Чтение онлайн

на главную

Жанры

Князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский
Шрифт:

По таким обстоятельствам Резидент видя, что Татарския дела со дня в день опаснее становятся и разрыв неминуем, отправил фамилию и часть экипажа в Перекоп, снабдя оную просительным к Предводителю письмом о дальнейшем оттуда препровождении; но по прибытии Предводителя на легке в Перекоп и по прочтении письма, с улыбкою отозвалось: «Наш старик уже трусом стал. За чем в Россию ехать? Нам 6-ти недельной карантин в степи выдержать надобно. Какая в Бахчисарае опасность? Все пустое, ничему не бывать!» а пред возвращением к полкам, в тот же самой день по полудни, приказал фамилии в Перекопе ждать до вступления его с полками второй армии в Крым, и тогда уже решительной ответ получит. Чрез неделю полки в Крым вступать стали, а Предводитель вновь в Перекоп прибыл, где советовано фамилии возвратиться в Бахчисарай.

Между тем переписка у Хаджи-Али-Паши с Ханом и Правительством производилась. Первой настаивал в том, чтоб Хана с Татарами сделал на Российския войски нападение, для облегчения его высадки, а последние извинялись невозможностию, что у Татар пушек нет, а у Россиян, напротив того, множество оных но представляли, что они совсем готовы на коня сесть, только бы им Паша несколько орудиев доставил; Паша на то согласился, и требовал, для возки пушек и снарядов, несколько сот повозок и до тысячи пар быков; исполнение того поручено Мегмет-Гйрей-Мурзе, коему велено до пяти сот арб собрав и до тысячи пар волов, поставить оные к удобном, за Старым Крымом, месте, близ берега. О чем Предводитель был уведомлен. Резидент, предвидя по всем обстоятельствам скорой злонамеренных Татар разрыв и нападение, писал к Предводителю о той опасности, которой он дальним в Бахчисарае пребыванием подвержен быть может, и прилежнейше просил, если он того стоит, подать ему руку помощи присылкою нескольких повозок с упряжкою и конвоем, для препровождения к армии; ибо без того спасти себя и своих не может, а в противном случае удостоверяя его, что он готов жертвовать собою и всем семейством лишь бы только оное в пользу любезнаго отечества обратиться могло;

которое письмо отправлено было с надежным конфидентом, на коего и словесное донесение сосланось. В самое то время Предводитель следовал с полками к Ак-Мечету, разстоянием от Бахчисарая 25 верст; ибо, по известиям, Турецкой флот, подняв от Такли якори, плыл к Алуште, против которой и на якорях стал, ответ Предводителев был, что он спешит на поражение Турок, и по тому не в состоянии отделить военных людей для Резидента, коему руки не были связаны, а советуем ему уповать на Бога. На кануне того дня Генерал-Маиор Кохиус, отряженный с конным и пехотным деташаментом на подкрепление Балаклавскаго и Белецкаго поста, первой разстоянием от Бахчисарая в 25-ти, а последней в 20-ти, верстах, следовал от Бахчисарая не далее 3-х верст. Слухом барабаннаго боя Резидент ободрен был, надеясь, что послан деташамент для избавления его. Но в самом том размышлении от Хана присылан был чиновник наведаться у Резидента, не к Бахчисараю ли войско прислано? Резидент отвечал, что он неизвестен, а думает, если б к Бахчисараю войско шло, то, без сумнения, он от Предводителя предуведомлен был бы, разве в разсуждении шатающагося около берегов Турецкаго неприятельскаго флота, не отрядил ли иногда Предводитель для защищения Ханской особы и столицы его от неприятельских нападений.

Но на четвертый день после того, а имянно 24 Июля, пред полуднем, в 8 часу, присылан к Резиденту чиновник, Куллар-Агасы, наведаться от имяни Ханскаго и Правительства чинов о здоровьи, с приглашением на конференцию. Резидент с обыкновенною свитою и поехал, в предшествии помянутаго чиновника, но, по выезде из переулка на большую улицу, нашел оную, по обеим сторонам вооруженными конными и пешими Татарами занятую, между коими проехал до самых ворот замка, где незнакомый чиновник, обнажа саблю, остановил Резидента и, приложа конец сабли ему в правый бок, воскричал: «Сойди с лошади, неверный!» Резидент, оборотясь к нему, сказал: «Не съума ли он сошел, или не знает, кто он?» но Татарин, придавив сильнее концем, то ж самое вскричал. Резидент, видя настоящую опасность, с лошади сошел, а свита его прикрыла сзади; тогда Татара кричать стали: «Коли, руби и стреляй!» и саблями поверх головы махали, а предшествующий чиновник кричал не трогать Резидента. С таким шумом и криком, вместо Ханской комнаты введен был Резедент со всею свитою в особливой покой, в коем окна, по летнему жаркому времени, были открыты, в коих стоявшие на дворе Татара, взводя с ружей курки, прикладываться стали по них стрелять, но, по щастию, в том же покое от дверей перегородка была чрез всю горницу, за которую Резедент и вся его свита попадали: в самое то время вошли знакомыя чиновники: Ахтаджи-Бей, Ханской Обер-Шталмейстер, и Тефтердар Каза-Азамат-Ага, бывший в Санктпетербурге Депутатом Крымским, которые Резидента спросили, что он делает, а он им указал Татар приложившихся по нем стрелять. Они, увидя их, тотчас отогнали и запретили к окнам подходить. Резидент, встав и вышед из за перегородки, стал чиновников спрашивать: «Не сия ли конференция приятельская, на которую чрез нарочнаго чиновника приглашен?» Ахтаджи-Бей ответствовал: чтоб он не прогневался: такое Ханское повеление, которое велел объявить Резиденту, что мир не с их стороны нарушен, но с Российской, разорением вблизи Ак-Мечета, села Енисале, где помещика, почтеннаго стараго Мурзу, били и мучили, волоча по земле, тож и дочь его, жену Балджи-Баши. Резидент отозвался, что он не сведом; ибо от Предводителя чрез 5 дней никакого известия не получал. Вдруг прибежал чиновник с Ханским повелением, чтоб Офицеров и кого Резидент захочет, оставить при нем, а достальных людей в другое место отвести. Резидент Капрала, три человека гусар и своего конюшаго отделив, отдал присланному, который, выслав их под караулом, стал спрашивать, много ли на почте Казаков? Сказано ему 30 человек. Он отвечал: «Хан приказал послать к ним сказать, чтоб они смирны были и не тревожились," куда гусарский Вахмейстр и послан. Другой чиновник, пришед, объявил Ханское повеление, чтоб оставить при Резиденте только сына его и переводчика, а прочих всех в другое место отвести. Резидент спорить стал, что они все Офицеры, ком им самим знакомы, а по тому и надобно им остаться при нем; однако, не взирая на то, взяли Порутчика Брянскаго полку Иванова, Прапорщика чернаго гусарскаго полку Раичича, шурина Резидентскаго Леонтовича, двух толмачей, Канцеляриста и Подканцеляриста, и потащили их от Резидента за волосы в другое место. Резидент просил, чтоб жене его, которая только пред 22 днями от бремени разрешилась и еще слаба, с постели не встает, и детям никакой обиды причинено не было, что дом и прислуга сохранены были и фамилию уверили, что Резидент жив. Ахтаджи-Бей, взяв на себя о том попечение, поехал, спустя несколько возвратился и объявил, что поставлен по Ханскому повелению караул и не велено никого туда впускать, а после попросил у переводчика часы, которые ему и отданы. Вдруг услышаны выстрелы ружейные, а между тем и принесена одна голова Донскаго Казака, коих всех пристрелили. Оставленный при Резиденте Булюк-Баша потребовал у него шпаги: Резидент отвечал ему, что она не привыкло по чужим рукам ходить, но Булюк-Паша стал угрозами об отдаче домогаться, по чему Резидент и принужден был оную отдать. После того Ханской Везирь, из Дивана вышед, мимо окон того покоя, где Резидент содержался, прошел, не оглядываясь, за ним, в нескольких шагах Казаскер таким же образом шел, а за сим по нескольких минутах Нурадин-Султан последовал; сей, взглянув на Резидента и идучи, кивал головою и жал плечьми. Резидент ожидал Ханскаго выхода, в намерении остановить его, протестуясь Всевысочайшим Монаршим именем о нарушении всенароднаго права. На знатно предупрежден был его чиновниками выйти чрез Харем, чтоб Резидент его не' видел. По отъезде Хана вызван был Резидент тем же Куллар-Агасы, и привед к месту, где обыкновенно лошадь Резидентская подводима была, показал ему коня, тож пасынку его и переводчику, но Резидент спросил, где его лошадь с убором? Чиновник сказал, что она не пропадет, а между тем сели бы все на лошадей; ибо дорога, куда ехать, не близка. Дорогою чиновник, видя у Резидента часы, стал оныя требовать, говоря, что и без того Турки отымут, которым ему и отданы; и так отведен Резидент под караулом, окружен 20 Татарами, чрез горы в Алушту, к Хаджи-Али-Паше, разстоянием от Бахчисарая более ста верст, куда прибыли часу в 11 по полудни, где введен в одну палатку, а из оной в другую. По входе Резидент, видя молодаго пред собой Турчина, богато одетаго, отозвался, что хотел бы знать, у кого он в гостях; хозяин и отвечал, что у него! сей был племянник Хаджи-Али-Паши, сын Сулейман-Паши. Резидент присовокупил, что он себе за честь поставляет быть гостем у такого знаменитаго человека: он стал извиняться, что в палатке худо прибрано кроме одной подушки, и ковра нет, по тому что все приборы и постели еще на корабле; после спросил Резидента, станет ли ужинать, кушанье поставлено, но никто не ел, только что по чашке кофе пили. Хозяин, поставив 12 Янычар на стражу, пошел в другую палатку. Резидент лег спать с обоими его товарищами, а на разсвете чувствовал, что некто около шеи его трогает и примеривается обнаженною саблею к шеи, говоря товарищам своим, куда ловко отсечь сей свинье голову, но другие Янычара его бранили и ругали, время ему отойти прочь, однако он тож самое сделав над пасынком и переводчиком, сел возле Резидента и говорил товарщам: напрасно они его бранили, а он знает, если бы отрубил неверным головы, Паша бы его разве только выбранил, или выбить велел. После сего Резидент встал, притворяясь, что очень крепко спал, между тем подчиван кофеем, а спустя с час времени Тефтердаром и Диван-Эфендием в другую палатку, по Турецкому обряду изрядными коврами устланную, введен, где вновь кофеем подчиван и, высылке служителей, объявлено ему, что Паша хочет ведать, много ли при армии в Крыму Генералов, и сколько при них войска? Сказано десять человек по именам, тож самое, что и любопытным Татарам всегда твержено: войска пехоты 13 полков, исключая Еникальской и Керчинской гарнизон. На вопрос, как велики полки, ответствовано: по 2400 человек рядовых, из коих 400 человек остаются всегда в непременных квартирах, кои называются разсадою; ибо всякой год из них комплектуется полк, а на место тех новые рекруты принимаются и обучаются, так что никогда недостатка в людях не бывает. Конницы 6 полков, в коих только вполы против пехоты; из сих 200 человек для того ж остаются всегда в непременных квартирах, как и в пехоте. Гусар 4 полка, в которых рядовых по 400, из них 2000 выступают в поход, а другая половина остается в резерве, в разсуждении том, что сии полки пограничные; пикинеры 4-ре ж полка, кои числом равны с гусарскими, яко пограничные. Донских 5 полков, каждой no 500 человек, компанейских три полка, по толикому ж числу; Малороссийских 4 полка, тож по 500, и 2000 Запорожцев; сверх того при полевой и полковой артиллерии 3000 канониров и бомбардиров, да егерской 2000 корпус. Сие все записав, объявили Резиденту, что Паша такожде желает ведать содержание трактата, заключеннаго с Татарскою областию. Резидент предварительно себя извинил, что он может иногда в артикулах ошибиться, поставляя вместо 4, – 6, а вместо 6–8; однако за то ручается, что из всего содержания ничего проронено не будет, которой им и пересказан; они все записав, резидента в палатке оставили, а сами к Паше пошли.

Спустя несколько минут чрез Обер-Церемони-мейстера представлен Паше Резидент: у Пашинской большой палатки, с трех сторон полы были подняты, а с четвертой опущена, от которой, в разстоянии одной сажени, начиналась, вдоль палатки, софа аршина в два ширины, устланная полосатым атласом, покрытым матрацом, вокруг обставлена парчевыми подушками. Вокруг все палатки стояли полумесяцем в 8 шеренок вооруженные Янычары с ружьем к ноге, всех казалось около 3000 человек, а за софою в четыре ряда стояли служители. Паша сидел в углу, наклонясь на подушки, а против него, в разстоянии о, или 7, шагов, сидел на коленах Тефтердар-Ага. Как скоро Резидента; Паша завидел, закричал на предстоящее войско: «Не трогай!» при входе в палатку поставлен табурет возле софы, шагах в 8-ми от Паши, на которой Резидент, только что успел сесть, подчиван кофеем. Первый Пашинской вопрос был: «Как вы этим бездельникам поверили?» Резидент отвечал: «В обширной Российской Империи есть разных наций и законов люди, коим, при учинении по их Закону клятвы, верят, а Татара не только по своему Закону многократно клялись, но и целованием Алкорана оное подтверждали: как же им по человечеству не верить?» Он повторил: «Вы их не знали, а теперь узнаете, сколько на их клятвы полагаться можно.» После спросил, какой Резидент нации, где по Турецки выучился, и был ли в Царьграде? Резидент отвечал: «Родился в Далмации, вывезен оттуда, как ему сказывали, в Россию 15-ти недель; по Турецки, по Волошски и Гречески, когда стал себя помнить, в ребяческих летах уже говорил, по тому что таковых наций около его услуга была; по девятому году посылан от родственников в Вену обучаться наукам, где пять лет находился, а после наук два года вояжировал и намерен был ехать в Царьград, любопытствуя видеть примечания достойную прежних Греческих Императоров, а ныне Турецких султанов, столицу, но чему и доезжал до Букарешта и Рущука, где попеременно жил 10 месяцев, наджидая известия о пресечении, весьма сильно продолжавшагося тогда в Царьграде мороваго поветрия, но не могши дождаться, возвратился в отечество.» Паша присовокупил: «Так теперь его намерение исполнится; ибо он его отправит в Царьград и там посажен будет в Едикуль.» Резидент сказал ему, что он теперь в его руках, следовательно, зависит от его воли; но если Паша примет во уважение всенародное право и то обстоятельство, что он от такой великой в свете Императрицы акредитован при Крымском Хане Резидентом, то он благонадежен, Паша дозволит ему пользоваться, свойственными характеру его, преимуществами. На сие Паша однако только улыбкою ответствовав, поручил Резиденту к Предводителю отписать, чтоб он всём предводительства его Туркам, кои во время баталии в полон отдаются, приказал головы рубить, чего и он с своей стороны неотменно над Русским исполнять подтвердит; а сие он в таком намерении делать предпринял, чтоб обоюдные ратные люди, устрашась тем, вернее Государям служили и до последней капли крови мужественно дрались. По сих разговорах отпустил от себя Резидента, который в палатку тем же Обер-Церёмонимейстером препровожден, где внесен, по Турецкому обыкновению, большой круглой поднос с кушаньем для Резидента. В то время пришед Грузинской об одном глазе Хан Еоргий, сел возле Резидента и спросил о Графе Тотлебене и Генерал-Маиоре Сухотине; о первом ответствовано: в Польше преставился, а о последнем, чаятельно, в Москве находится. Он начал свое приключение рассказывать, что, будучи в Грузии Ираклий, по некоторой причине, стал на него злобствовать и, арестовав, приказал оба глаза ему выколоть, но тот, кому экзекуция поручена была, по человечеству сжалился на него, и только один глаз ему выколол, который прикрыт черным бархатом, жемчугом обнизанным, а другой слегка оцарапан, как и видно, после чего он и принужден был оттуда удалиться с своими людьми и прибегнуть под протекцию Хаджи-Али-Паши. На вопрос Резидента, многолюден ли его корпус, сказал: более не имеет как 39 человек.

После полудня в четвертом часу Обер-Церемонимейстером Резидент, с сыном и переводчиком, отведен на Адмиральский корабль Капитана, для представления Капитан-Паше, где весьма сурово и гордо принят и немалое поругание слышал, а оттуда на Пашинской корабль Патрона, где для него особливой кают возле Капитанскаго уже приуготован был; Капитаном корабля принят изрядно, только от прочих немалое ж сносил ругательство до получения известия о мире, которое на 4-й день после арестования Резидента получено. В тот же самый день, как Резидент на корабль приведен, просил чрез Обер-Церемонимейсте-ра у Паши дозволить ему писать к Предводителю и к жене, однако не дозволено. А когда о мире извести получено, то сперва Капитан-Паша, чрез Тефтердара, Резидента поздравил, объявив при том, что он считается у них уже не невольник, но их и Государя их гость; после того призыван к Паше на берег, который равномерно его тем поздравил и весьма ласково принял, а при том отозвался: «Слава Богу, ныне стали приятелями, так и должно, приятельски обходясь, один другого пользы наблюдать, отнюдь не желая вреда своему приятелю и не допуская онаго до предвидимаго разорения.» Резидент сказал: «То правда, что чистосердое между приятелями обхождение Богу угодно.» Он присовокупил: «Когда так, то намерен, в разсуждении годоваго времяни, в коем штормы на Черном море обыкновенно начинаются, для избавления флота от гибели на открытом море, завесть оный в Кафинскую бухту, по тому что в полученном фермане только ему предписано остановить не приятельства повсюду; ибо с Россиею мир заключен, а впредь обстоятельное обо всем ему предписано будет.» Резидент отвечал: «Намерение его весьма благоразумное; но если, по новости приятельства, дозволено ему безпристрастно и нелестно изъясниться, то видится, благопристойность того требует, чтоб о своем намерении уведомить Предводителя Российско-Императорской армии, требуя его на то согласия, и до получения ответа флот оставить в нынешнем положении.» Он, на сие согласясь, приказал Тефтердару в такой силе писать, а Резидента просил то ж, сделать. Но как в то время и от Предводителя, Его Сиятельства, Князь Василья Михайловича Долгорукова, прислан был нарочный с письмом к Паше, требуя увольнения Резидента, с находящимся при нем, то Паша поручил Резиденту отписать сходно с Пашинским о том ответом, яко Резидент теперь у него гость; а как, до получения обещаннаго ему фирмана, могут случиться какия либо о выступлении обоюдных войск из Крыма дела, то он его удерживает при себе, а тогда его отправит, и только отпускает одно переводчика, при чем Резидент и наведался о своей фамилии. Паша его уверил, что жена и дети его живы, а людей всех и свиту Татара вырезали и дом разграбили. Резидент к Предводителю писал, прося о присылке ему белья, платья, шубы, денег, других надобностей и человека другого для услужения; тож и к жене, буде осталось после грабежа что нибудь.

На третий день, то есть 1-го Августа, посланные возвратились с письмом от Предводителя к Паше, что он согласен с намерением его, а Резиденту прислано: камзол теплый, халат, штаны, 6 рубах, 4 пары чулком, чаю фунт, сахару голова, часть пармазану, 50 червонных и два извощика для услуги, а по Резидентскому уведомлению пленным, на кораблях содержащимся, капитану Павлову и Мичману Лисевскому, по 10 червонных Голландских. В тот де самый день пехота Турецкая и Хаджи-Али-Паша перешли на суда, а конница, под командою Мегемет-Бея, Пашинскаго племянник, сухим путем отправилась в Кафу.

Августа 3-го флот, состоявший из 5-ти фрегатов о 66-ти пушках и других 52-х трех и одномачтовых судов, в 24-х галерах и несколько рыбачьих Некрасовских больших и мелких лодках, на коих, по прележном разведывании у Греков, кои матросы определены были, с морскими служителями, войска более не было, как от 30 до 35 тысяч всех чинов, подняв якори, с распущенными парусами поплыли в море, но противною погодою пятичасовой путь едва в три дни переплыли. На другой день по входе в Кафинскую Бухту и опущении якорей, паша наведывался у Резидента, правда ли то, о чем его один из Султанов Татарских, а имянно Алим-Гирей, чрез нарочнаго, уведомил, извиняясь болезнию, что он сам приехать не мог, будто под всем городом мины подведены, и что, по вступлении его с войском в город, оный подорван будет. Резидент его уверил, что то неправда, и Паша бы на его уверение смело, как на прямаго приятеля, положился.

9-го Августа Паша, при пушечной пальбе, перешел с корабля в город, а за ним и все сухопутное войско последовало, но Резидент оставлен на корабле, который 12-го призывай к Паше и спрашивай, в присутствии одного только наперсника его, Тефтердара, смеет ли кто из знаменитых чиноначальников в России о политических и государственных делах что ли ложное, выдумав для собственнаго только своего интереса, написать и обнародовать? Резидент его уверил, что отнюдь того никто не осмелится, зная заподлинно, что за такую дерзость живота лишен будет, разве какой изменник, коему уже жизнь наскучила, на то отважится. Паша, перебив ему речь, сказал, с некоим удивления видом: «Вот как далеко простирается

Татарское коварство: Сагиб-Гирей-Хан вздумал его обмануть, написал к нему, что он с нарочным получил письмо от Бахти-Гирей-Султана, сына Крым-Гирей-Хана, что в заключенном с Россиею мирном трактате будто выговорено остаться Крымской области на таком основании под Турецкою областию, на каком до нынешней войны балы, а не вольною и независимою, как от Предводителя второй армии сообщенные артикулы гласят, да и что он, Бахти-Гирей, пожалован от Порты Калга-Султаном и скоро из Царьграда в Крым отправится. Резидент уверил Пашу, что сообщенные Его Сиятельством, Князь Васильем Михайловичем Долгоруковым, пункты мирнаго трактата о Крыме присланы прямо от Его Сиятельства, Господина Генерал-Фельдмаршала, Графа Петра Александровича Румянцева, под руководством котораго мир заключен и спокойство обоюдным сторонам доставлено. Паша присовокупил: «О если б Султан Турецкий и Российская Императрица ныне приятелски согласились и повелели своим предводителям истребить весь коварной татарской род (разумея одних Султанов из знаменитых пород), а потом, когда условленось остаться Крыму уделом Султанским, прислать на управление Везира, а если Российской Императрице, то определить Генерал Губернатора, подлость был б предо вольна, а Россия и Турция, избавясь лишних хлопот, были б спокойны.»

Предводитель второй армии неотступно домогался у Паши о увольнении Резидента и о выступлении Паши со всем войском из Крыма, дабы одновременно и Предводитель с Российским войском из Крыма выступить мог; по чему оный и призыван был к Паше, коему содержание письма Предводителя читано; однако Паша приказал своему Тефтердару отписать, что он, по предуведомлению от Верховнаго Везира, ожидает прибытия чиновника, а имянно Фейзулаг-Эфендия, чрез коего получить имеет обстоятельный обо всем ферман, а до того время Резидента отпустить Не может; елико же до его армии принадлежит, то сослался на Резидента, что половина оной в Анатолию уже отпущена, котораго и просил Предводителя о том уверить. А сие войско, как Резидент сведал, послано в Анатолию, по полученному чрез нарочнаго известию о взбунтовавших Левентов, под предводительством Некоего именитаго разбойника Кара-Мустафы.

Поделиться:
Популярные книги

Ты нас предал

Безрукова Елена
1. Измены. Кантемировы
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Ты нас предал

Ученичество. Книга 1

Понарошку Евгений
1. Государственный маг
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Ученичество. Книга 1

Измена. Он все еще любит!

Скай Рин
Любовные романы:
современные любовные романы
6.00
рейтинг книги
Измена. Он все еще любит!

Гром над Академией. Часть 1

Машуков Тимур
2. Гром над миром
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
5.25
рейтинг книги
Гром над Академией. Часть 1

Совок – 3

Агарев Вадим
3. Совок
Фантастика:
фэнтези
детективная фантастика
попаданцы
7.92
рейтинг книги
Совок – 3

Кодекс Крови. Книга IV

Борзых М.
4. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга IV

Кодекс Охотника. Книга XVIII

Винокуров Юрий
18. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XVIII

Машенька и опер Медведев

Рам Янка
1. Накосячившие опера
Любовные романы:
современные любовные романы
6.40
рейтинг книги
Машенька и опер Медведев

Восход. Солнцев. Книга VII

Скабер Артемий
7. Голос Бога
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восход. Солнцев. Книга VII

Мой крылатый кошмар

Серганова Татьяна
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
5.00
рейтинг книги
Мой крылатый кошмар

Наследник с Меткой Охотника

Тарс Элиан
1. Десять Принцев Российской Империи
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Наследник с Меткой Охотника

Кодекс Охотника. Книга XIX

Винокуров Юрий
19. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XIX

Прометей: Неандерталец

Рави Ивар
4. Прометей
Фантастика:
героическая фантастика
альтернативная история
7.88
рейтинг книги
Прометей: Неандерталец

Ох уж этот Мин Джин Хо – 3

Кронос Александр
3. Мин Джин Хо
Фантастика:
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Ох уж этот Мин Джин Хо – 3