Князь Владимир
Шрифт:
Ярополк рухнул на лавку, в отчаянии обхватил русую голову. Руки у него были крупные, ладони широкие, как у Святослава, только не такие темные от солнца, как у его отца.
– Куда?
– В Родень, – ответил Блуд с твердостью в голосе. – Там соберем все силы. Свои и земские. Дождемся помощи от печенегов, они придут радо: ты им немало наших земель отдал! Туда и ромейские войска прибудут, хотя, по правде сказать, у меня нет на них надежды…
– У меня тоже, – признался Ярополк. – Разве что на печенегов… Пошлю к ним гонцов еще. Не за меня, так за себя должны сражаться!
Блуд кивнул:
– Только на них и надежда. Когда тонешь, и за змею схватишься, не токмо за печенега!
Снова в его темных, как вода лесного болота, глазах промелькнули странные искорки, а в голосе Ярополку послышалась хорошо укрытая издевка. «Ладно, – сказал он себе угрюмо. – Дайте только выбраться из этой междоусобной войны, я вам всем припомню, кто как кланялся в трудные времена!»
Тавр тихонько проскользнул в шатер к Владимиру, кивнул успокаивающе гридням, что и здесь мерили его подозрительными взглядами, а руки держали на рукоятях ножей.
– Княже, проснись…
Он легонько тронул Владимира за плечо. Тот поднял голову от стола, за которым спал сидя, затуманенные сном глаза сразу стали ясными, блестящими, как горючий камень.
– Есть вести?
– Блуд передал через Кременя, что Ярополк готов бежать из Киева.
– Куда?
– В Родень.
– Так-так…
– Блуд считает, что не стоит мешать ни бегству из Киева, ни входу в Родень.
– Сам не дурак, понимаю. А какие резоны привел он?
– Ярополк уйдет со старшей дружиной, а та будет драться за князя отчаянно! Вспомни, кто в твоем войске. А у Ярополка – лучшие витязи земли Русской! Богатыри, с которыми победоносный Святослав ходил на хазар, болгар, ромеев. Этих, закаленных и прошедших огонь и воду, нам просто не одолеть в открытом бою.
Владимир помрачнел, напрягся, голос дрогнул от сдерживаемой ярости.
– Да, у Ярополка – витязи, у меня – мужичье лапотное. Но тем выше будет наша победа! Победа во всей войне, а не в каком-то крохотном бою. Вели вывести отряды из лесов и оврагов вдоль Днепра. Скажи, что там делать нечего, перебрось ближе к Жидовским воротам. Вроде нахрапом брать будем. А Блуду передай, что теми оврагами вдоль берега дойдут хоть до Триполья, я препятствовать не буду.
– Сделаю, княже.
– Лазутчиков и дозорцев все же разошли! Вдруг да удобный случай напасть подвернется? И все решить разом?
Тавр исчез. Владимир поднялся из-за стола, захрустел суставами. С плеч свалилась гора, он слышал, как грохотали тяжелые камни.
Войдан лично отобрал дружинников, которые должны были охранять линию облоги в том месте, где должны были просочиться из осажденного Киева люди Ярополка. Затаившись, новгородцы наблюдали, как по ночам выходят из города темные фигуры, крадутся вдоль ручья, ныряют в овраг, долго пробираются в грязи и пыли, топча чертополох, проваливаются в сусличьи норы, выходят уже подле леса, сразу ныряют в чащу.
У Войдана чесались руки: ударить, разгромить, разметать. Накапливаясь в лесу, люди Ярополка
Коней дружинники Ярополка выводили умело, замотав им морды, чтоб ненароком не ржанули, копыта завязывали тряпками. Так и скользили темные и беззвучные, как призраки, уверенные, что обманули сонных и ленивых новгородцев.
Войдан пытался угадать, когда же повезут черные сундуки Ярополка. Несметна казна великих киевских князей. В стольном граде накапливалась дань не только с окрестных племен, даже Царьград платил Руси ежегодную дань, начиная с походов доблестного Олега!
Однажды провезли даже крытый возок. Княгиня Юлия, понял Войдан. Возок по большей части пронесли на руках дружинники Ярополка: даже обмотанные тряпками колеса могут застучать по колдобинам. Ее сопровождали рослые угрюмые воины. По тому, как ехали, держали копья, Войдан понял, что сопровождать жену Ярополк отправил самых лучших воинов.
– Можно бы сорвать яблочко, – сказал он Владимиру мечтательно. – Из Киева просочилось несколько больших отрядов, а Ярополк еще там! Бери голыми руками.
– Яблоко, созрев, само упадет в наши ладони, – ответил Владимир. – Пусть уходит… Увидишь, что не из братской жалости я его отпускаю! В Царьграде я тоже кое-чему научился. Я не доблестный дуболом Святослав, не его гордые сыновья, у которых ума меньше, чем в сапогах, которые носят. Для меня победа тем блистательнее, чем меньше за нее уплачено!
Кремень ломал голову, зачем его среди ночи тайно вызвал боярин Тавр. А когда увидел, как по лагерю пробирается, пряча лицо от света костров, Твердило, беглый холоп киевского купца Смарагда, вовсе растерялся.
В шатре Тавра уже собралось восемь человек. Кремень быстро мазнул по ним взглядом, ничего снова не понял. Все слишком разные, даже из разных дружин, кто из пешего ополчения, а один вовсе из обоза. Только и того, что все либо изгои, либо беглые из Киева…
Тавр вышел из заднего помещения озабоченный, нахмуренный. Зыркнул из-под насупленных бровей, голос был холодный.
– Ну, робята, скоро войдем в Киев. Что скажете?
Кремень видел понурившиеся головы. Покон велит, что беглых холопов надо вернуть хозяину. Здесь даже князь не защита. Особенно ежели хочет ладить со знатными мужами города.
– Мы верим своему князю, – сказал Кремень, видя, что остальные молчат. – Он не даст нас в обиду.
Тавр покачал головой:
– Самим тоже думать надо… Ладно, князь уже подумал. Часть бояр убежала с Ярополком в Родень. Другие остались в Киеве. Еще непонятно? Подберите каждый трех-четырех дружков, которым доверяете. Ваши бояре не должны уйти. Ясно? Но и в полон брать их нельзя.