Княжич
Шрифт:
С землей рядом с Москвой было тяжело уже давно. В 1550 году, для того, чтобы построить Государев двор не по территориальному принципу, а по признакам знатности и служебного преуспевания, было принято решение об испомещении дворянской тысячи вокруг Москвы. В “тысячу” были записаны дворяне, которые не имели собственной земли рядом с Москвой, что затрудняло их службу при дворе. Испомещение “лучшей тысячи” позволило правительству всегда иметь под рукой людей, которых можно было назначить воеводами в полки, головами в сотни, отправить с дипломатическими поручениями в соседние государства. Но реформа столкнулась с некоторыми трудностями. Для наделения “тысячи” землей требовалось не менее 118 тысяч четвертей пашен, а такого количества у Казны не было. И поэтому реформа осуществлялась только частично. Некоторым помещикам земли не хватило.
– Я и сам не против!
–
– Попрошусь в Донков, там земли до самого горизонта!
– Ишь ты!
– удивился Бекман.
– Что это ты там позабыл Андрюша?
Андрей промолчал. Бекман настаивать не стал.
Время до Крещения, несмотря на святки, тянулось медленно. На святую неделю, по вечерам, Наталья Никитична буквально выталкивала его из дома, пытаясь, отправить в гости по многочисленным приглашениям, имевших девиц на выданье дворянских семейств. Но все безрезультатно. Андрей отказывался, предпочитая одиночество, хождениям в гости.
Наконец праздники закончились. Андрей несколько дней провел в Поместном приказе, ища вместе с подьячими сведения о границах земельных владений Бежецких. Через неделю требуемые документы были найдены. Ведя прежний образ жизни, Андрей стал ожидать результатов.
Юрий Коробьин был взбешен, получив под расписку в специальной книге от подьячего Поместного приказа “срочную” грамоту, в которой ему предлагалось не позднее срока указанного в ней прибыть в Поместный приказ в стол судьи Романа Казаринова сына Голохвастого на суд по иску князя Андрея Михайловича Бежецкого. Он предполагал такое развитие событий, но не так скоро. Когда, сторож, охранявший пустые каменные хоромы на Никольской улице, рассказал ему о визите бывшего его владельца, Коробьин подумал, что его разыгрывают бывшие друзья, например, никогда не просыхающий Колобок с сотоварищами. Прошел почти год после того, как ему сообщили о страшной смерти Бежецкого в Крыму, и Юрий уверовал себя в этом окончательно. Тем не менее, Колобок свое участие в проделке с посещением дома на Никольской категорически отрицал. Впервые за год, Коробьин снова стал сомневаться в смерти Бежецкого. А вдруг эти недоноски из атаманова войска опять не довели дело до конца. К тому же, его друг, один из его покупателей, московский дворянин Иван Бухарин, сообщил ему, что у него, был дьяк Поместного приказа, которому пришлось объяснять, при каких обстоятельствах он приобрел земли у Коробьина и показать купчую.
Только после этого Юрий понял, что появление Бежецкого в Москве не розыгрыш. Он был на грани нервного срыва. Что делать? Опять обратиться за помощью к Атаману? Нет, этого делать нельзя! Последнее время, после внезапной смены начальника Разбойного приказа, вокруг него стали происходить странные вещи. Пропал его верный слуга Федька! За два дня до его пропажи, он случайно увидел на столе нового начальника приказа боярина князя Никиты Романовича Трубецкого грамоты воеводам нескольких городов, обязывающих их, подготовить конницу для разгрома разбойничьего стана. В урочище, к которому стягивались ратные люди, располагались на зимовке люди атамана! Немедленно составив шифровку, Юрий отправил с ней Федьку к курьеру в Ямскую слободку. Назад Федька не вернулся. Ни вечером, ни на следующий день. Но искать Федьку он не стал, заподозрив неладное. Решил подождать, залечь на дно. Так что вопрос с Бежецким ему придется решать самому.
Своими мыслями он поделился с Ириной, которая была в курсе его дел по наследству имущества и земель Бежецких. Несмотря на то, что для обоих брак был повторным, Юрий души не чаял в своей жене. Не зря говорят: “Муж и жена одна сатана”.
Ирина была родом из Новосиля, одного из украинных городков России. Девушка с детства выделялась среди своих подруг какой-то неотразимой, дьявольской красотой. Ей еще не исполнилось пятнадцати, а на дворе дома ее родителей побывали сваты почти со всех близлежащих селений и городов. Но всех ждал отказ. Несмотря на молодость, Ирина была умна и расчетлива. Своим суженым она видела только жениха из столицы. Отец Ирины, сотский стрельцов не перечил ей. Наконец такой жених объявился. Это был пожилой вдовец, разбогатевший дьяк Разбойного приказа. Дьяк приехал в Новосиль по делам и с первого взгляда влюбился в Ирину. Ей было уже шестнадцать, а подходящей кандидатуры для нее так и не было. Рано постигшей искусство обольщения девушке не составило труда привлечь внимание старика. Так Ирина оказалась в Москве. И не только она. Муж, имеющий связи при дворе, помог перебраться в столицу и ее отцу, где он вскоре дослужился до звания стрелецкого головы.
Москва
С тех пор, по поводу и без повода стал князь заезжать в хоромы своего подчиненного. Особенно когда он был в разъездах по делам службы. Слуги донесли своему хозяину о визитах его начальника. Ревность обуяла старика. Зная, что с молодым соперником ему ничего не сделать, оскорбленный муж стал вымещать злость на своей жене. Вернувшись из дальних поездок, он, выслушав доклад слуг, со словами “Так ли ты мне верность хранила женушка!” хватал ее за волосы и таскал по хоромам. Затем, раздев ее донага, сек до крови специальной плеткой, называемой “дураком”. Ирина, сжав зубы, молча сносила избиения. Потом она неделями не могла встать с постели. Для всех в доме было ясно, что когда-нибудь она совсем не поднимется, ревнивый муж забьет ее до смерти. Но все мы ходим под Богом. Только он знает, когда и что может произойти с человеком. Дьяк внезапно начал хиреть, у него стали выпадать волосы. Он слег в постель и на седьмой день отдал Богу душу. Так Ирина стала вдовой. Нашлось завещание умершего, с приписью подьячего из Земской избы, о том, что все нажитое им имущество, хоромы и две деревеньки с крестьянами, он оставляет своей жене.
Это завещание вызвало бурю негодования среди родственников усопшего. Они подали в Земскую избу челобитную, в которой обвиняли вдову в отравлении мужа и подделке завещания. Действительно, как мог умереть такой скоропостижной смертью отличавшийся железным здоровьем дьяк, у которого за всю жизнь даже не было ни одного больного зуба? Разве мог он оставить все свое имущество жене, которую бил до смерти?
Сомнения родственников могли быть обоснованными. Только начинался 1580 год. Еще присутствовал при дворе злобный клеветник голландский доктор Елисей Бомелий, негодяй и бродяга, полюбившийся государю своими кознями. Чтобы снискать расположение подозрительного царя, он чернил бояр и народ, предсказывал бунты и мятежи, предложив царю истреблять врагов ядом. Бомелий составлял губительное зелье с таким адским искусством, что отравляемый умирал в назначенное царем время. Поговаривали, что он занимался торговлей отравой среди москвичей. Да и свидетельство подьячего можно было купить без труда. Такие случаи были! Назначил сыск начальник земской избы по челобитной родственников умершего дьяка.
Сыск оправдал вдову. Дьяк умер от старости, а бил свою жену, потому что очень любил. Поэтому и завещал ей все свое имущество. Результаты сыска утвердили, несмотря на протесты родственников. Ходили слухи, что здесь приложил свою руку, ставший всесильным товарищ начальника Разбойного приказа Коробьин, но мало ли что могут говорить!
На этом их история не закончилась. Ирина и Юрий сблизились настолько, что уже не могли жить друг без друга. Только одно не устраивало Ирину: положение любовницы. Она хотела стать княгиней! Жена Коробьина, Авдотья Дмитриевна, была мудрой женщиной и согласилась на развод в обмен на часть имущества Коробьиных. Зачем ей постылая любовь! Детей у них не было, поэтому на церковном суде, она согласилась дать показания о своей неспособности к брачному сожитию. Развод затянулся на три года. В конце концов, их развели. Через полгода, на Покров, князь Юрий венчался с девицей Ириной.
– Чего тебе бояться?
– успокоила его Ирина.
– Все, кроме каменного дома Бежецких в Москве, давно продано! Да и дело о пропаже княжича двухлетней давности никто ворошить не будет!
Это по ее совету, год назад, наследованную вотчину Бежецких, разбив на отдельные участки, подкупив подьячих в Поместном приказе, Юрий продал нескольким московским дворянам и боярам. Дом не смогли продать только потому, что жители Москвы по старинке предпочитали теплые деревянные хоромы каменным. Вотчину рода Коробьиных и поместную дачу у него никакой суд при всем желании не отнимет, решили супруги. Пусть испомещают этого воскресшего Бежецкого за счет государственных земель! Уверенный в таком исходе суда, Коробьин решил на его заседания не ходить. У стольника, товарища начальника Разбойного приказа и так много дел!