Княжеские трапезы
Шрифт:
Эдуар проснулся поздно, и ему показалось, что тюрьма и последнее пребывание в больнице – не более чем страшный сон. Он вспомнил свою прежнюю жизнь, когда он проводил все дни в постели, либо в полузабытьи, либо в гостиной, где он давал уроки механики старой княгине в изгнании. Эдуар снова узнавал привычные звуки: завывание ветра в громадных каминах, шум мусорной машины, собирающей содержимое мусорных ящиков или же пронзительные крики ласточек, вновь готовящихся в свое длинное ежегодное путешествие. Весь этот мир, который
Когда он спустился в гостиную, Гертруда уже пила чай вместе с его матерью – герцогиней Власской. Она, конечно, уже знала о его возвращении и, увидев своего любимца, раскрыла ему объятия. Неприятности ее очень изменили. Гертруда была в том возрасте, когда нужда и лишения довершают разрушения времени, которые, может быть, были б чуть приостановлены жизнью в полном достатке и покое. Княгиня казалась удрученной, одинокой и сгорбившейся; она побледнела, похудела, а в глазах ее спрятались горькое разочарование и тоска. Его отсутствие ускорило трагический поворот событий. Оставшись одна, без опоры и защиты, старая женщина чувствовала себя отданной на растерзание кредиторам. Гертруда понимала всю шаткость своего положения; убогость жалкого существования изгнанницы. Ее приняли в этой стране, так как она могла обеспечить собственное существование. Теперь же, когда так называемые средства закончились, она стала нежелательной чужестранкой, несмотря на ее титулы и происхождение.
– Ты вовремя вернулся, мой дорогой мальчик, – сказала она наигранно бодрым голосом, что еще больше подчеркивало ее скорбь. – На этот раз корабль пошел ко дну, только бабочке удалось взобраться на самую вершину мечты.
– Ну и пусть, оставим его и найдем пристанище на острове.
– А ты такой остров знаешь?
– Возможно. А где мисс Маргарет?
– Она помогает по хозяйству местному врачу: нам как-то ведь нужно существовать.
– Она мужественная, – сказала Розина, вспомнив далекое прошлое, когда ей тоже приходилось заниматься поденной работой.
Князь подошел к своим трем машинам. У Маргарет не было времени заботиться о них, и под слоем пыли они казались одинаковыми. Эдуар начал протирать одно крыло носовым платком – слой пыли был довольно значительным. Князь несколько эгоистично упрекнул Маргарет за лень.
Он вернулся к матери и бабке, отодвинул чайник и сел на сундук, который им служил столом.
– Ба Гертруда, – сказал он, – так как злая судьба вынуждает вас покинуть замок, вы поедете с нами во Францию. Не будете же вы клянчить в этой стране, которая знавала вас в лучшие времена, какого-нибудь убогого места в приюте, не так ли?
– Мне будет тяжело бросить могилу твоего отца, Эдуар. Но я поступлю так, как ты считаешь нужным.
– Могилы никогда не покидают, – с уверенностью сказал князь. – И не имеет значения, ходят на кладбище или нет, могилы наших близких всегда в наших сердцах!
Княгиня вытерла свои совершенно сухие глаза платочком, свернутым в комочек.
– Ты прав, малыш, это – очень верно. А куда ты собираешься нас везти? Ведь ты знаешь, что со мной
– Безусловно, о другом и речи быть не может, – сказал Эдуар. – Слушайте, и ты, мама, тоже: у Розины есть большой участок земли в предместье, недалеко от Парижа. На этом участке немного странные сооружения: три железнодорожных вагончика, вышедших в тираж. Мы их приспособим под дачные домики.
– Это, должно быть, очень мило, – сказала княгиня.
– Пока что еще не очень, но мы их украсим картинами и вьющимися растениями, и все будет замечательно. Один вагончик мы отдадим вам и вашей компаньонке. Конечно, это временное разрешение сложившейся ситуации. Ты одобряешь план, Розина?
– А как же! Если мадам княгиня примет наше приглашение, я буду просто счастлива.
Эдуар улыбнулся ей с нежностью.
– Я буду жить в третьем вагончике, так как я собираюсь продать гараж. После того, что там произошло, у меня больше не лежит к нему душа. А потом ведь нам понадобятся деньги, чтобы осуществить план реконструкции твоего участка, мама.
– Какой план, Дуду?
– Я тебе скажу позже, возможно, завтра; нужно чтобы он окончательно созрел в моей черепушке, – сказал Эдуар, стуча себя по лбу.
Розина была возбуждена перспективой новых приключений. Она полностью доверяла своему сыну. Возможность уехать подальше от Версуа и всех неприятностей придали княгине Гертруде новые силы.
Возвращение Селима, который рано уехал из дому, прервало их беседу. Его победоносная улыбка и блестящие от радости глаза предвещали хорошие новости.
– С тремя машинами все получилось! – ликовал он. – Я удачно нашел крупного торговца недалеко от аэропорта. Он согласен взять свою долю и все таможенные расходы на себя.
Сияющий Селим протянул князю регистрационную карточку гаража.
– Чтобы осмотреть машины, он хочет встретиться.
– Не густо! – вздохнул Эдуар.
– В швейцарских франках! – подчеркнул Банан. – То есть в настоящих франках! Возможно, тебе удастся его уболтать, чтобы получить больше. Я ему рассказал шикарную историю: будто я – твой шофер, а месье князю просто необходимо избавиться от переднеприводных машин. Вот ты мне и поручил заключить эту сделку с каким-нибудь владельцем гаража. Парень так проникся, что даже обещал мне комиссионные! Он приедет в полдень, теперь твоя очередь вступать в игру.
– Я ему продам только две машины, – решил Эдуар. – Нам ведь понадобится еще одна машина для Ее светлости, мисс Маргарет и небольшого количества вещей, которые у них остались. Мы завтра отправляемся в Пантрюш.
– У меня такое ощущение, будто у меня каникулы, – сказала Гертруда. – Вот уже сорок лет, как я никуда не выезжала из Версуа.
Она указала на два портрета, висящих в гостиной.
– Милый молодой человек, не будете ли вы так любезны упаковать аккуратно портреты их светлостей, чтобы не повредить их в дороге. И еще: снимите, пожалуйста, национальный флаг Черногории, оставьте древко, а остальное уложите в мой багаж.