Князь Владимир. Книга 2

Никитин Юрий Александрович

— Вы поклоняетесь Таргитаю?

— Таргитай всего лишь царь, к тому же не очень умелый. Мы поклоняемся Дане, богине воды. Она — древний символ наших кочевых племен. Это было очень-очень давно, Борис. Даже эллины, что кичились древностью, и то самых древних своих богов, Аполлона и Артемиду, взяли у нас. Они сами признают, что те пришли на их остров Делос из страны гипербореев, что отец Аполлона — гиперборей Опис. Аполлон и теперь у греков на каждые полгода улетает на лебедях в родную страну гипербореев. К нам, то-есть.

— А Артемида…

— Это Дана. Ее сопровождали

две наши девушки: Агра и Опида, их могилы и теперь священны на Делосе. До сих пор каждый год посылаем дары в храм Артемиды на Делосе. Но из-за того, что эллины всякий раз оставляли наших девушек служить при храме, мы отныне шлем дары без ведуний… Дары оборачиваем пшеничной соломой, как и встарь, а сейчас по тому же обряду в лесах тайно справляем таинства в честь Купайло… Артемидой же стали звать Дану потому, что взяли ее из Арты, стольного града одного из трех царств тогдашней Руси — Артании. Артания — царство ратаев, продавала эллинам мечи, а также хлеб, который эллины стали звать артосом, так как хлеб у них раньше был в диковинку, впервые поели из наших рук…

Борис спросил осторожно:

— Но ведь у греков Артемида стала богиней охоты?

— Не везде. В старых городах и землях, в Аркадии и Этолии, она по прежнему богиня воды и рек. Ты не спеши, узнавай больше. Вникай в самую суть, допытывайся глубже.

— Трудно разбирать старые знаки, — пожаловался Борис. — Как будто и не наш народ тот вовсе!

Рама взглянул остро, словно ножом полоснул. Голос стал недобрым, подозрительным:

— Наш! И не смей думать иначе. Язык стал другим, обычаи поменялись, веру нам навязали другую, но мы должны помнить, что это мы вышли из ария… который сейчас чаще зовут вирием, это мы, арии, арийцы, когда-то пронесли по всем диким землям знание богов!

Борис поспешно поклонился. Он чувствовал холод в спине, будто туда уже уперлись острия копий. Похоже, нечаянно коснулся одного из больных мест старого учения!

Глава 34

Император Василий слал послов за послами. Кроме расширения торговли, мол, империя нуждается в русских мехах, шкурах, меде, воске, пеньке, хлебе, он постоянно просил военную помощь. Владимир выделил, да и то без особой охоты, только отборную тысячу для личной охраны императора. Помнил, что своим императоры не доверяют, их можно подкупить, у них корни в той или другой семье, клане. А для руссов все чужие, кроме императора, который им платит. К тому же руссы неприхотливы, а воины из них надежные.

Последнее посольство, прибывшее вчера, слезно просило десять тысяч войска для защиты от восставшего Варда Фоки. Тот объявил себя императором, захватил, начиная с окраин, уже половину империи. В обмен базилевс предлагал злато, драгоценности из казны, богатые товары для всей Руси.

Пока Владимир раздумывал, кого поддержать, ибо Вард Фока, если станет императором с помощью войска русов, то будет вечным должником Руси, уступит какие-то земли, как во дворе раздался конский топот. Запыхавшийся гонец вбежал в зал, крикнул с порога:

— Казачьи заставы доносят! Неведомое племя вторглось в наши земли!

— Откуда? —

спросил Владимир быстро. — Печенеги?

— Нет! С востока…

— Поднимай дружину!

— Войдан… уже…

Владимир, на ходу одеваясь, выбежал во двор. Там уже царила суета, гридни вскакивали на коней, уносились. Войдан покрикивал, глаза были суровыми, но без тревоги.

Когда малая дружина выехала за ворота Киева, Войдан вскинул руку. Отряд остановился.

Далеко клубилась пыль, тускло поблескивали искры. Так могло блестеть только оружие, да еще начищенные железные бляхи на конской сбруе. А подобные бляхи встречались на боевых конях, в селах и весях такое не по карману даже войтам.

— Ждем, — распорядился Войдан. Он покосился на хмурого Владимира. — Их немного, едут открыто.

Вскоре всадники приблизились, пыль отнесло в сторону. Их было всего шестеро. Изможденные, на худых изнуренных конях, почерневшие от нещадного солнца и степных ветров, они остановились, завидев загородившую дорогу стену вооруженных воинов. Вперед медленно выехал человек на низкорослой лошади со странной короткой гривой торчком. Копыта без подков, лошадь обычная степнячка, на каких ездят торки, берендеи, печенеги.

— Мир вам, — сказал всадник с сильным акцентом. — Мы идем с миром.

Владимир спросил:

— Вы шестеро с миром? Или и то племя, что идет следом?

Гонец, который на свежей лошади ехал рядом, добавил услужливо:

— Три сотни подвод с женщинами и детьми, а вокруг тысяч пять мужчин на конях. И все при оружии!

Владимир обратил вопрошающий взор на измученного всадника. Тот сказал хриплым от усталости голосом:

— Меня зовут Иштван, я послан впереди племени. Они позади нас на два дня пути. Мы идем с миром… мы вообще не в силах сражаться. Мужчины едва держатся в седлах, многих свалили болезни, многие погибли на долгом и трудном пути. Если не позволишь нам пройти через твои земли, князь, мы обойдем. Правда, погибнет еще половина моего народа… но мы понимаем, что если станем сражаться, то погибнем все.

Владимир холодно смотрел в суровое худое лицо всадника.

— Что вы за народ? Что ищете?

Голос всадника был ровным от усталости:

— Что и все люди… Зеленой травы для своих коней, будущее — для своих детей. Зовемся уграми, но соседи звали нас венграми. За последние пятьсот лет мы четырежды покидали обжитые земли и уходили на новые места… Старые записи потеряны, никто не помнит нашу прародину.

— Что за могучие враги согнали?

— Их звали разными именами.

— А в последний раз?

Всадник поколебался, нехотя махнул рукой:

— Не было врагов… Земли были обильны, травы сочные, а в реках и ручьях хватало чистой воды. Но что-то сильнее нас заставило сесть на коней, а женщин и детей усадить в повозки. Ибо на тучных землях мы быстро теряли боевой дух, мужчины сами стали тучными и ленивыми, а женщины утратили живой блеск глаз…

Среди дружинников послышались смешки. Владимир некоторое время пристально смотрел на всадника. Кивнул со странной печалью в сердце:

— Понимаю.