писали современники, а за ними и потомки, о будто бы непроизводительно истраченных громадных суммах на это путешествие государыни, тяжелым бременем упавших на состояние русских финансов, путешествие это несомненно послужило ко благу всех губерний и областей, через которые проезжала императрица, потому что обогатило их. Оно показало, насколько эти земли плодородны по самой природе своей и как мало нуждаются в обработке. Наконец, оно обратило внимание правительства на новоприобретенные земли, ободрило жителей и, так сказать, подготовило то блистательное и непоколебимое положение, которым эти страны пользуются в настоящее время.
Путешественники приближались к месту, где должна была состояться встреча русской императрицы с облагодетельствованным ею польским королем Станиславом-Августом Понятовским.
XX. Путь в Византию
В Каневе государыня пробыла менее суток.
Встреча ее с польским королем Станиславом-Августом Понятовским состоялась по заранее установленному церемониалу.
Современники отметили одну подробность, относящуюся к Потемкину.
При встрече с королем князь поцеловал у него руку.
Объяснялось это тем, что будто бы у светлейшего было желание получить польскую корону, а по польским законам королем мог быть гражданин и подданный этого государства.
Целованием королевской руки Григорий Александрович торжественно засвидетельствовал свои чувства к Польше.
Императрица приняла короля очень любезно, хотя и спешно, так как австрийский посланник торопил государыню, заявляя, что его император уже выехал из Леопольдштата.
Императрица и без того опоздала к назначенному времени свидания.
Польский король, впрочем, был очень доволен и расстался с Потемкиным в самых дружеских отношениях.
Императрица после свидания послала королю орден Святого Андрея Первозванного.
Этот орден получил и король шведский в бытность свою в Петербурге.
От Канева берега Днепра становятся дики и скалисты. Русло реки невозможно было совершенно освободить от множества подводных камней, и некоторые из них там и сям еще торчали из воды.
С величайшею осторожностью плыли между ними суда императорской флотилии.
Утро 5 мая было великолепно, но с полудня небо стало покрываться тучами, которые делались все чернее и чернее, подул сильный ветер и волны сердито бурлили и с силою разбивались о борта галер, сильно накреняя их то в ту, то в другую сторону.
Гребцы выбивались из сил, чтобы поскорее выбраться из опасного места, но усилия их оставались тщетными. С минуты на минуту усиливавшийся ветер, дувший навстречу судам, мешал им подвигаться вперед.
Гребцами овладел ужас, который скоро сообщился и всем путешественникам.
Одна императрица была спокойна.
Наконец разразилась настоящая буря. Ветер злобно завывал между ущельями береговых скал.
Галеры как щепки бросало из стороны в сторону, грозя ежеминутно разбить в дребезги о подводные камни.
На судах, следовавших за императорскими, наступила общая паника.
Женщины молились и плакали. Мужчины бросились на помощь выбившимся из сил гребцам.
В галере, на которой находилась императрица, оказалась течь.
Опасность была еще сильнее, а между тем все окружающие императрицу, ободренные ее присутствием духа, были почти спокойны.
Не слышно было ни жалоб, не видно было суматохи, царившей на прочих галерах.
Спустились густые сумерки. Все окуталось непроницаемым мраком.
Вдруг столб синеватого пламени вспыхнул вблизи императорской галеры и осветил картину общего смятения.
Крик ужаса вырвался из сотни грудей. Многим показалось, что настала минута окончательной гибели.
Сразу не могли даже сообразить причины этого огненного грозного призрака.
Лишь через несколько времени дело объяснилось.
Оказалось, что загорелось судно, нагруженное вином и шедшее навстречу императорской флотилии.
Воспламенившееся вино кипело как огненная лава, вода клубилась, как будто в адском котле, и обгорелые обломки судна погружались со страшным шипением в клокочущие волны.
Картина была ужасна и поразительна.
Лишь к рассвету ветер утих и тучи рассеялись. Опасность миновала.
Оригинальная флотилия прибыла в Кременчуг.
Императрица со всею свитой вышла на берег и в экипаже проследовала в выстроенный для нее великолепный дворец, окруженный роскошным садом.
Письма Екатерины к невестке и другим лицам были восторженны: государыня была положительно очарована всем виденным уже ею по дороге, а между тем в Крыму ее ожидали еще большие чудеса.
С Кременчуга началось полное торжество князя Потемкина. С этого города сразу бросилась в глаза разница с только что оставленным малоросским наместничеством, особенно в устройстве военной части.
Под городом, на другой день по приезде туда государыни, были устроены маневры двенадцатитысячного корпуса.